Награды Великой Отечественной

Ранним июльским утром 1942 г. меня и старшего инженера-конструктора А. Н. Тюшкевича срочно вызвали к директору завода Н. Н. Калиновскому. В его кабинете находились главный инженер Ю. Г. Деревянко, старший строитель. Е. П. Корсак, несколько флотских офицеров и два адмирала. В одном из них я узнал командующего КБФ В. Ф. Трибуца, другой был - начальник штаба Ю. Ф. Ралль.

Нам сообщили, что решением Военного совета фронта и горкома партии заводу надлежит в кратчайшие сроки разработать проект нового типа корабля-бронированного малого охотника за подводными лодками (БМО) и немедленно приступить к его постройке.

- Мы очень надеемся на вас, товарищи,- сказал в заключение Владимир Филиппович Трибуц.- На Балтике сейчас малым кораблям отводится важная роль. Уверен, что судостроители с честью выполнят ответственное задание Родины и вскоре вручат нам грозное оружие.

Что и говорить, поставленная задача была не из легких: за какие-то полтора-два месяца предстояло не только сконструировать новый корабль, но и выполнить колоссальный объем всевозможных расчетов, разработать технологическую и техническую документацию, подготовить рабочие чертежи, с тем чтобы как можно быстрее запустить их в производство. И все это надлежало сделать не в спокойной тиши кабинетов и нормальной обстановке цехов, а под непрекращающимися бомбежками и артобстрелами врага, когда смерть витала над головами обессилевших от голода людей. В мирное время на выполнение такого задания потребовалось бы не меньше года. Но мы были солдатами города-фронта и знали только одно слово: "Надо!"

Конструкторы начали с того, что пересмотрели массу технической литературы, посоветовались с судостроителями, которые выпускали деревянные МО с обтекаемыми (лекальными) обводами. Однако их опыт мало нам годился, тем более, что постройка деревянных катеров требовала рабочих высокой квалификации и занимала много времени. А у нас не было ни того, ни другого. Предстояло строить десятки бронированных катеров силами краснофлотцев и вчерашних школьников, домохозяек. И в кратчайшие сроки! Было над чем поломать голову и конструкторам, и технологам.

Предэскизный проект был рассмотрен заказчиком. Нам предложили бронировать жизненно важные центры корабля, усилить его огневую мощь, установить двигатель экономического хода. В качестве главных двигателей были рекомендованы два бензомотора фирмы "Паккард".

Наконец 24 августа 1942 г. эскизный проект БМО был утвержден, и началась разработка технического проекта и постройка первых кораблей. Через несколько дней состоялось расширенное заседание парткома завода, подробно рассмотревшего меры, обеспечивающие постройку головного БМО.

Начались напряженные дни и недели. В КБ люди по 14-16 часов не отходили от столов и чертежных досок, разрабатывая технический проект. Из-за нехватки электроэнергии делать это нередко приходилось при тусклом свете самодельных коптилок, под неутихавшую по нескольку часов подряд артиллерийскую канонаду. Однажды во время особенно сильного обстрела я приказал всем своим сотрудникам перейти в убежище, так как от близких разрывов снарядов ходуном ходила толстая кирпичная стена, сыпалась с потолка штукатурка. Когда наконец все стихло и мы поднялись к себе - помещение конструкторского бюро было не узнать: в окнах все рамы вышибло взрывной волной, на полу валялись несколько кульманов, пробитых осколками, осенний ветер кружил по комнате наши листы с расчетами, эскизами, набросками вперемешку с желтыми листьями деревьев, а в углу... конструктор Григорий Алексеевич Фитенко что-то увлеченно подсчитывал на логарифмической линейке.

- Тебе что, жить надоело? - набросился я на него.- Почему не пошел вместе со всеми в убежище?

- А зачем?

- Да ты посмотри, что кругом творится! Целых полчаса гитлеровцы наш завод обстреливали.

Тут только он заметил царящий кругом хаос и, смущенно улыбаясь, проговорил:

- Действительно, сильно гады пошумели... Но ты понимаешь, никак мне не удавался расчет фундамента под сорокапятимиллиметровое орудие, слишком тяжелым получался. А ведь я эту пушку уже стреляющей по фашистам вижу! Ответь, мог я в подвале отсиживаться?

- Ну, а теперь как, будет стрелять? - спросил я, невольно улыбаясь.

- Теперь - порядок. Вот, посмотри.- И он придвинул ко мне эскиз установки орудийного фундамента.

Найденное решение было до смешного простым: фундамент несколько сдвигался в сторону с таким расчетом, чтобы он опирался на установленные под настилом палубы бимсы. Тем самым намного уменьшался вес конструкции, а прочность ее даже увеличивалась.

Горячий спор разгорелся по поводу бронирования корабля. Одни предлагали покрыть броней весь катер, другие - только отдельные его части, третьи - советовали совсем отказаться от брони, чтобы за счет этого выиграть в скорости. Конечно, заманчиво было сделать из катера что-то наподобие морского танка, неуязвимого для вражеских пуль и осколков, но это отрицательно сказалось бы на его мореходных качествах, да и на сроках строительства тоже. В конце концов решили защитить броней лишь наиболее важные части корабля: моторное отделение, погреба, топливные отсеки, ходовую рубку и палубу.

Наш проект потребовал многих кропотливых расчетов, которые в мирное время не делались. Так, при решении вопросов ходкости обычно в опытовом бассейне испытывали модели судов. Полученные результаты закладывались в проект. Хотя бассейн в то время уже не функционировал, но благодаря усилиям ученых В. В. Алешина, Н. С. Володина, Н. С. Жигарева и А. А. Ладнова при участии А. Н. Тюшкевича удалось запустить буксировочную тележку и "прогнать" модель катера. Мы получили данные, необходимые для расчета.

Однако официального заключения опытовый бассейн нам не выдал, так как условия испытания отличались от обычных. Позднее, в 1943 г., испытав модель БМО в бассейне ЦАГИ, мы получили результаты, весьма близкие к тем, которые были заложены в расчет головного корабля (скорость 23 узла при водоизмещении 41,5 т). Одновременно с разработкой чертежей создавалась технология монтажа различных механизмов, трубопроводов, составлялись калькуляция, заявки на материалы. На всю эту поистине гигантскую работу сотрудники конструкторского бюро затратили всего две недели.

К нашим работам по проектированию и постройке БМО было приковано пристальное внимание не только заводской и районной партийных организаций. Эти вопросы неоднократно обсуждались на совещаниях у секретаря горкома партии Я. Ф. Капустина. Одно из таких совещаний в Смольном, на которое были приглашены ведущие специалисты завода, состоялось 20 сентября 1942 г. Горком ВКП(б) предложил заводу спустить головной корабль на воду в канун 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Это было почти невозможно, но мы сделали все для выполнения полученного указания.

Самоотверженный труд конструкторов, технологов, чертежников (И. Н. Воробьева, А. И. Котельникова, А. П. Мартынова, А. X. Декстера, А. А. Скорика и многих других) позволил цехам завода уже 2 октября приступить к постройке головного корабля, хотя рабочие чертежи еще не были полностью готовы. В этом заключалась известная доля риска, но что он значил по сравнению с возможностью быстрее вручить Родине новое оружие? В цехах не стали ждать, когда туда поступит отработанная технологическая и техническая документация вплоть до последнего чертежа, а занялись раскроем и обработкой металла по эскизам. Между конструкторским бюро и цехами установилась живая оперативная связь.

Люди работали по-фронтовому. Каждый день постройки головного корабля был расписан по часам и каждый напряжен до предела. Невозможно забыть о беспримерном трудовом энтузиазме сборщиков-корпусников Б. И. Благословенского и М. Ф. Поташева, вложивших все свои силы и высокое профессиональное мастерство в создание головного БМО. В какое бы время я ни пришел на сборочный участок, всегда заставал их на рабочем месте. Меня поражало, откуда только берутся у этих людей силы.

Как-то подойдя к Михаилу Федоровичу Поташеву (ставшему позднее Героем Социалистического Труда), я спросил:

- Михаил Федорович, вчера я тебя видел здесь в восемь часов вечера, сегодня в шесть утра опять встретились. Когда же ты отдыхал?

- А мы с ребятами и не уходили никуда. Ночью-то удобнее работать - фрицы меньше беспокоят, да и уж очень хочется броневичок побыстрее построить. Как думаешь, к годовщине Октября спустим?

- Если так будем работать, раньше сделаем!

Слово свое корпусники сдержали. 16 октября они начали сборку секций, а еще через неделю установили их на стапеле. Правда, перед этим пришлось немало поволноваться. Дело в том, что на заводе кончился запас электродов. На скорую доставку новых мы не рассчитывали- в осажденном городе они являлись дефицитными. Чтобы не терять времени, решили было заменить сварку клепкой, но и тут (в который раз!) выручила смекалка рабочих: электросварщики И. М. Маслов и С. Л. Сокрушилов нарубили куски проволоки, обмазали их мелом - получились неплохие электроды, которыми мы пользовались почти все годы блокады. На смену сборщикам и сварщикам пришли слесари-монтажники А. И. Карпов, И. 3. Бакульманов, Н. Ф.Шатров и другие, возглавляемые опытнейшим мастером Н. Ф. Павловым. Это были асы своего дела. В начале войны каждый из них записался добровольцем на фронт, но дирекция и партийный комитет категорически воспрепятствовали этому - знали, что высокое профессиональное мастерство и сноровка в работе, которыми обладали эти люди, нужнее всего будут на производстве.

И действительно, не прошло и суток после их появления на корабле, как к сдаточному механику Г. И. Мусорину прибежал с чертежами моторного отделения Иван Захарович Бакульманов:

- Григорий Иванович, а что, если вначале установить предварительно расточенные в цехе кронштейны для гребных валов и только по ним уже выверять положение, приваривать фундаменты и центровать двигатели?

Предложение было тут же принято: оно сокращало сроки монтажа почти на двое суток. Во время постройки головного БМО рабочими, мастерами и инженерами было подано около -двухсот рационализаторских предложений, способствовавших значительному сокращению сроков строительства, упрощавших и удешевлявших его. И вот наконец долгожданный праздник настал. Днем 5 ноября все, кто принимал участие в строительстве головного БМО, пришли на пирс, где должен был состояться спуск. Над городом неслись низкие свинцовые тучи, и это радовало нас - меньше опасность налета вражеской авиации.

В связи с тем, что часть стапеля была занята, спуск корабля с наклонного стапеля осуществили по предложению начальника деревообрабатывающего цеха И. П. Забываева на одном полозе. Восторженное "Ура!" разнеслось над пирсом, когда наш первенец коснулся холодной невской волны.

Что же собой представлял головной БМО? Его длина 24, ширина по палубе 4,2, высота борта 2,2, осадка 1,26 м, водоизмещение около 55 т. Скорость при мощности двух главных двигателей типа "Паккард" по 1200 л. с.- 22 узла. Район плавания полным ходом - 330 миль, а под вспомогательным мотором типа "Континенталь" - 1300 миль. Вооружение состояло из одной автоматической пушки калибром 37 мм, одного 45-мм полуавтомата, двух спаренных пулеметов калибром 12,7 мм, установленных на тумбе и на турели, а также значительного запаса глубинных бомб, мин и дымовых шашек.

Ледовая обстановка в Финском заливе не позволила полностью испытать головной БМО в 1942 г. Корабль был сдан флоту весной 1943 г., едва Финский залив освободился ото льда.

Итак, головной корабль создавался на наклонном стапеле. Корпус его собирался из отдельных листов и узлов набора. Это не позволяло ни ускорить ход работ, ни проводить их широким фронтом. В самом деле: механики ждали, пока будет готово помещение и фундаменты в нем; трубопроводы можно было изготавливать только после закрепления механизмов и т. п., т. е. это был типичный "дедовский" метод единичной постройки судов.

Бюро Октябрьского райкома партии 11 декабря 1942 г. поддержало наше предложение о поточно-позиционном методе производства БМО. Корабль решили собирать на тележках, из двух блоков. Каждый блок изготовлялся отдельно из секций. Тележка перемещалась от позиции к позиции. На каждой производились определенные корпусо-сборочные операции. Таким образом, создавался конвейер, в конце которого на воду спускался готовый корабль. Такой поточно-позиционный метод позволял разделить весь технологический процесс на более простые операции, рассчитанные на рабочих невысокой квалификации. Стало возможно специализировать бригады на определенных видах работ. На участке предварительной сборки изготовляли бортовые и палубные секции. Участок агрегатирования выпускал механические устройства в сборе. Каждый такой агрегат (главный двигатель, рулевая машина и т. п.) испытывали в действии на специальных стендах в режимах, близких к эксплуатационным. Чтобы заранее изготовить трубопроводы, сделали макет моторного отделения, в котором установили штатные механизмы. Это позволяло обеспечивать точную подгонку всех труб. В конечном счете сокращались сроки и стоимость работ.

По предложению старшего строителя Е. П. Корсака носовой блок собирали... вверх килем. Это позволило вести сварку в нижнем положении, что улучшало качество сварных швов и исключало частую перекантовку блоков.

После сборки корпуса и испытания его на плотность путем наддува воздуха в помещения и цистерны корабль передвигали на другую позицию. Здесь велись обработка фундаментов и установка механизмов, осуществлялись достроечные отделочные работы. На третьей позиции, находившейся уже на пирсе, с помощью плавучего крана корабль опускали на воду и начинались швартовные испытания; ходовые - на Неве, на траверзе Петропавловской крепости.

Большую помощь в строительстве БМО оказывали команды моряков с крейсеров "Киров" и "Максим Горький". Каждое утро приходили они в цехи и вместе с судостроителями трудились на сборочных, монтажных и других работах. Многие из них хорошо освоили сварку, газовую резку, рубку металла пневматическими молотками.

С помощью горкома партии была организована внутригородская кооперация: броневые рубки для малых охотников стали поставлять ижорцы, котлы для систем парового отопления - Невский машиностроительный завод им. В. И. Ленина и др.

Как-то проходил я с Владимиром Кузьмичом Кузьменко, парторгом корпусного цеха, по участку сборки. Вдруг из люка строившегося катера показались две веснушчатые мальчишеские физиономии. Выбравшись на палубу, подростки тут же юркнули в соседний отсек.

- Они что, в прятки играют здесь? - спрашиваю у Кузьменко.

- Это Ерзин Михаил Петрович,- усмехнувшись, ответил парторг,- бригадир судосборщиков. От роду шестнадцать лет. Работает по пятому разряду. Второй, пониже ростом, Львов - его подручный, на год моложе. До имени-отчества не дорос, но дорастет. Способный!

В одну из блокадных зим на помощь судостроителям пришла большая группа работниц с кондитерской фабрики им. К. Самойловой. Эти женщины, ничего общего не имевшие с судостроением, стали работать разметчиками, судосборщиками, сварщиками и даже кузнецами и сталеварами.

Одну из них, Прасковью Осипову, направили подсобницей в литейный цех. Но во время очередного обстрела погиб единственный на заводе сталевар, а металл был нужен, как хлеб. И бывшая конфетчица стала сталеваром. Да еще каким! Ее печь выдавала по 3-4 высококачественных плавки в смену вместо двух по норме. Время у Осиповой было рассчитано по минутам. Пока шла очередная плавка, она готовилась к следующей: рассортировывала металл, подвозила флюсы, взвешивала шихту. Печь выдавала металл и сразу же получала новую загрузку. Никакой задержки!

В кузнечном цехе под руководством опытного специалиста С. Г. Окуня ударно трудились женщины-кузнецы А. Ф. Яковлева и 3. С. Полякова. Комсомольско-молодежная бригада судосборщиков во главе с Анной Мальковой, состоявшая из девушек, систематически выполняла задания на 180-200 процентов и неоднократно завоевывала переходящее Красное знамя ЦК ВЛКСМ, одной из первых получила почетное, право называться фронтовой.

Но поистине достойны восхищения мальчишки и девчонки 12-15 лет, ставшие станочниками, разметчиками, монтажниками, судосборщиками. На их еще неокрепшие ребячьи плечи легла ноша, которую нелегко было выдержать и взрослому. И не только в физическом отношении - многие из них потеряли своих близких, остались сиротами. Кадровые рабочие, все мы старались окружить ребят теплом и заботой, хоть чем-то скрасить их непомерно тяжелое, военное детство.

Вспоминается такой эпизод. Однажды в морозный день я зашел в механический цех, чтобы немного обогреться - там стояли печки-"буржуйки". Около одной из них увидел нашего лучшего специалиста по системам гидравлики Виктора Ивановича Горшелева (впоследствии ставшего Героем Социалистического Труда) в окружении группы подростков. На раскалившейся докрасна печке стояло накрытое стальным обрезком ведро, в котором что-то булькало. Заметив меня, Виктор Иванович поднялся, отвел в сторону и сказал:

- Суп варим. Самый настоящий! Из мяса и даже с луком.

- Где ж это вы такое богатство раздобыли?

Виктор Иванович замялся, потом неохотно сказал:

- Да на свои часы выменял...

- Они ж у тебя именные были.

- Ничего! Голова, руки есть, заработаем другие. А ребятишек поддержать надо: совсем исхудали, а ведь работают наравне с нами, взрослыми. Чем это не премия за ударную работу?

Девчонка с короткими косичками, помешивавшая в котелке ложкой, торжественно объявила, что суп сварился, и пригласила нас к столу.

- Ты, Макарова, разлей все ребятам. Я ведь до этого уже дома поел,- сглотнув слюну, ответил Горшелев и быстро направился в дальний угол цеха к своему верстаку.

Ребята жадно вдыхали вкусный парок, но к ложкам никто не притронулся.

- Иди, Зина, зови бригадира. Есть без него не будем,- сказал, обращаясь к девчонке с косичками, один из пареньков, видимо, старший по возрасту. Та сорвалась с места и вскоре вернулась, таща под руку смущенного Горшелева.

- Сколько там времени, Виктор Иванович, на ваших золотых осталось до конца обеденного перерыва? Успеем перекусить? - спросил у Горшелева старший. Мастер машинально вскинул руку и только тут догадался, что попался "на удочку". Ребята весело рассмеялись, подсели поближе к столу и дружно заработали ложками, внимательно следя за тем, чтобы бригадир "по рассеянности" не пропустил своей очереди...

В ходе постройки серийных кораблей возникали технологические осложнения, которые преодолевались общими усилиями рабочих и инженеров. В связи с трудной свариваемостью брони изменили технологию ее установки. Броню стали "навешивать" на трехмиллиметровый корпус корабля, закрепляя броневые 8-мм листы с помощью сварки. Для улучшения обитаемости в помещениях, где изоляция состояла из листов пробковой крошки, стали зашивать эти помещения фанерой. В августе 1943 г. под руководством Н. Н. Калиновского был разработан график ежедекадной сдачи по одному БМО, который успешно выполнялся. За самоотверженную работу по созданию БМО коллективу неоднократно присуждалось Красное знамя наркомата и ЦК профсоюза, а с декабря 1943 г. в течение пяти месяцев - знамя ГКО. В январе 1944 г. в кинотеатрах Ленинграда демонстрировался документальный кинофильм о поточной постройке БМО.

Переданные флоту БМО не порывали кровных связей с производством. Многие из кораблей возвращались на завод для устранения боевых повреждений и для текущих ремонтных работ. В ходе боевого использования БМО становились яснее положительные качества и недостатки конструкции. По мере накопления боевого опыта в проект БМО вносились изменения, которые не только улучшали боевые свойства, но и отчасти расширяли область боевого применения кораблей.

Если головной БМО представлял собой глиссирующий катер, носовая оконечность которого в движении приподнималась, что снижало сопротивление и позволяло получать скорость до 26 узлов (48 км/ч), то в дальнейшем эта скорость стала по ряду причин недостижимой: чтобы увеличить время эксплуатации весной и осенью, было осуществлено подкрепление носа катера с целью придания ему ледокольных качеств. Автором предложения был А. А. Курдюмов, выполнивший также прочностные расчеты.

Ледокольные качества БМО действительно улучшились. При участии в десантных операциях у Нарвы в феврале 1944 г. БМО отличались, высокой живучестью. Без повреждений преодолевали они ледяную корку толщиной 6-7 см. Был случай, когда БМО № 502 у Толбухина маяка выскочил на камни. После стаскивания на обшивке были обнаружены только незначительные вмятины.

Однако увеличение веса носовой оконечности привело к снижению скорости. Летом 1944 г. при сдаче отдельных БМО скорость составила 19-21 узел; возникла проблема недобора скорости. Была создана комиссия, установившая, что в связи с отсутствием корпусного материала необходимых размеров на постройку катеров пошли маломерные листы. Это увеличило объем сварочных работ, привело к росту общего веса корпуса и повысило шероховатость обшивки, т. е. сопротивление движению катеров возросло.

Следует учесть также, что не было проверенных весов и взвешивание построенных катеров производилось неточно. Таким образом, отсутствовал контроль за их водоизмещением. Поэтому "недогруженные" катера имели более высокую скорость на испытании, чем "перегруженные".

Причины недобора скоростей были выяснены, и претензии к судостроителям сняты.

Наши БМО успешно разили врага на Балтике. Быстроходные, маневренные, с небольшой осадкой, они могли вплотную подходить к берегу и обстрелять противника или высаживать десант, выследить и потопить подводную лодку, нести дозорную службу или конвоировать транспортные суда, производить минирование или, наоборот, траление определенной акватории. Бронирование надежно защищало экипаж катеров и все боевые посты от пуль и осколков, а сравнительно сильное вооружение при небольших размерах и хорошей маневренности кораблей позволяло им смело вступать в бой с вражескими кораблями и самолетами.

Мы поддерживали тесную связь с экипажами катеров, интересовались их фронтовыми буднями и делами, поведением наших "броневичков" в боевых операциях.

За героический, самоотверженный труд во имя победы многие судостроители были награждены орденами и медалями. Но письма от команд БМО со словами благодарности были для нас не менее высокой наградой.

В Музей военной техники УГМК «пришел» полноразмерный макет бронированного малого охотника за подводными лодками (БМО) проекта 194. Данный экспонат является точной копией одного из известнейших боевых кораблей Балтийского флота СССР времен Великой Отечественной войны.

«До наших дней бронированные малые охотники проекта 194 практически не сохранились – в 60-70-е годы XX века почти все уцелевшие в боях корабли этой серии были отправлены на металлолом. А поскольку нет возможности найти оригинальный БМО, то было решено создать его полномасштабный макет», - отметил заместитель директора Музея военной техники УГМК Александр Емельянов.

История нового экспоната Музея началась с поиска оригинальных чертежей кораблей этой серии в Российском государственном архиве военно-морского флота. «Наши специалисты чертежи нашли, однако это оказалось лишь началом большого пути. Дело в том, что документация времен Великой Отечественной предусматривала определенный уровень развития промышленности, из-за чего в современных условиях по ним макет просто невозможно сделать: сейчас и материалы, и оборудование, и технологии - все другое. Так что пришлось брать эту старую документацию и перерабатывать ее применительно к нынешним условиям», – рассказал Александр Емельянов.

После разработки адаптированных рабочих чертежей в Перми на стапелях началось изготовление и первичная сборка корабля. По мере готовности очередных частей БМО, их грузили на авто-тралы и перевозили на итоговую сборку в Верхнюю Пышму – непосредственно на открытую площадку Музея военной техники УГМК. От начала поиска чертежей до сборки уже готового экспоната прошло чуть менее года.

Бронированный малый охотник проекта 194 были разработаны в 1942 году по заданию командующего Балтийским флотом вице-адмирала В. Ф. Трибуца. Задачей кораблестроителей было создание бронированного малого охотника, способного решать те же задачи, что и его предшественник МО-4, но обладающий при этом более серьезной защитой. С задачей конструкторы справились в кратчайшие сроки, уже в 1943 году началось серийное производство этого корабля.

Ведущий специалист Музея военной техники УГМК Эльдар Юнусов рассказал, что «у БМО этого проекта было несколько очень интересных технических решений. Например, в отличии от того же МО-4 у них было три двигателя и, соответственно, три гребных винта. Те двигатели, что были расположены ближе к бортам корпуса – использовались как основные и были довольно большой мощности – по 1200 л.с. каждый. А вот третий двигатель – он располагался между основными - был вспомогательным. Более того, он был аналогичен мотору от грузовика ЗиС-5 и обладал мощностью всего 68 л.с.. Казалось бы – не так уж и много, однако этого вполне хватало, чтобы в случае возникших проблем привести катер на базу».

Как отмечают специалисты Музея военной техники УГМК, у БМО был еще ряд особенностей. Помимо брони, толщина которой варьировалась от 8 до 12 мм, корабли обладали внушительным вооружением: двумя пушками - 45-миллиметровой основной и 37-миллиметровой зенитной, а также двумя спаренными пулеметами и, конечно же, глубинными бомбами или минами. Для кораблей столь небольших размеров – длина корпуса составляла чуть менее 25 метров, а высота борта – чуть более 2 метров, – такой набор вооружения был очень солидным.