|
181 ОРО ШСФ (Особый Развед Отряд при Штабе Северного Флота)
|
|
| Зенин | Дата: Суббота, 21.03.2015, 12:14 | Сообщение # 1 |
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Эта тема,летопись отряда его жизнь,походы и боевые подвиги.
На сегодня тема до сих пор не раскрытая до конца, а по тому не изученная. В теме будут делится своими воспоминаниями бойцы отряда Леонов В.Н.,Бабиков М.А.,Мотовилин С.М.,Колосов П.Г., а также писатель К. Симонов сходивший с отрядом в боевую операцию. Более полно действия отряда еще нигде не публиковались и не освещались. Я не беру на себя задачи выставить и познакомить со всеми операциями отряда,для этого есть другие ресурсы и люди кому это положено делать,но познакомить более широко с делами отряда,я постараюсь это сделать. С уважением, Алексей (Зенин)
1941
Рождение отряда
В первый день боев насевере в кабинет начальника разведотдела Визгина зашли его заместитель майор Добротин, старшие лейтенанты Лебедев, Алексеев, Клименко, Кудрявцев. Совещание начал Визгин, начнем с Клименко займитесь планом ведения разведки в не посредственной близости от неприятельских войск. Добротин вместе с Лебедевым займитесь разведкой во втором вражеском эшелоне, нащупать куда перемещаются их штабы и корпуса. Кудрявцеву критически поразмыслить над положением в финских и норвежских портах.
Я думаю разумно будетбросить в тыл к немцам одну или две группы и посмотреть что там делается парировал Добротин.
Согласен, пусть этимзаймется Алексеев, пусть отправится к Красильникову и тот пусть поможет проникнуть в тыл к немцам со Среднего. Одному мне там делать нечего, можно мне взять с собой пару наших ребят, ответил Алексеев. С людьми у нас сейчас плохо, ответил Визгин.Думаю Добротину надо съездить в Мурманск в обком партии и военкоматы а также
поработать с плавсоставом и торговыми судами там моряки знают зарубежные порты и иностранные языки. Также надо поискать среди физкультурников,везде могут оказаться подходящие ребята для разведки.
В последний год к нам через границу перешлонемало норвежцев, думаю многие из них с охотой возьмутся за оружие, ответил
Добротин.Хорошая мысль, ответилВизгин я доложу командующему, а пока пусть Кудрявцев и Алексеев съездят к норвежцам
 На фото: Визгин П.А.
Первые походы …. От насхотят знать весь берег, но требуют вначале Титовку сказал Визгин. С моря туда незаметно не высадишься, попробуем с Рыбачьего подобраться с берега, предложил Добротин. Это мысль, пошлем туда Алексеева с двумякраснофлотцами, согласился Визгин.
Давайте подстрахуемся а вдруг что то у Алексееване выйдет и поищем подходы с восточной стороны, предложил Лебедев.
А куда кого? Спросил Визгин. Лебедев в планезаписан на разведку побережья, ответил Добротин.
Хорошо займитесь группой Алексеева а я помогуЛебедеву. Я думаю надо и мне сходить на побережье сказал Добротин.
Вечером Добротин уже давал приказание Алексеевуподберите двух краснофлотцев, лучше всего из бывших пограничников. Тем же вечером группа из трех человек ушла на задание. (Одним из двух пограничников был А. Баринов будущих командир взвода отряда) Группа Алексеева
1 Алексеев Владимир Владимирович ст. лейтенант
2 Баринов Анатолий Алексеевич старшина 1 статьи
3 ----- Группа была замечена и была обстреляна минометами, пролежав в воде четыре часа пока прилив не ушел назад группа вернулась назад. Группа Лебедева
1 Лебедев Григорий Иванович ст. лейтенант
2 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи
3 Никитин старшина 2 статьи Группа Лебедева сходила удачнее. Вот так рассказывал о этой операции С.Мотовилин писателю К. Симонову. «...В начале июля нас перебросили в Западную Лицу, на тральщике. Нас провожал майор Добротин. Высадились на берег, распрощались, расцеловались — и пошли.
Первый день шли незаметно. На второй день нас искали самолеты — как взберемся на сопку, так они бреющим... Потом нас обстреляли из пулемета. Мы скрылись в скалах, вышли левее. Там нас опять обстреляли. Кругом укрепления, продукты уже
уходят. Вернулись на четвертый день. Вышли на берег и подали сигналы. Нас сняли с берега, и мы сразу легли спать, еще пока шли в Полярное. После этих операций Добротин сказал Визгину, что по его мнению, при отделенадо немедленно сформировать небольшой отряд разведчиков. Первое и непременное условие отряд обязательно должен быть при отделе и ему подчиняться. Отряд
должен быть мобильным и подвижным способным сняться с базы и выполнить любое задание командования.
Визгин идею встретил доброжелательно и в тот же день доложил о ней Головко.
Визгин докладывал Добротину, разрешили немедленно заняться формированием отряда. Мне посоветовали отобрать лучших
флотских физкультурников.
Для этого был приглашен флагманский физрук флота капитан Доможиров
Товарищ капитан вот вам рапорта добровольцев и физкультурников отберите хороших ребят, для этого вам позволено отобрать всех, даже с боевых кораблей. Прочитав все рапорта, Доможиров сказал все хорошие ребята но я отобрал лучших из лучших на любого могу положится. Но раз так и вы за них поручились, вы назначаетесь командиром отряда, сказал Визгин. Вам дается трое-четверо суток на формирование отряда и одновременно начинайте боевую подготовку.
Отпустив Доможирова, Визгин обратился к Добротину, поднаторевших на войне людей на флоте нет, из нашего всего отдела только ты знаешь что такое война, придется тебе и стать крестным отцом отряда. Тебе и водить их в первые операции. В
напарники возьми Лебедева он хоть в теории изучал сухопутную практику.
Так 5июля начал создаваться при разведотделе отряд флотских разведчиков. губа Лица и губа Титовка 14-16.07.41
Состав группы
1 Лебедев Григорий Иванович ст. лейтенант командир группы РО
2 Мотовилин Степан Максимович старшина зам. командира группы Лебедева
3 Клубиков Иван Семенович краснофлотец гр. Лебедева
4 Поляков Иван Иванович старшина 2 статьи
5 Ильчук Алексей Елизарович краснофлотец гр. Лебедева
6 Харабрин Григорий Павлович старшина 2 статьи гр. Лебедева
7 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи гр. Лебедева
8 Жирнов Андрей
9 Добротин Леонид Васильевич майор командир опер части РО с группой Алексеева
10 Алексеев Владимир Владимирович ст. лейтенант командир группы
Наступил день выхода разведчиков в первую боевую операцию. Часов около11 после отбоя отряд разведчиков построился на одном из дальних причалов подплава. Сегодня вид у всех не обыденный на всех армейская форма защитного цвета, верхние пуговицы гимнастерок расстегнуты откуда выглядывают полосатые тельняшки. На причал подошли майор Добротин и старший лейтенант Лебедев, оба тоже в армейском обмундировании на голове стальные каски а в руках автоматы
ППД.
Наступил день выхода разведчиков в первую боевую операцию. Часов около11 после отбоя отряд разведчиков построился на одном из дальних причалов подплава. Сегодня вид у всех не обыденный на всех армейская форма защитного цвета, верхние пуговицы гимнастерок расстегнуты откуда выглядывают полосатые тельняшки. На причал подошли майор Добротин и старший лейтенант Лебедев, обатоже в армейском обмундировании на голове стальные каски а в руках автоматы ППД.
….Пошли на посадку, размещаться по боевому расписанию. На верхней палубе одного бота расположились примерно две трети отряда, повел эту группу в операцию старший лейтенант Алексеев,с ним отправился и майор Добротин. С остальными
разведчиками на другом боте отошел от причала старший лейтенант Лебедев. Группы разведчиков высадились в разных местах. В Группе Лебедева сразу после высадки, командиробъявил моим заместителем будет Мотовилин. Вот так спустя годы Мотовилин рассказывал К. Симонову про ту операцию. Через несколько дней нам дали новое задание. На этот раз шли командой в двадцать два человека, во главе со старшим лейтенантом Лебедевым. Когда высадились, он сказал: «Мотовилин будет моим первым заместителем. А если что — отвечаю за отряд».
По дороге была одна подозрительная сопка. Я с двумя товарищами забрался нанее. Там было все тихо, но оттуда мы увидели три телефонные линии. Сделали привал. Заметили дорогу, по ней пошла машина. А на карте дорога нанесена не была.
Лебедев говорит: кто полезет на столб? Я говорю — я. Я зазубрил кинжал и стал перепиливать им провода, как ножовкой.
Потом мы подорвали линию — свалили шесть столбов и пошли дальше... Группа Алексеева сразу после высадки повернула на юго-запад, собираясь пройти правым флангом к десантному отряду Шикиты. Добротин как только оказался на берегу, прихватил с собой трех человек ушел в другую сторону. Исходив за двое суток чуть не половину гористого плато между губой Лицей и губой Титовой с множество озер и болот, отряд в полном составе к вечеру 16 июня вернулся на базу.
 На фото: отряд на переходе
Первые потери Большая Западная Лица 19-22.07.41 (22 человека+5 человек)
1 Лебедев Григорий Иванович ст. лейтенант командир
2 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи командир группы
3 Червонный Александр Корнеевич старшина 1 статьи командир группы
4 Синчук Платон Сергеевич краснофлотец гр. Лухнева
5 Даманов Николай Владимирович гр. Мотовилина
6 Лосев Николай Акимович старшина 2 статьи
7 Рябов Николай Алексеевич краснофлотец гр. Мотовилина
8 Леонов Виктор Николаевич гр. Мотовилина
9 Харабрин Григорий Павлович старшина 2 статьи гр. Мотовилина
10 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи
11 Лухнев Константин Васильевич ст. сержант пом. командирара взвода
12 Пудышев Влас Яковлевич краснофлотец
13 Шевченко Михаил Петрович краснофлотец
14 Дмитриенко Павел Дмитриевич краснофлотец
15 Куликов Иван Семенович краснофлотец
16 Диденко Михаил Иванович краснофлотец
17 Жирнов Андрей
18 Юрьев
19 Никитин + 4 человека
Вот так рассказывал о походе С.Мотовилин.
В третий поход пошли этим же самым отрядом, туда же, но высадились в другом месте в сильный туман. Прошли до знакомой сопки, кругом туман. Сделали привал у озерка — сидим, едим. Вдруг видим — на сопке человек. Потом туман опять все закрыл, и мы подошли к самой сопке. В нескольких метрах блиндаж, около него дремлет часовой. Лебедев говорит:
«Возьмем, ребята, сопку». — «Возьмем».
Через овраг переползли вплотную к сопке, из палатки выбежал ефрейтор. Леонов выстрелил в него. Я кричу: «Забрасывай палатку гранатами!» Забросали. Немец тоже кинул в нас гранату — Рябова ранило в ногу, расшибло у него винтовку, а с меня сбило каску. Нас стали обстреливать из минометов с соседних сопок. Лебедев говорит: «Мотовилин, руководит отходом, а я буду прикрывать». Мы стали отходить. Рябова несли на руках. Его ранило смертельно, в голову. Мы потеряли трех убитыми, а когда отходили — еще двух.
Отходить было тяжело. Мы вернулись к месту высадки раньше назначенного времени.
Бот подошел и вернулись в Полярное, оттуда в Мурманск. Отдохнули, правда, мало, всего двенадцать часов. Переспали — и обратно в четвертый поход.
В.Леонов "Лицом к лицу"
Саша Сенчук погиб в первом походе.
Он был первым убитым, которого я увидел навойне. Смерть Саши сильно меня потрясла, хотя перед товарищами я старался не выдать своего волнения. В кубрике спят вернувшиеся из похода разведчики.На нарах, слева от меня, пустует место Саши Сенчука. Справа блаженно посапывает Коля Даманов, который из-за моей оплошности чуть не погиб там, в горах...
Я думаю о Саше, смотрю на Колю Даманова, и меняодолевают невеселые мысли.
Усталое тело требует покоя. Закрываю глаза,силюсь заснуть и не могу избавиться от одного и того же навязчивого вопроса:
гожусь ли я для службы в морской разведке? Степан Мотовилин в присутствии Лебедева похвалил меня за храбрость. Да и сам старший лейтенант сказал: "Дрались вы, Леонов, здорово! Егерей не боитесь — это главное. А умение придет".
Никто не заметил и никто, вероятно, не догадался, что происходило со мною, когда мы пересекали лощину в горах. Это было уже после гибели Сенчука. Преследуемые врагами, мы отходили к морю, к своему боту. Сзади меня полз
разведчик Григорий Харабрин, бывший шофер Дома моряка. Нещадно ругаясь, он кричал мне: "Живей! Падай! Убьет!" А я не падал. Я шел, полусогнувшись, совершенно безразличный к свисту пуль. Бежать не было сил, а лечь на землю боялся. Да, я боялся упасть на землю! Мне казалось, что тогда ноги опять сведет судорогой, и я уже не встану, как не встанет больше Саша Сенчук...
Гриша Харабрин ругал меня потом за ухарство и замальчишество:
—Прет, выставив егерям корму! А они мажут...
Коля Даманов никому не рассказал о конфузе сгранатой. Я утешаю себя тем, что в первом бою с каждым может такое случиться.
За это меня не осудят. Я сам себя осуждаю. Я писал в рапорте контр-адмиралу, что буду хорошим разведчиком, а сейчас начинаю в этом сомневаться. Хорошие разведчики вернулись с задания и спят. Спят Мотовилин и Харабрин, Радышевцев и
Даманов. Спят, отрешившись от всяких забот, и утром, свежие, отдохнувшие, готовы будут к новым походам, к новым боям. А я копаюсь в своих переживаниях. Для меня, правда, это первый бой, и еще неизвестно, как я буду себя чувствовать
после второго, третьего...
...Нас было двадцать два разведчика.
Мы погрузились на бот, вооруженный двумяпулеметами, и взяли курс к устью реки Большая Западная Лица. В пути Лебедев
сказал нам, что в районе высадки придется атаковать Опорный пункт неприятеля. Наша задача — разгромить этот пункт и при возможности захватить "языка".
На море штиль. Тихо и на побережье Мотовскогозалива, покрытом камнями и валунами, куда почти вплотную причалил бот. По сходням сошли на берег; три разведчика тотчас же ушли вперед, а мы цепочкой — за ними следом.
Опорный пункт находился на высоте 670, примернов восьми километрах от берега. Лебедев приказал Мотовилину (в его группу входил и я) обойти высоту с юга. Старшина первой статьи Червоный должен со своей группой обогнуть с севера опорный пункт, после чего двенадцать разведчиков во главе с Лебедевым начнут атаку с центра.Самый длинный и трудный участок пути выпал на долю группы Мотовилина. Каменистая сопка была густо покрыта валунами, и когда мы, наконец, достигли последнего яруса высоты, разведчики Лебедева и Червоного уже были на исходных позициях. Я не знал, что Лебедев находится рядом, был уверен, что мы сейчас одни перед укреплениями егерей, и неотступно полз за Мотовилиным. Он чуть приподнял левую руку и подался вправо. Я понял его сигнал и пополз влево, к большому камню.Чуть высунув голову, я увидел врагов — пять или шесть немцев. Так вот они какие эти егеря! Высокие, в темно-серых брюках,
заправленных в короткие чулки, и в такого же цвета мундирах с красными кружочками на рукавах. Они стояли во весь рост, с непокрытыми головами, и руки их спокойно лежали на висевших впереди автоматах. Егеря с любопытством и, как
мне казалось, с гордым видом оглядывали местность. Это меня взъярило: сами лежим, прячась за камни, а они на нашей земле чувствуют себя хозяевами!
Со стороны укрытий показался офицер и что-то сказал солдатам. Те стали расходиться, а я прильнул к полуавтомату и взял на прицел приближающегося офицера.
—Не стреляй! — услышал я, голос Лебедева я вздрогнул от неожиданности. — Надо его взять живым. Товьсь!
Потом выяснилось, что Лебедев из своего укрытия не видел егерей. Но и я забыл о них. Больше того, я даже забыл примкнуть штык к винтовке, когда ринулся вперед, сближаясь с офицером. Тот выхватил пистолет, выстрелил, но промахнулся.
Я юркнул за камень. Кругом поднялась стрельба.
Треск выстрелов эхом отдавался в горах. Я не знал, кто куда стреляет, боялся высунуть голову и в то же время понимал, что
нельзя долго прятаться за камнем: вдруг наши пойдут вперед или отступят, а я останусь один?.. Надо действовать, а что делать — не знал.
—Коля, сюда! — крикнул я ползущему в мою сторону Даманову.
Бой шел своим чередом. Воспользовавшись тем, что егеря ведут с нами перестрелку, Лебедев повел своих разведчиков в обход укрепления. Ему это удалось. Разведчики Лебедева и Червоного захватили "языка" и из двух трофейных пулеметов вели огонь по лощине, где скапливались егеря.
А мы оборонялись, сдерживая натиск врага. Ранило в живот матроса Николая Рябова. Он, когда Мотовилин вытаскивал его с ноля боя, отчаянно вопил. Я, Даманов и Харабрин прикрывали Мотовилина и Рябова огнем своих полуавтоматов. Все же егеря приблизились настолько, что в ход пошли гранаты. Я тоже достал гранату, но запал не входил в отверстие.
—Ручку оттяни, вояка! — услышал я голос Даманова.
Обескураженный своей неопытностью, я вставил запал и тут же метнул гранату. Взрыва не было. А через две — три секунды я увидел, как граната летит обратно. Она упала недалеко от Даманова и тут же взорвалась. К счастью, Даманов был надежно укрыт в камнях.
—Спасибо, Виктор, удружил! Встряхни гранату. Дай ей зашипеть...
Я поразился спокойствию Даманова и теперь уже не спеша далеко метнул две гранаты...
После их взрывов стало тихо. Никто не стрелял.
—Пошли? — спросил я Даманова и Харабрина. Мы отползли назад и присоединились к Мотовилину.
—Я его спрятал в камнях, — сказал Мотовилин Даманову. — Егеря не найдут.
"Неужели он говорит о Рябове? Почему спрятал?" Я хотел спросить об этом Мотовилина, но за гребнем высоты
разгорелся бой, и мы поспешили па помощь разведчикам Лебедева и Червоного,
Обогнув отвесную скалу, мы поднялись на гребень сопки и тут увидели трупы трех егерей. В стороне, лицом вниз, лежал наш
разведчик,
—Сенчук!
Я сразу узнал Сашу, кинулся к нему, перевернул его на спину. Черные пряди волос рассыпались по высокому Сашином лбу.
Не знаю зачем, но я тормошил друга, искал рану,говорил что-то несвязное и пришел в себя, когда на плечи мне легли тяжелые руки
Николая Лосева. Его прислал к нам Лебедев.
—Будет! — он тянул меня назад. — Слышишь,Виктор? Отходим к морю. Группа Лебедева уже пересекла ложбину. Живей!
Выстрелы приближались к вершине сопки. С соседней высоты ударили минометы. Мотовилин, Харабрин и Даманов отошли и что-то кричали нам, угрожали кулаками. Только теперь я понял, что мы оставлены для прикрытия группы и Сашу Сенчука не удастся унести.
По очереди, короткими перебежками, приближались мы к лощине, обстреливаемой противником. Ползли друг за другом. И тут, совершенно неожиданно, ноги перестали меня слушаться — их свело судорогой. Я еле поднялся и, полусогнувшись, пошел вперед. Мотовилин, Даманов и Харабрин вели плотный огонь, сдерживая егерей, пока я пересекал лощину.
...Когда мы, наконец, оказались в боте и, лежана палубе, подставляли разгоряченные лица освежающим брызгам студеной воды, меня окликнул старший лейтенант Лебедев. Он стоял позади нас, широко расставив ноги. Кожанка, перехваченная ремнями, плотно облегала его фигуру. Лебедев пристально смотрел на меня. Он, видимо, хотел что-то спросить, но махнул рукой: уж очень, должно быть, выглядел я растерянным и расстроенным.
Отряд понес первые потери,погибли в бою.
1 Синчук Платон Сергеевич краснофлотец
2 Пудышев Влас Яковлевич краснофлотец
3 Шевченко Михаил Петрович краснофлотец
4 Дмитриенко Павел Дмитриевич краснофлотец
5 Куликов Иван Семенович краснофлотец
 На фото: разведотряд в бою
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Понедельник, 23.03.2015, 05:01 | Сообщение # 2 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Наградной лист на первую награду В.Леонова медаль "За Отвагу"
 
Большая Западная Лица 25-26.07.41 (=70-80-90 человек)
Состав группы
1 Добротин Леонид Васильевич майор командир опер части РО СФ
2 Лебедев Григорий Иванович ст. лейтенант командир группы
3 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан командир группы
4 Доможиров Вячеслав Владимирович капитан командир РО (группы обеспечения)
5 Бацких мл. лейтенант комиссар отряда
6 Суворов к-р взвода
7 Пономорев к-р взвода
8 Чекмачев Григорий Григорьевич старшина 1 статьи, старшина отряда
9 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи к-р отделения
10 Тарзанов Виктор Петрович краснофлотец вестовой
11 Белов краснофлотец
12 Доманов Николай Владимирович старшина 2 статьи отд. Мотовилина
13 Лосев Николай Акимович старшина 2 статьи к-р отделения
14 Харабрин Григорий Павлович старшина 2 статьи отд. Мотовилина
15 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи отд. Мотовилина
16 Леонов Виктор Николаевич краснофлотец отд. Мотовилина
17 Диденко Михаил Иванович краснофлотец отд. Мотовилина
18 Проценко
19 Довнер отд. Лосева
20 Поляков Иван Иванович старшина 2 статьи
21 Морозов краснофлотец
22 Параева Ольга Амосовна переводчица мед. сестра
23 Куприянов Анатолий Сергеевич сержант
24 Рубцов Александр Васильевич краснофлотец
25 Синицын Александр Петрович краснофлотец
Так описал этот поход С.Мотовилин.
Пошли отрядом в 80 — 90 человек, под командованием Добротина. Был в отряде и Лебедев.
Дошли до той сопки, где были в прошлый раз. Пошли дальше...
Обратно из этого похода я, по приказанию майора, вел людей кратчайшим путем. Перевалили через сопку — нашли свеже разбитый самолет «юнкерс», кругом горелое место, а вчера был дождь, значит, сегодня сбит.
Вышли к губе, к месту высадки. Слышим, там кукуют кукушки. Сначала было странно — место голое, откуда птицы? Подумали, что скорее всего это финны. Ждали бота целых двенадцать часов.
В.Леонов "Лицом к лицу"
Через три дня мы уже готовились к походу всем отрядом. Половина отряда состояла из новичков, в отличие от нас, "старичков", побывавших в одном или двух рейдах.
Этим рейдом командовал старший офицер из отдела разведки штаба флота майор Добротин, тот самый Леонид Васильевич Добротин, который отбирал будущих разведчиков в комсомольских организациях Мурманска. Добротин сражался на фронтах гражданской войны против Юденича, Деникина и Мамонтова. Командовал эскадроном в коннице Буденного. Награжден ВЦИКом почетным оружием.
(Вот так описывает Добротина ,К. Симонов который с ним познакомился в конце 1941 года. Он был сдержанный, невозмутимый. Когда-то он начинал свою судьбу в Конармии, потом много ездил по белу свету, уж не знаю, в качестве кого, хорошо владел языками, был очень вежлив и обязателен — словом, являл собой тот тип высокообразованного военного-профессионала, о которым не каждый день встретишься.
Он довольно подробно рассказал мне о работе морской разведки, прохаживаясь по комнате и слегка волоча ногу, еще не заявившую после недавнего ранения во время одной из наших диверсий против немцев в Норвегии)
Лебедев сказал о майоре:
—Каждого разведчика видит насквозь. Имейте это в виду!
Добротин явился в отряд накануне похода. Это был не молодой, но стройный, высокий офицер со светлым ежиком волос на голове. Лицо у майора продолговатое, плотно сжатые губы наглухо закрывают маленький рот. С виду майор показался суровым. Но вот, после рапорта Лебедева, раздалась команда "Вольно" и завязалась непринужденная беседа Добротина с теми, кого он уже знал, так как сам отбирал их в отряд. Потом майор познакомился с нами, моряками из подплава, и, наконец, с "артистами" — так мы называли добровольцев, которые пришли в отряд из ансамбля краснофлотской песни и пляски.
Двумя группами отряда командовали старший лейтенант Лебедев и капитан Инзарцев. Мы хорошо знали капитана. Флагманский физрук бригады подводных лодок Николай Аркадьевич Инзарцев выступал недавно на спартакиаде, где завоевал титул чемпиона флота по штанге. Тех, кто не знает Инзарцева, это может удивить. Среднего роста, слегка сутулый и сухощавый, Николай Аркадьевич мало похож на тяжелого атлета. А между тем это очень сильный человек. Штангист и футболист, лыжник и яхтсмен.
Своим вестовым майор Добротин назначил матроса Виктора Тарзанова. Маленький и юркий Тарзанов, Витек, как мы его называли, — нос кнопкой, всегда смешливое лицо усыпано веснушками, — был очень разбитным, ловким и смелым матросом.
Бой в районе Большой Западной Лицы складывался для нас вначале благоприятно. Немцы, испуганные появлением советских разведчиков в своем тылу, оставили одну сопку, потом другую. Сбив боевое охранение, мы оказались на господствующей высоте. Внизу, в покрытых мглой ущельях, противник сосредоточивал силы для атаки. Майор Добротин приказал Лебедеву разведать соседнюю сопку.
Майор предвидел ход событий. Не всегда, оказывается, господствующая высота является лучшей для боя. Под нами сейчас был ровный гладкий гранит. В землю не зарыться, маскироваться негде, а противник, вероятно, вызовет самолеты. Соседняя сопка значительно ниже, зато ее пересеченный и покрытый валунами хребет пригоден для обороны. Сбить нас с той сопки будет нелегко. Но майор не только это имел в виду. Он хотел воздать видимость нашего отступления. И когда под натиском превосходящих сил мы начнем отход к берегу и в сторону передовой, то егеря, чтобы отрезать нас от моря, вызовут дополнительные силы. А мы по уже разведанному маршруту — узкому ущелью — ускользнем от них.
Таков был замысел командира, и, в конечном счете, майор навязал противнику свой план боя. Мы целый день оборонялись и нанесли большой урон врагу. Оттянув часть вражеских войск с передовой, мы тем самым помогли нашей пехотной части контратаковать неприятеля и занять более выгодные позиции.
Задача выполнена, а наши потери не велики. Почему же мы возвращаемся домой с таким чувством, будто нас постигла неудача? Вот и знакомый пирс. Мы сошли на берег, построились и в тягостном молчании ждем, зная, что команды "Разойдись!" не будет.
Среди нас — четыре безоружных разведчика. Старшина отряда Григорий Чекмачев сверяет по списку номера четырех винтовок — кому какая принадлежит.
До полудня мы отбили несколько атак, а когда враг получил подкрепление, начали постепенный отход к соседней сопке. Первая группа уже заняла новый рубеж, а наша еще удерживала господствующую высоту. Вражеские атаки нарастали. Егеря настолько приблизились, что мы слышали их крики и топот кованых сапог. Потом на высоте остались два отделения прикрытия — Лосева и Даманова. С нами — майор и капитан.
Напряжение боя нарастало, и тут нервы матроса Белова не выдержали. Оглянувшись, он крикнул: "Уже все отошли!" — и побежал. За ним последовали еще три разведчика. Они скатились вниз и, чтобы сократить дорогу к сопке, кинулись напрямик, к озеру. Мы яростно оборонялись на высоте. Стрельба усиливалась, а беглецы решили, что это противник уже ведет по ним огонь. Побросав винтовки, они бултыхнулись в воду, а Белов освободился даже от своих сапог.
В это время майор распекал старшину Лосева:
—Где ваше войско? Половину растеряли? Эх вы, горе-разведчики!
Добротин и Инзарцев легли в цепь, и мы отбили еще одну атаку неприятеля.
Я видел в бою майора — он спокойно целился и стрелял из автомата. Короткими очередями строчил из пулемета Инзарцев. Изредка поглядывая по сторонам, Гриша Харабрии, Николай Лосев, Алексей Радышевцев и другие разведчики с ожесточением, но без страха вели огонь и, готовясь к ближнему бою, положили рядом гранаты. Коля Даманов воевал лихо, с каким-то озорством, и мне было легко рядом с ним. Хотелось даже подмигнуть Николаю и крикнуть что-нибудь веселое. Утром, когда вдали только показались егеря, настроение было совсем другим. Томила неизвестность и какая-то смутная тревога: как сложится бой? Все это прошло. Даже в критические минуты вражеской атаки страха не было. Рядом — твои командиры и твои товарищи! И если два наших отделения с одним пулеметом сдерживают целую роту егерей, то тебе уже все кажется нипочем!
По команде майора мы отошли к сопке и соединились с группой Лебедева. Позже других на сопку взобрались Инзарцев, Лосев, Харабрин и Тарзанов. Лосев и Харабрин несли подобранные у озера винтовки.
—Трофеи героического прикрытия! — объявил Харабрин. — Приказано доставить в базу в полной сохранности.
И вот мы стоим в строю в своей базе и ждем, когда придет майор Добротин, который задержался на мотоботе. Что он нам скажет? Как оценит минувший бой? Какое наказание ждет паникеров?
Завидев майора, капитан Инзарцев уже собирался отдать рапорт, но Добротин только рукой махнул: не надо, мол! Он близко подошел к нам и заговорил тихо — спокойно и тихо. Но каждое его слово стучало в ушах и в сердце:
—Паникеров передают в трибунал. Там их судят сурово, по законам военного времени. Мне стыдно, больно и стыдно, что среди добровольцев отряда, среди отобранных и проверенных, оказались такие, которых должен судить трибунал. Позор! Я был с вами в бою. Знаю, для многих это было первым испытанием, и надеюсь, что виновные смоют с себя это позорное пятно. Поэтому я не передам их в трибунал. Но никогда — слышите? — никогда и никому мы не позволим бросить тень на отряд, который дрался отважно. Кто в отряде останется, тот станет настоящим морским разведчиком, тот будет гордиться этим званием. А теперь, друзья, отдыхайте и козырнув, ушел.
В этом походе погибли
1 Диденко Михаил Иванович краснофлотец
2 Рубцов Александр Васильевич краснофлотец
3 Синицын Александр Петрович краснофлотец
Наградной лист на А. Куприянова награжденного орденом Красное Знамя за эту операцию   Гибель Лебедева маяк Пикшуев 29.07.41-02.08.41 Состав группы
1 Добротин Леонид Васильевич майор к-р опер части РО
2 Клименко Матвей Леонтьевич ст. лейтенант к-р опер части 1 отд. РО к-р группы
3 Лебедев Григорий Иванович ст. лейтенант нач. 1 отд. РО (к-р 4 ДОРО)
4 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан пом. к-ра 4 ДОРО
5 Доможиров Вячеслав Владимирович капитан к-р отряда
6 Бацких комиссар отряда 4 ДОРО
7 Бацких мл. лейтенант к-р взвода 4 ДОРО
8 Лухнев Константин Васильевич ст. сержант к-р взвода 4 ДОРО
10 Шинкаренко Петр Митрофанович мл. лейтенант к-р взвода 4 ДОРО
11 Параева Ольга Амосовна переводчица мед. сестра 4 ДОРО
12 Баранов Михаил мичман старшина радистов 4 ДОРО
13 Мотовилин Степан Максимович старшина к-р отд. гр. Клименко 4 ДОРО
14 Червонный Александр Корнеевич старшина 1 статьи к-р группы
15 Леонов Виктор Николаевич старшина гр. Клименко 4 ДОРО
16 Поляков Иван Иванович
17 Даманов Николай Владимирович гр. Клименко 4 ДОРО
18 Лосев Николай Акимович старшина 2 статьи гр. Клименко 4 ДОРО
19 Баринов Анатолий Алексеевич
20 Боровский Василий Васильевич краснофлотец 2 БРО
21 Кожаев Дмитрий Никитич радист 4 ДОРО
22 Зязин политрук 4 ДОРО
23 Фетисов пом. радистов
24 Тарзанов Виктор Петрович вестовой 4 ДОРО
25 Богданов Павел пулеметчик мотобота 4 ДОРО
26 Радишевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи к-р отделения 4 ДОРО
27 Куприянов Анатолий Сергеевич сержант взв. Лебедева 4 ДОРО
28 Волошенок Григорий Евдокимович старшина 1 статьи
29 Кожин Федор Максимович ст. сержант старшина 4 ДОРО
30 Новиков Геннадий Алексеевич краснофлотец
31 Свистунов Михаил Иванович 2 БРО
32 Волков мичман к-р бота
33 Яковлев мл. лейтенант к-р бота
34 Еськов Степан Фролович краснофлотец
35 Морявин Иван
36 Каштанов Алексей Иванович краснофлотец боец 4 ДОРО В.Леонов "Лицом к лицу"
Сразу после высадки меня ранило: осколок мины впился в правую ступню.
Боец, раненный в тылу врага, особенно остро переживает свое бессилие. Он видит, как трудно товарищам, не может им помочь, и сам им в тягость, если рядом нет санитара. Я находился в небольшой группе старшего лейтенанта Клименко. С моря к Пикшуеву направились взводы Лебедева и младшего лейтенанта Бацких во главе с майором Добротиным. С ними была санитарка Параева. Разведчики Клименко должны перерезать дорогу к тылам противника, когда основная группа ударит по гарнизону мыса. Чтобы не ослабить группу, я отказался от сопровождающего и попросил лейтенанта оставить меня одного — пусть все следуют по своему маршруту.
Разрезав голенище, Степан Мотовилин снял с меня сапог и перевязал раненую ногу. Клименко, оставив мне запасной диск к автомату и две гранаты, сказал:
—Это на всякий случай... Спрячьтесь в камнях и дадите. После боя придем за вами.
—Не тужи, Виктор, придем! — подбодрил меня Степан и побежал догонять ушедших вперед разведчиков.
Я остался один и вскоре понял, что одиночество тяготит меня еще больше, чем ранение.
Вдруг я решил, что рана у меня пустяковая и я смогу двигаться. Встал, попробовал опереться на пальцы правой ноги и тут же прикусил губу, чтобы не выдать себя криком.
Настороженно оглядываясь по сторонам, я пополз. Нестерпимо болела раненая нога, ломило шею. Потом началось головокружение. Ощутив слабость во всем теле, я уже пожалел, что покинул место, где меня будут искать. Теперь я не найду этого места и могу заблудиться. Выстрелы прекратились. По ним нельзя ориентироваться. За каждым чахлым кустом, за каждым камнем чудилась мне засада. Отчаяние придало силы и, прыгая на одной ноге от камня к камню, я забирался все выше на вершину мыса.
Я догнал разведчиков, чтобы тут же с ними расстаться. Сбив боевое охранение, взводы ушли вперед и сосредоточились для атаки дотов гарнизона мыса. Майор Добротин приказал Параевой остаться со мной и, если нам будет угрожать опасность, дать сигнал.
Чувствую себя виноватым и потому молчу. Мы сидим на одном камне, спиной друг к другу. Мне нисколько не легче оттого, что санитар рядом. Параева нервничала: где-то впереди раздались выстрелы, застрочил пулемет...
—Слышите? — Ольга тревожно посмотрела на меня. Я не выдержал, закричал:
—Что ж вы сидите? Там бой идет. Бегите туда!
—Но майор? Он мне приказал...
Опираясь на автомат, я встал. Ольга положила мою левую руку себе на плечо и мы пошли туда, где все сильней разгорался бой.
Через десять минут я уже лежал в цепи, рядом с пулеметчиком, показывал ему цели и сам бил из автомата.
Ольга Параева присоединилась к разведчикам, атакующим доты.
В каждой схватке есть тот критический момент, когда решается судьба боя.
Мотовилин, Даманов, Лосев и Радышевцев — все из группы Клименко — огибали большой дот на вершине Пикшуева. Из амбразур дота егеря поливали свинцовым дождем камни, где засели разведчики Лебедева. Я видел, как Мотовилин и Даманов метнули по две противотанковые гранаты, ослепив на несколько секунд амбразуры дота. "Подползай ближе и гранатами!" - командовал во весь голос Лебедев.Едва он успел это крикнул,мгновенно сник,не шелохнулся,голова в каске с вывертом завалилась на гранит.Пуля оставив в каске круглую пробоину,попала ему в лоб,Лебедев был мертв. (.....позже в госпитале майор Добротин показал письмо, которые он хранил в конверте,письмо, от жены старшего лейтенанта Лебедева, пришло из Баку. Лебедева благодарила майора и всех разведчиков за заботу и внимание к ней.
"Вы просите меня быть стойкой, — писала она. — Об этом и Жора просил меня в своем последнем письме. Вот его слова: "Идет второй месяц войны. Я верю в жизнь и в нашу победу. Ты — жена советского разведчика. У тебя должно быть спокойное и храброе сердце. И чтобы наш малышка никогда не видел слез в твоих глазах... Помнишь, когда мы только познакомились, твоим героем был Овод. Ты восхищалась его стойкостью и верностью. И ты часто повторяла строчки, которыми он закончил свое последнее письмо любимой женщине: "Я счастливый мотылек, буду жить я иль умру..." Майор оборвал чтение.
—Такой он был, наш старший лейтенант Георгий Лебедев! — сказал майор.)
Большой дот пал.
Допрыгав до разгромленного дота, я увидел погнутые стволы пулеметов в развороченных взрывами амбразурах. В просторном доте уже находились майор Добротин, лейтенант Клименко, Ольга Параева и еще пять разведчиков. На полу, у порога, лежал убитый немецкий офицер. Другой офицер, высокий финн, стоял навытяжку перед маленькой Ольгой и что-то быстро говорил. Шесть обезоруженных финских солдат выстроились у стены и смотрели на Параеву. На столе лежали финские автоматы и одна винтовка с оптическим прицелом. И еще на столе был телефон.
Ольга тревожно поглядывала на телефон, когда переводила речь финского офицера.
—Это фендрих, прапорщик по-ихнему. Его зовут Хейно,- рассказывала она майору. — Фендрих говорит, что немецкий обер-лейтенант пришел сюда из штаба, что в Титовке, договориться о смене. Немцы должны их сменить через два часа. Обер-лейтенант доложил по телефону своему начальнику, что наша атака отбита и теперь они нас контратакой сбросят с высоты.
Майор повернулся к фендриху, спросил его по-немецки:
—Вы вели наблюдение за заливом?
—Да, тетрадь с записями наблюдений забрал обер-лейтенант, — слегка коверкая немецкий язык, ответил фендрих, — но последние данные я помню наизусть. Повторить?
—Не надо, тетрадь эта уже у нас. В чьем подчинении вы находились? С кем поддерживаете сейчас связь по этому телефону?
—С комендантом укрепленного района Титовка. — Ему и подчинен непосредственно.
—Ясно! — майор не отрывал взгляда от фендриха, который, прижав руки к бедрам, стоял по стойке "смирно". — Какое последнее донесение передали коменданту Титовки?
—Час назад доложил о вашем нападении на опорный пункт и тут же побежал к переднему краю.
—Эй, кто тут? Где майор? — кричали снаружи. В дот спустился матрос Куприянов из взвода Лебедева. Увидев майора, он близко подошел к нему и глухо
сказал:
—Старшего лейтенанта убило. Разрывной — прямо в голову. Наповал...
Добротин побледнел, тихо вымолвил: "Не может этого быть..." Потом так же тихо Куприянову: "Бегите во взвод, скажите, что скоро приду".
Куприянов выбежал из дота.
—Передайте фендриху, — обратился Добротин к Параевой, — что ему и его солдатам ничего не угрожает. Пусть лягут в котловине за дотом. А охранять их будет...
Сможете? — он посмотрел на меня и, не дождавшись ответа, скомандовал: — Остальным — за мной!
Но тут загудел зуммер телефона. Майор подошел к аппарату, взял трубку и, подражая голосу фендриха, заговорил по-немецки:
—У аппарата Хейно. Я вас слушаю... Нет, не надо открывать огня. Атака отбита. Обер — в соседнем доте. Скоро прибудут?.. Благодарю!
Мы недвижно стояли, настороженно прислушиваясь к этому разговору, и облегченно вздохнули, когда майор положил трубку.
—Комендант Титовки благодарит вас, Хейно! — едва сдерживая улыбку, обратился майор к фендриху, а потом сказал нам: — Обещает прислать подкрепление и сам сюда пожалует. Что ж! Встретим гостей...
Майор вышел из дота. Разведчики последовали за ним.
Пленные вели себя смирно и лишь тревожно поглядывали в одну сторону. Насколько можно было их понять, они показывали, откуда ожидается опасность.
К доту подошел раненный в руку матрос Волошенюк — его прислал Клименко — и рассказал, как был убит старший лейтенант. Лебедев поднял в атаку взвод и тут же был сражен пулей.
—Должно быть, финский снайпер стрелял разрывными, — сказал Волошенюк.
Снайпер? Я вспомнил про винтовку с оптическим прицелом.
—Проверь, Волошенюк, чем заряжена винтовка, что лежит на столе в доте?
Волошенюк зло посмотрел на пленных и спустился в дот.
Винтовка оказалась незаряженной. Сняв с нее оптический прицел, Волошенюк уже собирался уходить, как опять загудел зуммер. Услышав "алло! алло!", я побежал к доту, чтобы предупредить Волошенюка, но было уже поздно.
—Та шо ты брешешь, як собака? — спрашивал Волошенюк, отчаянно продувая трубку, и только после моего окрика оторвал ее от уха и бросил на стол. — Та хиба ж я знал? — оправдывался он, когда я ему рассказал, что он наделал. — Может, бежать до майора?..
Пока разведчики уничтожали склады, доты и оборудование наблюдательных пунктов, из Титовки к мысу подошла колонна егерей. Пленные финны еще издали заметили немцев и дали мне знать. Волошенюк побежал к майору предупредить об опасности.
Из Титовки по Пикшуеву били пушки и минометы. Ранило радиста и разбило радиостанцию.
А с моря к берегу уже шли два наших "морских охотника" и мотобот майора — "Касатка". Забравшись на вершину мыса, Коля Даманов флажками просигналил кораблям: "Поддержите нас огнем!" Моряки ударили из пушки и пулеметов, не дали егерям обойти нас со стороны побережья.
Первыми к берегу вышли раненые. Четыре разведчика несли на плащ-палатке убитого Лебедева. Волошенюк и я сопровождали военнопленных. Позади нас разведчики вели неравный бой с наседавшими на них егерями. Последними на командирский мотобот погрузились разведчики из отделений Мотовилина и Радышевцева.
...."Касатка" отстала от катеров, и на полпути к базе ее настигли "мессершмитты". Пулеметчик с "Касатки" отбивался от вражеских истребителей и поджег один самолет. Но на палубе "Касатки" уже были убитые и раненые. Недалеко от берега сильно поврежденный мотобот стал тонуть, и майор приказал всем добираться до берега вплавь.
Раненый Добротии последним покинул мотобот. Через три дня в госпиталь, где находились на излечении раненые разведчики, пришли Радышевцев и Даманов. От них я узнал, что Ольга Параева помогла майору Добротину выплыть к берегу и что наши катера забрали всех спасшихся с "Касатки". Добротин находится пока в морском госпитале, а его вестовой Тарзанов, тяжело раненный в грудь, отправлен в тыловой госпиталь. Отряд с большими почестями хоронил Лебедева. Могила его находится на высокой скале, обращенной к морю.
Командиром отряда назначили капитана Инзарцева, — он и послал Радышевцева с Дамановым проведать нас.
—Ждем большого пополнения! — это была последняя новость, которую передали нам друзья.
Лебедев Григорий Иванович старший лейтенант Лебедев родом с Кубани из под Краснодара.В 17 лет переехал в Москву к братьям(у него их трое).Работал на заводе,в 1930 году ЦК ВЛКСМ по комсомольской путевке послала на Сталинградский тракторный завод секретарем комитета комсомола завода.Уже там с завода по той же путевке его направили служить на флот.Вот таким Лебедев запомнился однополчанам,фигура у него плотная,словно литая,хорошо натренированная.Выглядел он довольно внушительно,по кожаной куртке переплетение ремней как у артиллерийского командира и на шее автомат. В этой операции погибли
1 Лебедев Григорий Иванович ст. лейтенант нач. 1 отд. РО (к-р 4 ДОРО)
2 Лухнев Константин Васильевич ст. сержант к-р взвода 4 ДОРО
3 Боровский Василий Васильевич краснофлотец
4 Кожин Федор Максимович ст. сержант
5 Новиков Геннадий Алексеевич краснофлотец
6 Свистунов Михаил Иванович
7 Еськов Степан Фролович краснофлотец Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13.08.41
ст. лейтенант Лебедев Григорий Иванович награжден орденом Красного Знамени Это была первая награда когда был награжден боец отряда Наградной лист на Лебедева Г.И. награжденного орденом Красного знамени
  Наградной лист на зам. командира взвода отряда Лухнева К.В. единственного награжденного сражу двумя наградами за лето 1941 года орденом Красного Знамени и медалью За Отвагу,геройски погибшего на катере при возвращении на базу.
  В этой операции помимо Лебедева,отряд понес еще потери комиссар Добротин Л.В. был ранен в обе ноги,командир отряда Доможиров В.В. после ранения в голову был комиссован ,он так и не отошел от ранения и умер через несколько месяцев (награжден БКЗ),вестовой Тарзанов В.П. комиссован после тяжелого ранения в грудную клетку (награжден БКЗ),бойцу Куприянову А.С. ампутировали руку (награжден БКЗ,наградной в теме,стоит выше) Наградной на Клименко М.Л. командира опер части 1 отдела награжденного орденом Красной Звезды 
Сообщение отредактировал Зенин - Понедельник, 23.03.2015, 05:01 |
| |
| |
| Архивариус | Дата: Понедельник, 23.03.2015, 05:42 | Сообщение # 3 |
Администратор
Сообщений: 1455
Статус: Offline
| После ранения Добротина,пока он в госпитале командование а РО прислало нового заместителя. Вот таким его увидел К. Симонов осенью 1941 года. Люден был полной противоположностью Добротина. Майор Марк Юрьевич Люден. Казавшийся мне тогда, в сорок первом году, уже немолодым человеком, и в самом деле был старше меня на двенадцать лет,среднего роста, толстеющий, лысеющий человек, в толстых очках, блестевших какими-то
восьмигранными стеклами. У него были шумные повадки одессита и привычка вечно напевать какие-то арии и ариозо. Уроженец города Замостье в Польше, сын еврейского бедняка, ткача, уехавшего еще в начале века искать счастья в Америку и умершего там, Люден ребенком уехал с матерью в Мариуполь, там потерял и мать и остался один как перст. В одиннадцать лет стал учеником столяра, а в шестнадцать — телефонистом 16-й стрелковой дивизии. Воевал против банд Махно и Антонова, был политруком роты связи и в двадцать втором году, как он сам пишет
в своей биографии, «в связи с моей абсолютной малограмотностью», был направлен на учебу на рабфак Ленинградского технологического института. В тридцать шестом году окончил Академию Фрунзе с дипломом первой степени, перешел в разведку и, как это сформулировано в документах, «убыл в специальную заграничную
командировку». С начала войны работал в разведке Северного морского флота у него были шумные повадки одессита и привычка вечно напевать какие-то арии и ариозо. За ним утвердилась кличка «Диверсант», которая ему самому очень нравилась. По своим поступкам это был боевой командир, ходивший уже шесть или семь раз в глубокие разведки в тыл к немцам, но, видимо, его служебной карьере вредило то, что он такой шумный и веселый, то сыплет анекдотами, то делает таинственный вид. Таким людям, как он, трудновато жить: есть у нас еще такое постничество,
если человеку присуще внешнее легкомыслие, если он шумит и сыплет анекдотами, подчас это кажется достаточным поводом для того, чтобы не продвигать его по службе.
В глубь Финляндии на 175км к аэродромам Луостари 27.08.41-04.09.41
Состав группы
1 Люден Марк Юрьевич майор к-р операции РО
2 Изачик ст. лейтенант зам к-ра операции РО
3 Сазонов Иван Васильевич политрук военком
4 Клименко Матвей Леонтьевич ст. лейтенант к-р отряда похода РО
5 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан к-р отряда
6 Карпов Геннадий Владимирович лейтенант начштаба похода РО
7 Радышевцев Алексей Иванович старшина к-р отделения 4 ДОРО
8 Авакьян Аркадий Абардович к-р отделения 4 ДОРО
9 Бацких Алексей Васильевич к-р взвода 4 ДОРО
10 Дараган Вадим Леонидович краснофлотец
11 Кононов краснофлотец
12 Параева Ольга Амосовна переводчица мед. сестра 4 ДОРО
13 Палкин Василий Александрович краснофлотец радист
14 Кожаев Дмитрий Никитич старшина 2 статьи радист 4 ДОРО
15 Ильчук Алексей Елизарович краснофлотец
16 Баранов Михаил Георгиевич мичман радист
17 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи
18 Дарыгин старшина
19 Баринов Анатолий Алексеевич старшина 1 статьи
20 Клименко старшина
21 Чекмачев Григорий Григорьевич старшина 1 статьи
22 Червонный Александр Корнеевич старшина 1 статьи к-р группы
Это была первая операция майора Людена в новой должности,и возглавлять он решил её сам.
С. Мотовилин описал этот поход так. Пошли в глубь Финляндии на 175 километров. Шли шесть дней. Все время по ночам, днем почти не двигались — делали привалы. Шли сплошные дожди, и мы были все мокрые. Костров не разводили, сидели на сухом и холодном пайке. Местность была болотистая и лесная, переходили четыре реки.
Сушиться было негде, кругом одни болота. Старшина Дарыгин попал в болото. Ему кричат: «Клади винтовку, становись на нее ногами!» А он говорит: «Винтовка снайперская, нельзя». Так, пока не дали ему другую винтовку, тонул, а винтовку не клал.
Все перечислять операции дела отряд не буду, да и нет надобности в этом,
остановимся только на самых важных или знаковых для отряда
Осенью отряд сходим в походы
оз. Калмыкявр-оз. Луттоярв 13.09.41-23.09.41
1 Павлов Николай
2 Еремин Петр Владимирович краснофлотец
3 Чемоданов Алексей Степанович краснофлотец
4 Нистрем Оскар
5 Шелехов
6 Пенонен
Зимняя Мотовка до верховья Западной Лице и границы с Финляндией17.09.41-24.09.41 (16 человек)
1 Фролов Николай Михайлович командир группы
2 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи
3 Дараган Вадим Леонидович краснофлотец
4 Поляков Иван Иванович старшина 2 статьи
5 Харабрин Григорий Павлович старшина 2 статьи
6 Ковалев Дмитрий Моисеевич старшина 2 статьи
7 Козловский Роман Владиславович старшина 1 статьи
8 Волошенюк Григорий Евдокимович старшина 1 статьи
9 Фомин Иван политрук группы
10 Чекмачев Григорий Григорьевич старшина 1 статьи
11 Кашутин Василий Егорович старшина
Восточный мыс Могильного 27.09.41-29.09.41
Губа Кутовая 27.09.41- 29.09.41
1 Карпов Геннадий Владимирович лейтенант к-р группы
2 Харабрин Григорий Павлович старшина 2 статьи
3 Чекмачев Григорий Григорьевич старшина 1 статьи
4 Фомин Иван политрук группы
5 Волошенюк Григорий Евдокимович старшина 1 статьи
6 Ковалев Дмитрий Моисеевич старшина 2 статьи
7 Козловский Роман Владиславович старшина 1 статьи
В этом походе погиб
Козловский Роман Владиславович
Устье Титовской губы 06.10.41-07.10.41 (6 человек)
1 Яковлев Аркадий Иванович мл. лейтенант к-р группы
2 Дараган Вадим Леонидович краснофлотец
3 Головин Андрей Яковлевич старшина 1 статьи
4 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи
5 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи
6 Кашутин Василий Егорович старшина
переправщик Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи
Налет на автопарк в Титовке 22.10.41-24.10.41
сводный отряд с БРМП более 100 человек
1 Люден Марк Юрьевич майор нач. 1 отд. РО СФ
2 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан
3 Карпов Геннадий Владимирович лейтенант
4 Кузеванов Аркадий Кондратьевич политрук
5 Приходько Анатолий Иванович ст. лейтенант группа управления
6 Грачев мл. лейтенант к-р роты
7 Кашутин Василий Егорович старшина
8 Чинговатов
9 Параева Ольга Амосовна медсестра и переводчик
10 Ковалев Дмитрий Моисеевич старшина 2 статьи
11 Харабрин Григорий Павлович старшина 2 статьи
12 Матвеев Юрий Александрович старшина 2 статьи
13 Ефимов
14 Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи
На двух походах в конце 1941 года, мы остановимся поподробней.
маяк Пикшуев 06.11.41-07.11.41
Состав группы
1 Визгин Павел Александрович капитан 3 ранга начштаба РО СФ остался на катере
2 Люден Марк Юрьевич майор нач. 1 отд. РО СФ
3 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан командир 4 ДОРО
4 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи
5 Симонов Константин Михайлович спецкор газеты «Красная звезда»
К. Симонов
Разведчики неожиданно пригласили меня, в свою кают-компанию. Выяснилось, что я случайно угадал на их маленькое, как они выражались, «семейное торжество». Они устраивали товарищеский ужин после возвращения из разведки одной из своих групп.
За столом было больше двадцати человек: Мотовилин, Карпов, Люден, Добротин, Визгин, военфельдшер отряда Ольга Параева, крепко скроенная девушка, коротко стриженная, с хорошим русским лицом; она уже ходила в несколько разведок. За окнами была метель, непогода, а в бревенчатом домике было жарко натоплено.
Все выпили и говорили немножко громче, чем это было нужно для того, чтобы их услышали. Были тосты за возвратившихся, и в память погибших, и за тех, кто сейчас находится там, в тылу. На меня пахнуло романтикой этой работы, и я почувствовал, что мне будет неудобно дальше расспрашивать этих людей, пока я хотя бы один раз не испробую на собственной шкуре то, что переживают они.
Я сказал Визгину, что хотел бы сходить с разведчиками в одну из операций. Он сперва пожал плечами, а потом сказал:
— Ну что ж, я думаю, это можно будет устроить.
Я как-то особенно остро запомнил атмосферу этого вечера, дружескую и чуть-чуть взвинченную — из-за отсутствия людей, ушедших в разведку, и из-за присутствия других людей, только что вырвавшихся из смертельной опасности.
..На другой день после приезда я пошел в морскую разведку к майору Людену.
Когда я пришел, он занимался одновременно двумя делами: вполголоса, но со всеми фиоритурами пел арию Гремина и писал третий по счету рапорт о переводе его в пехоту за Западный фронт. Как и многие люди на севере, он глубоко переживал октябрьские и ноябрьские события под Москвой и буквально не находил себе места.
Немножко отведя душу разговорами на московские темы, Люден сказал мне, что завтра в тыл к немцам идут сразу две разведывательные партии. Одну из них поведет он, а другую — Карпов. Карпов должен был уйти на неделю или полторы, а Люден — на одни сутки. Предстояла короткая операция на Пикшуевом мысу, где немцы держали парупушчонок, из которых они палили по заливу, не давая в светлое время нашим мотоботам проходить в Озерки. Тот бот, который перед нашим отъездом с Рыбачьего шел в Озерки, был обстрелян как раз этими пушками.
По словам Людена, во время операции предстояло выяснить, есть ли на Пикшуевом гарнизон, и если он есть, то уничтожить его. А также узнать, исправны ли там немецкие пушки после того, как по ним два дня долбила наша артиллерия. И если они исправны, то их уничтожить. Люден считал, что все это будет делом одной ночи, и это меня сразу соблазнило, и я сказал Людену, что прошу его взять меня с собой. Я без особых колебаний подумал, что, наверно, Мишка Бернштейн не будет возражать против того, чтобы пойти в эту операцию, и попросил взять и его.
Людей посоветовался с начальником разведки Визгиным, тот согласился, и я уже через полчаса был в гостинице, где Бернштейн и Зельма проявляли свои снимки.
Когда я сказал Мишке, что нам предстоит с ним пойти в эту разведку, единственным, что он спросил, было — долго ли придется плыть морем? По правде говоря, я сам не знал этого в точности, но, чтобы успокоить его, сказал, что нет, недолго.
— Ну, если недолго, тогда ладно.
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Понедельник, 23.03.2015, 08:50 | Сообщение # 4 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| После этого мыотправились к разведчикам, которые обещали выдать нам кое-какое обмундирование. Но Мишкины толстые икры не влезали ни в одни валенки. В конце концов валенки пришлось обрезать. Я решил идти в сапогах. Нам выдали ватники и ватные штаны. А вообще предполагалось, что мы должны были идти налегке, потому что от места высадки до Пикшуева нам предстояло сделать двенадцать или пятнадцать километров по скалам.
Я не предложил Зельме принять участие в этом деле, потому что не знал, какие у него планы. И в то же время, зная его характер, понимал, что если я предложу ему это, то он все равно пойдет, даже если это совершенно не входит в его
намерения. Потом оказалось, что он обиделся на меня за то, что я ему этого не предложил, и несколько дней молчал и злился. На следующее утро мы пришли в разведку уже вполне экипированные — в шерстяных свитерах, в фуфайках и ватных штанах. Мишка со своим наганом, я с парабеллумом. Словом, вид у нас был достаточно воинственный.
Визгин сказал, чтобы мы не только сдали все документы, но и на всякий случай записали домашние адреса, а кроме того, если хотим, написали на всякий случай записки своим близким. Все это прозвучало довольно мрачно. Но, как и во многом мрачном на войне, была тут и своя смешная сторона. Когда я поспешил суеверно отказаться не только
писать записку, но и оставлять адрес, Визгин недовольно сказал мне:
— Все-таки неправильно вы это делаете. У нас из-за этого уже хлопоты были. Убило тут, понимаете, одного лейтенанта, адреса он не оставил. Возились, возились, так и не смогли отыскать, куда все это переслать.
В его словах чувствовалось не столько огорчение оттого, что убило лейтенанта — случай на войне достаточно обычный, сколько досада из-за того, что до сих пор никто так и не знает, куда отправлять оставшиеся после убитого лейтенанта вещи.
Я невольно рассмеялся. Мы сдали документы, получили свертки с маскировочными куртками, штанами,
капюшонами, перчатками и стали терпеливо ждать. В заливе были снежные заряды, бушевала метель, и на отплытие катера в Полярное все не давали и не давали «добро». Однако по-прежнему оставалась надежда, что погода все-таки исправится и «добро» дадут, и мы сидели в разведке сначала с восьми до двенадцати — до флотского обеда, а потом, после обеда, — до тех пор, пока окончательно не выяснилось, что «добра» не будет. Теперь начиналась смешная оборотная сторона утренней торжественной сдачи документов. Нам нужно было возвращаться в гостиницу, следовательно, нам нужны были документы. Кроме того, нам нужно было есть и пить, следовательно, нам
могли пригодиться и деньги. Пришлось забрать и то и другое. На следующее утро повторилась та же самая процедура, что и накануне. Мы обмундировались, надели свитеры, фуфайки, вооружились, явились в морскую разведку, сдали документы, получили свертки с маскхалатами. Погода на улице была ясная, и, Сказалось, ничто не предвещало новой задержки. Однако после того, как мы прождали часа четыре, выяснилось, что здесь, в Мурманске, погода хорошая, но в Полярное мы сегодня не пойдем. На этот раз не дают «добро» там, в Полярном, на выход из Полярного в открытое море. Мы пообедали, взяли обратно документы и деньги и отправились к себе в гостиницу, где нас так же, как и вчера, встретил усмехающийся Зельма. В этот вечер Мишка отозвал меня в сторону и тихо сказал что ему надоело сидеть
в Мурманске и ни черта не делать, что это может продолжаться бесконечно и что, честно говоря, даже если он и пойдет в эту разведку, то снимать ему все равно вряд ли что придется. С этим можно было согласиться, потому что ночи стояли довольно темные, и даже странно, как мне такая простая вещь не пришла в голову
самому...
...У меня самого было скверное чувство на душе оттого, что мы уже два дня готовились, сдавали и брали обратно документы. А главное, я каждое утро вставал с чувством, что вот сегодня ночью мы пойдем в тыл врага, значит, пан или пропал, но, во всяком случае, к следующему утру все уже будет ясно. Нетрудно было мгновенно решиться и пойти в разведку, но когда она все оттягивалась со дня на день и каждое утро заново приходилось готовить себя к ней, то это
становилось трудным, с непривычки выдержки не хватало.
Когда я согласился с доводами Мишки, что ему действительно нет смысла идти, он спросил: — А может, и ты не пойдешь?
Но хотя меня тянуло на это уже куда меньше, чем в первый день, я еще месяц назад пил с разведчиками за то, что когда-нибудь отправлюсь вместе с ними, и теперь, когда такая возможность представилась, не мог ее упустить, хотя бы просто из самолюбия.
На третий день я снова обмундировался, снова сдал документы, снова просидел шесть часов в разведке, съел флотский обед, выпил флотскую водку, узнал, что на выход в море опять не дали «добро», снова забрал документы обратно и вернулся в гостиницу, где на этот раз встретил уже две ухмыляющиеся физиономии вместо одной.
То же самое повторилось и на четвертый день. И я поклялся себе, что если завтра, 6 ноября, все снова отменится, то я не пойду вообще. Ожидание измотало меня: казалось, что мне уже некуда не хочется идти. Но 6 ноября днем сказали, что наконец получено «добро» на выход в океан. Был теплый ноябрьский день. Несмотря на мокрую пургу, видимость была приличная. По дороге на пристань я заехал в гостиницу, где не нашел ни Зельмы, ни Бериштейна. Они уехали снимать зенитчиков, и я оставил им записку. Внизу нетерпеливо гудела машина; через пять минут мы были уже на пристани. Шли в Полярное на маленьком, принадлежавшем разведке катерке. На палубе задувало снегом, и мы с Визгиным и Люденом спустились вниз, в уютную теплую каюту, и стали забивать «козла».
Надо отдать должное морякам: когда играет заядлая морская компания, то кости выкладываются на стол с такой яростью и грохотом, что издали это похожепо звукам на средних масштабов артиллерийскую подготовку. Выгрузившись в Полярном, мы пошли в подводный экипаж, где жили моряки из диверсионных групп, по большей части состоявших из добровольцев-подводников. Там под руководством капитана Инзарцева, одного из лучших и самых опытных разведчиков, угрюмого, мрачноватого и, по-моему, сурового человека, морячки готовили оружие. Распихивали по карманам фуфаек или привязывали на поясные ремни гранаты, щелкая затворами, проверяли винтовки, запасались сигнальными ракетами, упаковывали сухой паек, который, несмотря на то что операция должна была проводиться всего одну ночь, был рассчитай на трое суток. Радист проверял на слышимость свою рацию.
Продолжалось все это около часа. Потом, когда уже было совсем темно, мы собрались и построились во дворе подводного экипажа, одетые кто в маскхалаты, кто в маскировочные куртки и брюки.
Здесь, против моих ожиданий, никто никому не сказал никаких прочувствованных слов: не то они были сказаны уже когда-то раньше, не то были бы странны в такую минуту для людей избравших разведку своим ремеслом. Нас построили, разделили на две группы, и мы отправились на причал. Еще когда мы стояли во дворе подводного экипажа и в тишине строились там в своих маскхалатах, я вдруг подумал, что вот мы всего через несколько часов будем там, у немцев, а никто ни в Киркенесе, ни в Петсамо не знает, что здесь, во дворе, в эту минуту построился отряд, который будет действовать там, у них в тылу.
Узенький трап уходил с очень высокого причала вниз, на очень маленькое суденышко, и выглядел так, словно он уходит куда-то в тартарары, под воду. Я с грехом пополам спустился по этому трапу и ступил на борт морского охотника. Инзарцев шел на другом охотнике, а на этом, кроме двадцати разведчиков, было трое — Люден, Визгин, решивший сам пойти в эту операцию, и, как говорится, третий лишний — я. Мы отвалили от причала, развернулись и пошли к выходу из Кольского залива.
Погода, как назло, разгулялась, и Люден, посматривая на часы, ворчал, что надо было отложить эту экспедицию до тех пор, пока луна не пойдет снова на ущерб. Действительно, ночь выдалась чудовищно светлая.
Морской охотник — очень небольшой кораблик, и когда на него садится еще двадцать человек, кроме экипажа, то, куда их ни засунь, все равно будет тесно.
Мы шли на порядочной волне. Она перехлестывала через борт, было недолго и промокнуть. Большинство разведчиков спустились в кубрик и залегли там. К концу пути многих из них укачало. Должно быть, виной была не только волна, по и нехватка свежего воздуха.
Я вслед за Визгиным и Люденом постепенно, бочком-бочком вылез на капитанский мостик. Визгин так и не уходил все время оттуда, боясь, что, если спустится вниз, в духоту, ему будет еще хуже. Качка усиливалась. Когда мы вошли в Мотовский залив, она достигла четырех-пяти баллов. Для такого суденышка, как морской охотник, это еще не опасно, но уже чувствительно. Шли мы часа четыре и около десяти подошли близко к немецкому берегу. Где-то далеко, направо от нас, был Петсамо, налево — река Западная Лица и наши передовые позиции, а в двенадцати километрах от нас на фоне черной воды вырисовывался контур мыса Тикшуева, куда нам предстояло добираться. За спиной у
нас оставался Рыбачий, на котором нет-нет да и мелькал вдруг свет подфарника проходившей где-то далеко машины.
Вплотную подойти к немецкому берегу мы не могли — было слишком мелко, и из воды повсюду торчали камни. На воду спустили лодочку — «тузик», один трап перебросили с борта охотника на «тузик», а второй — с «тузика» на прибрежные камни. В самом «тузике», в этой зыбкой передаточной инстанции, стоял Визгин. Двое
моряков из команды охотника, увидев, как один из разведчиков, перебираясь с качавшегося «тузика» на второй трап, плюхнулся в воду, решили помочь остальным. Они встали по пояс в ледяной воде по обеим сторонам трапа и начали одного за другим принимать на руки тех, кто слезал. Принижали и доводили до конца трапа. Дальнейшее было делом собственной ловкости. Кто прыгал лучше, тот мочил себе ноги до колен, а тот, кому это не удавалось, проваливался в воду и выше колен и по пояс. Я, к сожалению, тоже оказался не из ловких. Перспектива шагать по горам, по снегу, в мороз двенадцать или пятнадцать километров в мокрых сапогах и штанах была не особенно заманчивой, по ничего не оставалось делать.
Первые из высадившихся пошли и в глубь и вдоль пустынного берега дозорами. Все остальные высаживались уже под их прикрытием. Несмотря на маскхалаты, людей было хорошо видно даже издали — такой светлой оказалась эта ночь. Я с тревогой подумал, что, если нам не удастся незаметно подобраться к Пикшуеву мысу, нас могут в такую ночь перестрелять как куропаток. Всего нас вылезло на берег около сорока человек. По агентурным сведениям, на мысе Пикшуевом должно было стоять не больше полуроты немцев, то есть человек шестьдесят — семьдесят. При
соблюдении неожиданности шансы на успех были на нашей стороне. Но при отсутствии неожиданности дело могло обернуться худо. Едва мы вылезли на берег, морские охотники отчалили и пошли болтаться в море, поближе к берегам Рыбачьего. С нами были ракеты; после окончания операции мы должны были вызвать ими катера. А кроме того, с нами шел радист для дублирования ракет и передачи условных сигналов о помощи, если бы с нами
случилось что-нибудь худое. Мы вылезли и пошли. Впереди шел прирожденный разведчик Мотовилин, за ним еще
двое, за ними Люден, за Люденом я дальше цепочкой тянулись все остальные. Инзарцев, по-моему шел замыкающим.
Мы с небольшими остановками шли эти двенадцать километров около трех часов. Двигались быстро, особенно если учесть что мы шли над самым берегом по крутым скатам прибрежных скал. Кое-где приходилось перепрыгивать со скалы на скалу с камня на камень. И это еще было ничего. Хуже было там, где попадались расщелины
между скалами. Они были заметены снегом и обдуты ветрами и превратились в абсолютно гладкие и твердые, как кость, снежные откосы с очень крутым градусом наклона. Переходить такие места было особенно трудно. Несколько человек ссыпались вниз. Им помогли подняться. По счастью, обошлось без увечий. Потом ссыпался шедший впереди меня Люден. Его бросился выручать один из разведчиков и пролетел по откосу еще метров на пятнадцать ниже его.
На втором привале, лежа на снегу за скалой и потихоньку покуривая в рукава, мы вдруг вспомнили, что ведь сегодня праздничная ночь — с 6 на 7 ноября. Мы шли так быстро и так уставали от постоянного перелезания и переползания, что ни у кого не замерзли ноги, хотя почти у всех они были мокрые. Больше раздражало то, что намокшие в воде маскировочные халаты, штаны и куртки застыли и коробились при ходьбе с таким шумом, который нам из-за стоявшей кругом тишины казался почти грохотом. Ветер с моря набивался в эти стоявшие колом
маскировочные одежды, как в паруса, и тоже мешал идти. Примерно на середине пути, у обледенелого устья ручья, передовые разведчики заметили следы. Все насторожились. Следы были и похожи и непохожи на человеческие. При том ветре, который сейчас дул, следы могли остаться только от того, кто прошел здесь совсем недавно. Через несколько секунд кто-то сообразил и сказал:
— Это же росомаха.
Все рассмеялись. Выйдя наверх, на плоскогорье, мы наткнулись на шедшие под снегом провода.
Видимо, это была линия, соединявшая передовые позиции со штабом немецкой дивизии. Рассчитав, что нам осталось идти уже очень мало, всего каких-нибудь пятнадцать минут, а немцы все равно до утра на обрыв линии выйти не рискнут, разведчики стали резать ее сразу во многих местах, выбирали из-под снега провода, закатывали их в клубки и закапывали клубки в стороне в снег. Вскоре линия была уничтожена на протяжении целого километра.
Наконец Мотовилин указал на высившиеся впереди две или три сопки, на которых чернели гряды камней.
— Вот и Пикшуев, — сказал он. — Подходим.
Все притихли. Было светло почти как днем. У меня появилось неприятное ощущение в спине; казалось, что кто-то невидимый без труда может нас всех откуда-то перестрелять.
Отряд разделился, и мы пошли в обход сопок. Держали оружие наготове — считалось маловероятным, что немцы нас так до сих пор и не увидели. Несмотря на все принятые предосторожности, они все-таки должны были нас заметить в такую ночь. Однако, когда мы вплотную подползли к ближайшей сопке, на которой чернели пятна землянок, мы не услышали оттуда ни крика, ни выстрела. Мы бросились к землянкам. Когда долбанули дверь в первую из землянок, она со скрипом открылась. В землянке никого не было. Я вошел туда вслед за Люденом и осветил фонарем. По
всему чувствовалось, что землянка не брошена, что в ней жили и, очевидно, собираются жить. На столе стояла лампа с исправным фитилем, стояли котелки, чугунки. Вторая и третья землянки были тоже пустые. Другая группа, обходившая сопки, тоже так и не наткнулась немцев. Через полчаса нам уже стало ясно, что на Пикшуевом мысу, во всяком случае здесь, где мы были, или вообще никого нет, или есть немецкий дозор, который при
нашем появлении спрятался и боится себя обнаружить. Впоследствии, по агентурным сведениям, оказалось, что именно в это время немецкая полурота, стоявшая на Пикшуевом мысу, сменилась. Одна полурота ушла
отсюда, а другая, которой предстояло ее сменить, еще не пришла. Надо думать, что немецкий патруль все-таки оставался здесь, но он сам стрелять по нас не решился, а мы его не нашли. То, что немцы не собирались уходить с Пикшуева мыса, было ясно с первого взгляда. Землянки были в полном порядке в них оставались разные бытовые вещи. В двух сараях и небольшом домике были устроены склады продовольствия. Не бог весть какие, но все же склады: бочки с яичным порошком, мешки с мукой, с галетами, мешки с кофе, запас консервов и еще что-то, уже не помню что. В одном из сараев были сложены баллоны. Мы сначала сочли их немецкими, но потом
увидели, что это баллоны с ацетиленом для освещения маяка — наш запас, оставшийся еще с мирного времени.
Поодаль от землянок мы нашли два изуродованных орудийных лафета и один, тоже изуродованный, ствол горного орудия Второй ствол немцы, очевидно, увезли с собой. Судя по всему наша артиллерия как следует накрыла эту горную батарею. Все запасы доставлялись сюда с неимоверным трудом, на вьюках, и было очевидно,
что, уничтожив все, что здесь осталось мы тем самым затрудним положение немцев, которые не нынче-завтра вернутся сюда, на Пнкшуев, и им придется все заново завозить. Взломав двери складов и разобрав часть досок, мы стали обкладывать немецкие запасы досками, и фанерой, и всем, что попадалось под руки, чтобы
поджечь. Сигнальных ракет было решено не давать. Радист вызвал наши охотники по радио. В стоявшей кругом тишине были отчетливо слышны его точки и тире. Вскоре к берегу немного западнее самого Пикшуева подошли оба морских охотника. С одного из них слез Визгин, который захотел сам принять участие в поджоге немецких складов. Всех, за исключением пятерых человек, переправили на морские охотники; последними остались Визгин, Люден, Мотовилин, еще один разведчик и я. Прихваченная с собой бутыль с горючей жидкостью хотя и разбилась, но жидкость почему-то не загорелась. А бензин сделал свое дело. Мы облили доски и фанеру и зажгли оба склада и дом. Сначала пламя разгоралось слабо, а потом все сильнее и сильнее, и, когда мы перебрались на морской охотник, уже было видно, как и в доме и в складах сквозь двери и ставни прорываются изнутри красные языки
пламени. Оба морских охотника отчалили, я пошел вниз, в кубрик, я завалился на койку. На обратном пути качало сильней, чем по дороге сюда. Было около шести баллов. Через полчаса после того, как мы отошли от берега, Люден прислал за мной краснофлотца, чтобы я вышел на палубу. Я поднялся. Сзади нас, над мысом Пикшуевом, стоял огромный столб пламени, то падавший, то снова поднимавшийся в небо. Взрывы отсюда уже не были слышны, но по
промежуткам, с которыми то падало, то вновь поднималось пламя, было ясно, что там что-то рвется. Может быть, это был ацетилен, а может быть, и не замеченный нами запас снарядов. Я простоял на борту охотника минут пятнадцать, глядя на это зрелище, а потом снова спустился кубрик. В семь часов утра, когда кругом стояла все та же светлая северная ночь, мы вернулись в Полярное, и Визгин с Люденом сразу отправились докладывать по начальству.
И вот сейчас передо мной лежит несколько сохранившихся в Центральном военно-морском архиве документов, о которых я не имел, да и не мог иметь представления ни тогда, когда мы высаживались на мысе Пикшуев, ни тогда, когда я потом описывал в своем дневнике это, вполне заурядное для морских разведчиков, но существенное для меня самого, событие. Первый из трех документов озаглавлен «Схема-план разведывательно-диверсионной
операции на маяк Пикшуев». На документе вычерчена схема операции с соответствующими условными обозначениями маршрута катеров, места высадки, маршрута десанта к району диверсии и маршрута последующего отхода. В первом параграфе сформулированы задачи: 1. Разведка мыса Пикшуев. 2. При установлении
наличия групп противника на маяке Пикшуев уничтожить их и захватить языка. 3. Сжечь постройки маяка Пикшуев. В следующих параграфах указывался состав разведывательно-диверсионного десанта, в третьем параграфе — порядок и время проведения операции. Первоначально, как видно из этого документа, она планировалась в ночь со второго на третье ноября и так первоначально и была утверждена стоящими наверху документа подписями командующего Северным флотом Головко и членом Военного совета Николаевым. В примечании были указаны
опознавательные сигналы на случай встречи с другой, выходившей в ту же ночь диверсионной группой Карпова и пароль — Маузер — Москва.
Второй документ — адресованное начальнику разведотдела донесение о том, как прошла в действительности эта оттянутая на четверо суток из-за непогоды операция. «Выполняя задание командующего флотом по разведке района маяк Пикшуев... на двух катерах типа МО 06.11.41 в 18.00 вышел в район действия. В 21.00 группа
высадилась в десяти километрах от объекта действий и, организовав ближнюю разведку, двинулась в восточном направлении. Переход проходил в исключительно трудных условиях. Обледенелые сопки, крутые обрывы. Некоторые товарищи, взбираясь на сопки, срывались с десятиметровой высоты, но ушибов никто не получил. В 24.00 подошли к объекту действий. Я разбил отряд на три группы: первая обходила сопки, окружающие маяк справа, вторая, сковывающая, двигалась в лоб на блиндажи, и третья двигалась на маяк вдоль побережья. Сам двигался с
первой группой. Группы на своих маршрутах обнаружили брошенные противником землянки и блиндажи,
судя по заготовленным дровам, керосину в лампах, противник оставил район маяка
дней за пять — десять до нашего прихода. В 1.00 7.11.41 все три группы сошлись у маяка, выставив охранение. Я с группой разведчиков обследовал здание маяка. Жилое здание оказалось в полуразрушенном состоянии. По-видимому, противник пользовался материалом здания как топливом. Амбары оказались запертыми на замки. Взломав двери, мы установили: один амбар был приспособлен для жилья — нары и печка. В двух остальных хранились
продовольственные запасы: кофе, мука, хлеб в специальной упаковке, крахмал, лыжная мазь и так далее... Невдалеке от маяка был найден разбитый лафет горной 76-миллиметровой пушки и много стреляных гильз. Условным сигналом были вызваны катера, на которые погрузили найденные продукты и произвели посадку групп. После посадки отряда на катера четыре бойца, в числе которых был спецкор газеты «Красная звезда» тов. Симонов, подожгли маяк и здания маяка. Катера легли на обратный курс в 2.00 7.11.41. По данным наблюдения с постов в губе Эйна, пожар
на маяке продолжался до 10.00 7.11.41. Вывод: задание командования выполнил, установлено, что маяк Пикшуев оставлен противником. Начальник Первого отдела РОСФ майор Люден».
Откровенно говоря, с расстояния в тридцать с лишним лет меня порадовало, что я ни вольно, ни невольно ничего существенного не приврал и не напутал в своих тогдашних записях. Разве что с непривычки к таким переходам десять километров показались мне двенадцатью, да продуктов, как выяснилось, нам было выдано не на трое суток, как я считал, а только на двое. Тогда, после возвращения из похода, мне было даже как-то немножко обидно, что после всех приготовлений именно в этом походе так ничего, в сущности, и не произошло. Но заранее этого, конечно, никто не мог знать. Разведчики, как и в каждом походе, планировали возможность разных вариантов, в том числе и более серьезных, которые в данном случае не возникли.
На фото: Константин Симонов
Мало кто знает, но стихотворение "Жди меня" К. Симонов впервые прочитал в отряде, и потом изменил несколько строк которые ему посоветовали разведчики.
Вырезка из газеты об операции разведотряда.
Наградной лист на командира отряда Инзарцева Н.А.
 
Наградной лист командира отделения Чернонного А.К.
 
Единственная женщина в отряде Ольга Параева
  
Гибель Карпова
Берег губы Большая Западная лица 12.11.41-14.11.41
Состав группы
1 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан к-р отряда
2 Дринь мл. политрук
3 Карпов Геннадий Владимирович лейтенант зам к-ра отряда
4 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи пом. к-ра взвода ОРО
5 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи ОРО
6 Кашутин Василий Егорович старшина к-р отделения ОРО
7 Червонный Александр Корнеевич ст. сержант к-р отделения ОРО
8 Ченговатов
9 Касин Сергей Павлович сержант боец ОРО
10 Петров Серафим Андреевич краснофлотец боец ОРО
11 Маер Алексей Макарович старшина 1 статьи боец ОРО
12 Горшков Василий Иванович старшина 2 статьи боец ОРО
13 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи боец ОРО
14 Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи к-р отделения
15 Лазько Георгий Андреевич старшина 2 статьи боец ОРО
16 Ковалев Дмитрий Моисеевич старшина 2 статьи боец ОРО
К.Симонов вспоминает....
За день до моего прихода в морскую разведку туда вернулся с диверсии небольшой отряд, которым командовал лейтенант Карпов. Мы с ним долго разговаривали. Это был крепкий, коренастый, серьезный парень. Лицо его производило несколько странное впечатление от того, что он в предпоследней разведке получил редкое ранение — пуля насквозь пробила ему нос, и теперь казалось, что у него по обеим сторонам носа посажены две черные мушки.
Рассказывал он деловито и сдержанно, и то, что он рассказал, послужило мне главным материалом для первого посланного отсюда, с севера, в газету очерка «Дальние разведчики».
По профессии гидрограф, Карпов, когда у него убили брата, попросился в морскую разведку и стал работать в ней.
Бывает так, что уже кажется, навсегда забылась давняя встреча с человеком и твоя память никогда к нему не вернется. Но начинаешь лист за листом смотреть старые документы, и вдруг сразу оживает все: и тот человек, и то военное время с его скоротечностью и его трагизмом.
Хранящееся в архиве Военно-Морского Флота личное дело лейтенанта Геннадия Владимировича Карпова — не длинное, да и откуда ему было быть длинным!
Последняя предвоенная аттестация: «Море, службу и специальность любит, сознание чувства долга и ответственности за порученное дело имеет, решительный, может ориентироваться в простой и сложной обстановке, заботу о подчиненных проявляет, работоспособен и вынослив. Вывод: занимаемой должности соответствует, продвижению по должности в сорок первом году не подлежит». Так казалось перед войной. Потом продвижение все-таки произошло: старший прораб Йоканьгского участка гидрослужбы по собственному желанию перешел в морскую разведку.
За четыре месяца до начала войны, как этоотмечено в личном деле, женился, на пятый месяц войны, как это тоже отмечено в личном деле, исключен из списков офицерского состава Военно-Морского Флота как погибший в бою за социалистическую Родину. В конце личного дела подшит наградной лист: «Лейтенант т. Карпов в ночной разведке во главе группы бойцов из шести человек неожиданно нарвался на группу дзотов... Ручными гранатами разведгруппа разрушила дзоты и огнем автоматов уничтожила до взвода, пехоты...
Пользуясь замешательством противника, тов. Карпов со своей группой пробился к берегу залива и, опустившись с крутой скалы в залив, пользуясь отливом, провел свою группу через всю глубину обороны противника без потерь.
Только на линии боевого охранения группа была обстреляна и потеряла одного бойца убитым и трех ранеными. В том числе сам Карпов был ранен в лицо, ногу и руку. По приказанию т. Карпова бойцы похоронили
в скалах убитого товарища, сняв с него оружие. Вынеся раненых, группа отошла на линию обороны своих частей. Тов. Карпов участвовал в трех операциях по разведке глубокого тыла противника и всегда отличался храбростью и отвагой. Исходя из вышеизложенного, считаю возможным представить товарища Карпова к правительственной награде и ходатайствовать о награждении его орденом Красная Звезда.
Начальник первого отделения разведотдела Северного флота майор Люден».
Заключение вышестоящих начальников: «...имеет три ранения и вновь рвется в операцию в тыл противника. Достоин награждения орденом Красного Знамени. Начальник разведотдела Северного флота капитан 3-го ранга Визгин».
Карпов погиб в четырнадцатой по счету, операции отряда, когда разведчики, высадившись, окружили и забросали гранатами тот самый немецкий узел сопротивления на западном берегу губы Большая Западная Лица, на
который в прошлый раз нарвался Карпов. В этом ночном бою, как свидетельствует донесение о нем, по достоверным данным, было уничтожено тридцать семь солдат противника и, по предположительным — еще некоторое количество в забросанных гранатами жилых землянках. При этом шесть разведчиков было ранено, а четверо убито, в том числе лейтенант Карпов был убит наповал выстрелом из парабеллума во время ночного боя в немецком блиндаже.
Вэтой операции погибли
1 Карпов Геннадий Владимирович лейтенант зам к-ра отряда
2 Касин Сергей Павлович сержант боец ОРО
3 Петров Серафим Андреевич краснофлотец боец ОРО
4 Маер Алексей Макарович старшина 1 статьи боец ОРО
Поход к аэродрому в Луостари 11.11.41-18.11.41
1 Фролов Николай Михайлович лейтенант к-р группы
2 Шелавин Федор Яковлевич мл. лейтенант
3 Синцов Александр Назарович мл. лейтенант
4 Головин Андрей Яковлевич старшина 1 статьи
5 Нечаев Виктор Васильевич старшина 2 статьи
6 Старицкий
7 Бакешин Валериан
8 Богданов Павел Иванович старшина 2 статьи
9 Замятин
10 Иванов Борис
11 Никандров Александр Михайлович старшина 1 статьи
12 Кеньев Рихард Семенович старшина 2 статьи
Наградные приказы на бойцов отряда в конце 1941 года
Приказ Северного флота от 16.12.41
Орденом Красного Знамени
1 Доможиров Вячеслав Владимирович капитан
2 Лухнев Николай Акимович ст. сержант
Орденом Красной Звезды
1 Диденко Михаил Иванович краснофлотец
2 Параева Ольга Амосовна вольнонаемная
3 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи
Медалью За Отвагу
1 Леонов Виктор Николаевич краснофлотец
2 Лосев Николай Акимович старшина 2 статьи
3 Лухнев Константин Васильевич ст. сержант
1942
Первая операция в новом году
Поход к Никелю 03.01.42-07.01.42 (25 человек)
Состав группы в походе
1 Фролов Николай Михайлович лейтенант к-р группы
2 Барминский Георгий Георгиевич политрук отряда
3 Палкин Василий Александрович краснофлотец радист
4 Матвеев Николай Алексеевич старшина 2 статьи
5 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи
6 Леонов Виктор Николаевич ст. краснофлотец
7 Богданов Павел Иванович старшина 2 статьи
8 Иванов Борис краснофлотец
9 Бакешин Валериан краснофлотец
10 Ильчук Алексей Елизарович краснофлотец
11 Карху краснофлотец
12 Литвиненко краснофлотец
13 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи
14 Головин Андрей Яковлевич старшина 2 статьи
15 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец
16 Люкшин Павел
17 Зубков Николай Петрович краснофлотец
18 Манин Александр Васильевич краснофлотец
19 Нечаев Виктор Васильевич старшина 2 статьи
Отряд пошел на лыжах по маршруту в сторону Никеля,шли но ночам,а с рассветом останавливались.Лежать неподвижно в снегу в невтерпеж,командир группы и политрук приняли решение идти вперед по свету,даже в короткие январские дни. Это было нарушение запрета,но они не видели другого выхода иначе все бы по морозились,температура была ниже 30 градусов. На небольшой высотке перешейка между озерами Большой и Средний Чепьявр
остановились,подошел сеанс радио связи. Разведчики отойдя чуть в сторону расположились не снимая маскхалатов,положив под голову рюкзами а под спину лыжи.
Радист Палкин,стал налаживать антенну между лыжными палками,воткнутыми в снег,его масхалат покрытый ледяной коркой мешал работать. Палкин сбросил маскировку и стал работать оставшись в одной фуфайке.
Вдруг неожиданно появились вражеские самолеты. Через минуту они развернулись на новый заход открыв огонь из пулеметов и пушек. Четыре раза заходили самолеты над отрядом,огонь был настолько плотным,что натянутую антенну перерубило в нескольких местах. Мягкая снежная равнина превратилась в пахоту,местами снег алел от крови. Радиста Палкина и старшину 2 статьи Матвеева прошили пули. Богданова и Бориса Иванова тяжело ранило. Также получили ранения политрук Барминский,Леонов,Бакешин,Ильчук,Литвиненко,Карху. Группа лишилась боеспособности,продолжать путь к Никелю не имело ни какого смысла... Приходилось возвращаться.
Двоих самых ходках и выносливых лыжников Абрамова и Люкшина , Фролов послал на Зимнюю Мотовку и велел им привести оленьи упряжки. Шли одной группой без дозора. Впереди Зубков, за ним политрук Барминский, раненый пулей в левую ногу возле него держался командир группы Фролов, следом Манин и все остальные. Замыкали группу самые выносливые лыжники Радышевцев и Агафонов.
Шли очень медленно волокуша с ранеными приходилось тащить очень осторожно. От места обстрела самолетами ушли порядочно, вражеской погони бояться перестали.
Первая группа раненых с которой шел политрук Барминский добрались до промежуточной базы под утро. Политрук связался с Мурманском, продиктовал телефонограмму просил передать ее в отдел в Полярное. А еще примерно через час дозвонился по телефону до Полярного отыскал Людена и поднял его с постели.
Люден узнав о случившемся ничего вразумительного не сказал. При разработке плана операции никакие варианты срочной эвакуации не были предусмотрены. Сообщение Барминского застало его врасплох.
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Вторник, 24.03.2015, 03:16 | Сообщение # 5 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Раненые лежат на морозе, на наших трех оленьих упряжках мы всех не вывезем, да и путь займет не меньше двух суток объяснял Людену Барминский.
Будем думать как вам помочь повторил несколько раз Люден.
Я отвечаю за людей с которыми пошел в поход, нам надо знать на какую помощь рассчитывать, горячится Барминский.
Я вас ясно сказал разберусь и сообщу продолжал свое Люден, не впадайте в истерику и не паникуйте!
Вы как всегда жуете резину, нам сейчас нужна не ваша осмотрительность, а конкретный ответ напирал Барминский.
Тогда я вас спрашиваю почему вы раньше своих людей пришли на Мотовку? Вам известен флотский закон командир и комиссар первыми с корабля не сходят?
Раньше чем вам... Я по дольше вас служу на флоте, Барминский сгоряча кольнул Людена.
Вот и держитесь флотского правила оставайтесь с моряками, выводите их, а мы будем помогать.
В той операции погибли
1 Палкин Василий Александрович краснофлотец радист
2 Матвеев Николай Алексеевич старшина 2 статьи
Командующий флотом Головко пригласил к себе члена Военного совета Николаева, начальника штаба Кучерова и начальника полит управления Торика.
Докладывал капитан 2 ранга Визгин. В последнем лыжном походе нас постигла неудача к томуже добавилось паникерство Барминского.
Я пока не усматриваю у Барминского паникерства отрезал Николаев.
Но требовал же Барминский доказывал Визгин чтобы была оказана немедленная помощь, непозволительно грубо говорил с отделом по телефону.
Так квалифицирует поведение политрука Люден и проверить это сейчас трудно. Сам Барминский не отрицает что говорил в повышенном тоне, но объясняет это тем что в голосе Людена почувствовал безразличие к судьбе разведчиков. В полит управлении успели побеседовать с Барминским и доложили Торику.
Я думаю вмешался Головко, Барминский себя показал не случшей стороны. Не надо было ему уходить от группы первым, комиссару положено быть с бойцами до конца. Вы всё же разберитесь в нем до конца, я считаю что его следует отстранить от должности сказал он Визгину.
Барминский осужден 02.1942 года военным трибуналом Северного флота на 8 лет с посылкой на фронт рядовым, 03.1942 года судимость снята.
УК на ст. краснофлотца Зубкова Н.П. прошедшего вместе с отрядом обе войны на Севере и на Дальнем Востоке.
  
Зимой и весной было много операций в тыл врага.Здесь перечислим лишь несколько, как правило заканчивались они не очень удачно,очень много было обмороженных.
Левый берег Западной Лице начало 01.42 (35 человек)
1 Люден Марк Юрьевич майор к-р похода
2 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан к-р отряда
Район Петсамо и Киркенеса 21.01.42- группы вернулись назад
1 Догадкин Вячеслав лейтенант
2 Лосев Николай гл. старшина к-р группы
3 Еремин Петр Владимирович краснофлотец
4 Леонов Виктор Николаевич старшина 2 статьи
5 Кашутин Василий Егорович старшина
6 Чемоданов Алексей Степанович краснофлотец
7 Головин Андрей Яковлевич мл. лейтенант к-р взвода
8 Харабрин Григорий Павлович старшина 2 статьи
9 Поляков Иван Иванович старшина 2 статьи
10 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи
11 Кеньев Рихард Семенович краснофлотец
12 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец
13 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи
14 Люкшин Павел
15 Матвеев Иван Матвеевич старшина 2 статьи
Мыс Пикшуев 03.03.42-04.03.42 + взвод 12 ОБМП (108 человек)
1 Визгин Павел Александрович капитан 3 ранга начштаба РО СФ остался на катере
2 Люден Марк Юрьевич майор к-р поход
3 Фролов Николай Михайлович лейтенант
4 Головин Андрей Яковлевич мл. лейтенант к-р взвода
5 Шелавин Федор Яковлевич мл. лейтенант к-р взвода
6 Авакьян Аркадий Абардович к-р взвода (прикомандирован из 12 ОБМП),бывш.разведчик отр.
7 Заседателев Николай Иванович лейтенант м/с военфельдшер
8 Лосев Николай Акимович гл. старшина к-р отделения
9 Еремин Петр Владимирович краснофлотец
10 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи
11 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец
12 Радышевцев Алексей Иванович старшина 1 статьи к-р отделения
13 Уленков Евгений Александрович краснофлотец
14 Лазько Георгий Андреевич старшина 2 статьи
Пикшуев и Могильный 13.03.42-19.03.42
1 Группа Пикшуев 13.03.42-19.03.42
1 Дубровский Василий Михайлович ст. политрук комиссар отряда
2 Шелавин Федор Яковлевич мл. лейтенант к-р взвода
3 Сериков Иван Федорович старшина 2 статьи отморозили ноги
4 Ситнов отморозили ноги
5 Ковалев Дмитрий Моисеевич старшина 2 статьи отморозили ноги
6 Шмаков Сергей отморозили ноги
7 Грошков Модест Иванович отморозили ноги
8 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи
9 Дмитриев
10 Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи
11 Лазько Георгий Андреевич старшина 2 статьи
12 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи
13 Курносенко Федор Семенович старшина 2 статьи
14 Матвеев Иван Матвеевич старшина 2 статьи командир отделения
2 группа Могильный 13.03.42-15.02.42(12 человек)
1 Синцов Александр Назарович мл. лейтенант к-р взвода
2 Чинговатов Владимир Ильич гл. старшина пом. к-ра взвода
3 Тарашнин Аркадий Иванович гл. старшина политрук взвода
4 Даманов Николай Владимирович старшина 1 статьи к-р отделения
5 Широков отморозил ноги
6 Шерстобитов Алексей Андреевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
Эвакуация групп 15.03.42-19.03.42
1 Визгин Павел Александрович капитан 3 ранга начштаба РО СФ
2 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан к-р отряда
3 Фролов Николай Михайлович лейтенант ранен
4 Заседателев Николай Иванович лейтенант м/с военфельдшер
5 Головин Андрей Яковлевич мл. лейтенант
6 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи
Наградной лист на Головина А. Я. активного участника этих походов
 
Новый комиссар отряда Дубровский В.М. ,после войны работал директором морского архива в Гатчине
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Вторник, 24.03.2015, 09:21 | Сообщение # 6 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| На высоте 415
Высота 415 27.04.42-04.05.42 (72 человека)
Состав отряда в походе
1 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан к-р отряда ОРО
2 Дубровский Василий Михайлович ст. политрук комиссар отряда ОРО
3 Синцов Александр Назарович мл. лейтенант к-р взвода ОРО
4 Шелавин Федор Яковлевич мл. лейтенант к-р взвода ОРО
5 Радышевцев Алексей Иванович пом. к-ра 1 взвода ОРО
6 Заседателев Николай Иванович лейтенант м/с военфельдшер ОРО
7 Тарашнин Аркадий Иванович гл. старшина политрук взвода ОРО
8 Кашутин Василий Егорович старшина к-р отделения управления ОРО
9 Даманов Николай Владимирович старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
10 Леонов Виктор Николаевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
11 Шеремет Владимир Викторович краснофлотец боец ОРО
12 Манин Александр Васильевич краснофлотец боец ОРО
13 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения пулеметчиков ОРО
14 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец боец ОРО
15 Никандров Александр Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
16 Харабрин Григорий Павлович
17 Барышев Павел Сергеевич краснофлотец боец ОРО
18 Коликов
19 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи боец ОРО
20 Лосев Николай Акимович гл. старшина ОРО
21 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
22 Рыжечкин Зиновий Васильевич мл. сержант боец ОРО
23 Баринов Анатолий Алексеевич
24 Майструк краснофлотец
25 Попов Яков Андреевич старшина 2 статьи к-р отделения
26 Курносенко Федор Семенович старшина 2 статьи боец ОРО
27 Горшков Василий Иванович старшина 2 статьи боец ОРО (5 поход)
28 Лазько Георгий Андреевич старшина 2 статьи боец ОРО
29 Уленков Евгений Александрович краснофлотец боец ОРО
30 Матвеев Иван Матвеевич старшина 2 статьи к-р отделения связных
31 Еремин Петр Владимирович краснофлотец
32 Зубков Николай Петрович краснофлотец боец ОРО
33 Михеев Юрий Александрович
34 Кеньев Рикхард Семенович краснофлотец боец ОРО
В. Леонов "Лицом к лицу"
Началась эта операция в канун Первого военного мая 1942 года. К тому времени я, в звании старшины второй статьи, командовал группой управления в составе десяти разведчиков.
Два катера, ревя моторами, бороздят воды Мотовского залива. На полном ходу идут они к берегу знакомого нам мыса Пикшуев.
Боевое охранение неприятеля начеку. Его посты наблюдения нас заметили, и в бой вступила вражеская батарея на Пикшуеве. Небо озаряется ракетами, и мы видим, как вокруг нас сближаются фонтанчики воды — следы разрывов.
Мористее, на малом ходу, идут еще несколько наших катеров. Комендоры открывают огонь по прибрежной сопке мыса. Они стреляют метко, и вот уже сопка охвачена пламенем, точно ее покрыли ярко-красной шапкой, обдуваемой ветром. Прильнув к иллюминаторам, мы скандируем:
—Дай-дай-дай!
Точно повинуясь этой команде, катерники отвечают залпами по мысу Пикшуев.
Над морем разыгралась артиллерийская дуэль, а наш катер, не сбавляя хода, уже разворачивается для высадки первого десанта.
С высокого мыса ведут огонь вражеские пулеметчики.
Не ожидая, пока спустят вторую сходню, прыгает в воду матрос Шеремет, за ним — Даманов и комсорг нашего отряда Саша Манин. По трапу, с пулеметом на весу, сбегают Флоринский и Абрамов. Штурмуем первую высоту. Шеремет на бегу кидает гранату. Она разорвалась за большим валуном, и следом за ней метнулись вперед Даманов и Манин. Раненый Шеремет, споткнувшись о труп вражеского пулеметчика, сцепился врукопашную с огромным егерем, вторым номером пулемета. Но трофейное оружие уже в руках Даманова. Он карабкается вверх, устанавливает пулемет на самом срезе скалы и дает длинную очередь, которую обрывает взрыв гранаты.
Сраженный насмерть Коля Даманов медленно сползает, вот-вот сорвется со скалы. Его подхватывает подоспевший Флоринский.
—А-а-а-а! Га-а-ады! — слышим мы крик Флоринского. Абрамов и Флоринский, прильнув к пулеметам — своему и трофейному, — поливают огнем разбегающихся егерей. А справа и слева от них нарастает матросское "ура".
Мы ринулись в штыковую атаку и, уничтожая на ходу небольшие заслоны неприятеля, прорвались в горы.
мы, петляя по ущельям, пробиваемся вперед к тому конечному пункту, который на карте командира обозначен цифрой 415.
До этой высоты еще далеко.
Капитана Инзарцева беспокоят отстающие — молоды" разведчики из отделения мичмана Никандрова. Они могут стать легкой добычей преследователей. Инзарпев приказывает:
—Леонову, Харабрину и Манину — подтянуть колонну. В случае чего — задержать егерей. Будете отходить — дайте сигнал ракетой.
Занимается утро. Теперь мы различаем гребень самой большой высоты — 415. На гребне — фигуры в длинных шинелях. Егеря спешно сооружают из камней укрытия и устанавливают пулемет. Разведчики Кашутина и Рады-Шевцова обходят высоту 415, чтобы атаковать неприятеля с тыла.
—Завязывается перестрелка, и это подстегивает отстающих разведчиков — они прибавляют шаг. А мы бежим к замыкающим колонну, торопим товарищей.
Два разведчика несут на плащ-палатке Владимира Шеремета. Он ранен в ноги, в живот. Шеремет тяжело дышит и кричит идущему рядом лейтенанту медицинской службы Заседателеву:
—Не имеете права! Позови комиссара! Позови... Заметив нас, он просит остановиться, протягивает руки к Харабрину:
—Гриша, Гриш... Дай мне пистолет! Или, Гришенька, лучше сам... Как друга прошу!..
Харабрин подходит к Шеремету, пытается его успокоить, но Шеремет только скрипит зубами и качает головой:
—Не друг ты мне... Запомни! Я ведь вам в обузу. Ну, умоляю...
Харабрин отворачивается и говорит Заседателеву:
—Егеря идут следом. Несите быстрей.
Замыкают колонну Барышев и Коликов. Коликов хромает и опирается на плечо Барышева. Мы их поторапливаем и залегаем в камнях.
Ждать пришлось недолго.
—Идут! — объявляет Харабрин.
—Глянь-ко! — слышим мы вологодский говорок Саши Манина. — Егеря-то! Жмут вдоль озера, прямо, па виду...
Манин удивленно смотрит в мою сторону, а я, стараясь говорить спокойно, поясняю:
—Торопятся... Им, Саша, хочется кресты в награду заработать.
Впереди цепи егерей уверенно шагает офицер. Его можно снять лась, рассыпалась, залегла. Только офицер, точно заговоренный от пуль, даже не пригнулся. Выхватив парабеллум, он что-то кричит солдатам, поднимает их в атаку и, повернувшись к нам боком, опять идет первым.
—Силен! — говорит Харабрин. — Знает, что не миновать ему моей пули, а прет, стерва...
Мы слышим несколько крепких слов, сказанных в сердцах. Это не мешает Харабрину прицелиться и дать меткую короткую очередь. Офицер взмахнул руками, потом согнулся и повалился на бок. Егеря этого только и ждали: побежали назад, в кусты, и оттуда открыли беспорядочный огонь. А мы лежали за надежным укрытием я чутко прислушивались к стрельбе позади нас.
На фото: боец Семен Агафонов
Гранаты рвались уже на высоте 415.
Я дал сигнал отходить.
Догоняя отряд, мы чуть не наскочили на Павла Барышева, который тащил на себе долговязого Коликова. Я подумал, что Коликов ранен, но оказалось, что "чемпион по лыжам", как он себя назвал, впервые явившись в отряд (Коликов действительно считался одним из лучших лыжников Северного флота), попросту скис: он натер ноги, спину. На гонках, по накатанной лыжне, Коликов оставлял Пашу Барышева далеко позади, а в первом же походе по горам и бездорожью, да еще с полной выкладкой выдохся и вот взгромоздился на широкую спину низкорослого Барышева. А тот, широко расставляя ноги, обливаясь потом, кряхтит, но тащит "чемпиона".
Увидев нас, Барышев сбросил с себя Коликова. — Бревно! Ну, куда мне с ним?! — закричал он, оборачиваясь к нам. — Мичман Никандров приказал: не бросай его! А там бой... А я тут с ним нянчусь...
В голосе Барышева столько обиды, что мы осуждающе смотрим на Коликова. И тут Харабрин, пугливо озираясь по сторонам, стал рассказывать, что за нами по пятам гонятся егеря, вот-вот нас настигнут.
—Братки! — взмолился Коликов. — Дойду, ей-богу, дойду сам! Только одного меня не оставляйте.
—Дуй в гору! Прикрывать тебя будем! — подбодрил его Харабрин.
И, действительно, Коликов до того резво заковылял, что мы еле-еле поспевали за ним.
—Видал? — спросил Харабрин Барышева. — Зря ты, Паша, спину гнул. Ведь что получается? Он — чемпион, а из тебя дух вон. Несправедливо! А теперь даже бога вспомнил. Ишь чешет!
Через час мы с боем заняли высоту 415. С ее вершины просматривались две дороги, идущие из Титовки к Западной Лице и к морю — к мысу Могильному. Но нас привлекали более важные объекты наблюдения. На ближних сопках, пытаясь охватить кольцом высоту 415, скапливались егеря. Их было много. Василий Кашутин подбадривал новичков:
—На этой высотке обороняться можно. Скрытно не подползешь. Пусть егеря сунутся.
Группы Баринова и Никандрова спустились по склону, чтобы задержать автоматчиков.
В это время с правого фланга прибежал связной с тревожным донесением:
—Немцы подбрасывают силы! Готовятся к новой атаке...
—А вы их не ждите, контратакуйте! — приказал Инзарцев. — Пулеметчикам Флоринскому и Абрамову сменить позиции...
Неожиданно, как это часто бывает весной на севере, снегопад прекратился. Небо прояснилось, и ветер утих.
Наступила ночь. Высадившийся в районе Западной Лицы батальон морской пехоты устремился к дороге на Титовку, а противник не решался развернуть против нового десанта свои силы, опасаясь контратак нашего отряда.
Егеря наращивали атаки на высоту 415.
Миновал второй день боя.
 
УК бойца Барышева П.С. участника этих боев.
И снова бой, который не прекращался уже до сумерек.
В этот день мы отбили двенадцать атак. Должно быть, у егерей был с нами, с морскими разведчиками, особый счет. Они решили любой ценой разгромить отряд.
Следующее утро выдалось пасмурным. Повалил снег. Командир решил связаться с морскими пехотинцами и договориться о взаимной поддержке.
Инзарцев приказал мне, Николаю Лосеву и Степану Мотовилину собираться в дорогу. Нужно было просочиться между сопками, занятыми неприятелем, и пройти около шести километров до высоты, где располагался Штаб батальона.
Выждав, когда буран покрыл снежной пеленой всю окрестность, мы кубарем скатились по обрывистому склону и оказались в расщелине скалы.
—Здесь проскочим! — сказал Мотовилин.
Мы торопились как можно быстрей выйти из расщелины, но, когда буран прекратился и можно было осмотреться, выяснили, что цель еще далека от нас.
Горы скрадывают расстояние. Идешь-идешь, а, кажется, будто топчешься близ одной и той же сопки. Даже такой искусный ходок, как Мотовилин, еле передвигал ноги. Наконец, мы приблизились к сопке, на которой должны быть морские пехотинцы. Мотовилин решил не огибать ее, а пойти напрямик, через лощину, и мы поплатились за это.
На открытой местности морские пехотинцы встретили нас "с огоньком". Я зарылся в снег, съежился под свистом пуль и нещадно ругал Мотовилина за его дурацкую храбрость. Чтобы искупить вину, Степан первым встал на колени и закричал:
—Дурни, по своим стреляете! Прекратить огонь!
—Кто тебя услышит, агитатор? Ложись...- уговаривал его Лосев.
Но тут мы заметили, что хотя пулеметчик видит нас и продолжает изредка строчить, но пули летят высоко. Видимо, он на всякий случай держит нас "на мушке".
Деваться некуда — полусогнувшись идем вперед.
—Как в зайцев целятся, — зло ворчал Степан, ускоряя шаг.
Неожиданный окрик "Стой руки вверх!" остановил нас. Мотовилин сверкнул глазами. Зная его характер и опасаясь новых неприятностей, я выступил вперед.
—Руки вверх поднимать не приучены! — крикнул я невидимому за камнями пулеметчику.
—Ясно! А кто такие? — спросил тот же голос,
—А ты кто такой! — не удержался Степан и рванулся вперед. — Ослеп, что ли? Ты и по егерям так стреляешь, орел?
Пулеметчик высунул голову:
—Ладно, проходи стороной. Там разберут, что ты за орел.
—Курица общипанная! — ругался Степан. Но словесная перепалка сразу оборвалась — появился лейтенант. И, опознав нас, рассмеялся:
—Уж очень вы подозрительно выглядите. Не то финны, не то немцы...
Мы были в лыжных матерчатых шапочках с длинными козырьками, в меховых куртках и брюках с вывернутой наизнанку оленьей шерстью. Не удивительно, что, завидев нас издалека, пулеметчик открыл огонь.
Пришел капитан, заместитель командира батальона, и я доложил ему обстановку.
Морские пехотинцы знали, что своими действиями на высоте 415 мы сковали силы неприятеля и тем самым помогли десанту выполнить задание в тылу врага. Сейчас штаб батальона располагал только взводом охраны. Подразделения еще не вернулись с заданий. Как только придет взвод минометчиков, его тотчас же бросят к нам на выручку. И капитан спросил нас, сумеем ли удержаться на высоте еще одни сутки. Что мы могли ему ответить?
—Надо, — сказал я, — значит выстоим.
И стал договариваться о маршруте движения минометчиков, о корректировке огня и других способах связи.
Нам предложили отдохнуть. Плотно перекусив и начисто опорожнив портсигар лейтенанта, мы собрались в обратный путь. Проходя мимо знакомого пулеметчика, Степан подмигнул ему:
—Эй, ловец на мушку, гляди в оба! Попадешь к разведчикам, тебя научат не только руки поднимать, но и на четвереньках ползать.
Пулеметчик не обижался. Он провожал нас сочувствующим взглядом.
Мы возвращались с добрыми вестями и поэтому, превозмогая усталость, торопились к своим.
День выдался ясный, снег на сопках стаял. Но он еще лежал в лощине, которую егеря просматривали и простреливали. Разведчики, чтобы мы могли безопасно проскочить через лощину к подножию высоты 415, затеяли ложную атаку и привлекли к себе внимание противника. Василий Кашутин, Семен Агафонов и Зиновий Рыжечкин пошли нам навстречу, подсобили быстрее преодолеть подъем.
Пока я докладывал командиру о связи с морскими пехотинцами, мои спутники уже повалились спать. Я забрался между Мотовилиным и Лосевым. Тесно прижавшись, согревая друг друга телами, мы беспробудно спали до утра. Никто не тревожил наш сон, хотя в эту ночь егеря особенно яростно штурмовали высоту 415 и кое-где вплотную приблизились к ее вершине.
...Пошел пятый день нашего пребывания в тылу врага. С каждым часом возрастало напряжение боя. Порой казалось, что наступает предел испытаниям. Мы экономно расходовали патроны и разделили последний сухой паек. Снег стаял, и мы лишились воды. Кашутин, разбудив меня утром, облизывая сухие, потрескавшиеся на ветру губы, спрашивал:
—Виктор, вы тут вчера вокруг да около ходили. Не приметили ручейка?
—Так ведь озерцо рядом.
—Там уже егеря воду пьют...
....Внимательно осматриваю местность и замечаю холмики из камней, которых вчера не было на склоне высоты. Какой-то матрос бежит в мою сторону, вот он уже почти рядом, но короткая и близкая пулеметная очередь сразила его. И хотя я заметил огненные вспышки в камнях одного из холмиков, но не могу удержаться:
инстинктивно вскакиваю и тут же, оглушенный ударом в голову, теряю на мгновение сознание.
К счастью, егерь стрелял не очень метко. Пулеметная очередь прошла рядом и лишь одна пуля, срикошетив о камень, поразила левую щеку. Конец пули торчал во рту.
Я отполз в сторону.
—Бывает же такое! — удивлялся лейтенант медицинской службы Заседателев, пытаясь извлечь пулю из щеки. Ему это не удалось. Обмотав мою голову бинтами, он оставил только два отверстия — для рта и глаз....
А у меня сильно разболелась голова, и я даже не мог открыть рта, чтобы принять глоток свежей озерной воды. Заседателев потребовал, чтобы меня с сопровождающим отправили в санбат.
 
УК бойца отряда Никандрова А.М. Героя Советского Союза.
В этом походе погибли
1 Даманов Николай Владимирович старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
2 Шеремет Владимир Викторович краснофлотец боец ОРО
Эти операции я бы не стал упоминать если бы не одно но! В них в первые принял участие Макар Бабиков, будущий герой Советского Союза, именно благодаря ему мы может читать многое про походы отряда
07.42 рейд в расположение аэродрома Луостари
Состав группы
1 Инзарцев Николай Аркадьевич капитан командир ОРО
2 Дубровский Василий Михайлович политрук военком ОРО
3 Тарашнин Аркадий Иванович гл. старшина политрук взвода ОРО
4 Шелавин Федор мл. лейтенант к-р взвода ОРО
5 Синцов мл. лейтенант к-р взвода ОРО
6 Барышев Павел Сергеевич краснофлотец боец ОРО
7 Заседателев Николай Иванович лейтенант м/с военфельдшер
8 Уленков Евгений Александрович краснофлотец боец ОРО
9 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения пулеметчиков ОРО
10 Хабалов Николай Васильевич краснофлотец к-р отделения радистов ОРО
11 Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи
12 Рыжечкин Зиновий Васильевич мл. сержант боец ОРО
13 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
14 Никандров Александр Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
15 Леонов Виктор Николаевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
16 Кашутин Василий Егорович старшина к-р отделения ОРО
17 Костин Михаил Николаевич краснофлотец боец ОРО
18 Бабиков Макар Андреевич мл. сержант боец ОРО
19 Сафронов Григорий к-р отделения радистов ОРО
20 Кожаев Дмитрий краснофлотец радист ОРО
21 Коровин Николай краснофлотец радист ОРО
22 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец боец ОРО проводник
23 Зубков Николай Петрович краснофлотец боец ОРО
24 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи боец ОРО
25 Еремин Петр Владимирович краснофлотец ОРО
После этой операции командир отряда Инзарцев Н.А. покинул отряд, он был переведен на новую должность
08.42 рейд в расположение баз и коммуникаций
1 Фролов Николай Михайлович ст. лейтенант к-р отряда ОРО (10 поход)
2 Еремин Петр Владимирович краснофлотец ОРО
3 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец боец ОРО проводник
4 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи боец ОРО
5 Барышев Павел Сергеевич краснофлотец боец ОРО
6 Заседателев Николай Иванович лейтенант м/с военфельдшер ОРО
7 Хабалов Николай Васильевич краснофлотец к-р отделения радистов ОРО
8 Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи ОРО
9 Рыжечкин Зиновий Васильевич мл. сержант боец ОРО
10 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
11 Никандров Александр Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
12 Леонов Виктор Николаевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
13 Кеньев Рикхард Семенович краснофлотец боец ОРО
14 Костин Михаил Николаевич краснофлотец боец ОРО
15 Тарашнин Аркадий Иванович гл. старшина политрук взвода ОРО
16 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения пулеметчиков ОРО
17 Зубков Николай Петрович краснофлотец боец ОРО
18 Бабиков Макар Андреевич мл. сержант боец ОРО
Герой Советского Союза Макар Бабиков и его УК
  
 
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Пятница, 27.03.2015, 04:12 | Сообщение # 7 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| п/о Могильный 18-19.09.42
Состав отряда
1 Фролов Николай Михайлович ст. лейтенант к-р отряда ОРО
2 Дубровский Василий Михайлович ст. политрук комиссар отряда ОРО
3 Шелавин Федор Яковлевич мл. лейтенант к-р взвода ОРО
4 Кашутин Василий Егорович старшина к-р взвода ОРО
5 Радышевцев Алексей Иванович гл. старшина пом. к-ра взвода ОРО
6 Мотовилин Степан Максимович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
7 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения пулеметчиков ОРО
8 Баринов Анатолий Алексеевич гл. старшина к-р отделения ОРО
9 Шерстобитов Алексей Андреевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО Был в окружение на Могильном
10 Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО Был в окружение на Могильном
11 Никандров Александр Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО (на могильном вне боя)
12 Крылов Федор Митрофанович старшина 2 статьи к-р отделения радистов ОРО
13 Сафонов Григорий Григорьевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
14 Поляков Иван Иванович старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
15 Заседателев Николай Иванович лейтенант м/ с военфельдшер ОРО
16 Тарашнин Аркадий Иванович гл. старшина секретарь парт бюро ОРО
17 Хабалов Николай Васильевич краснофлотец радист ОРО
18 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи боец ОРО Был в окружение на Могильном
19 Бабиков Макар Андреевич мл. сержант боец ОРО Был в окружение на Могильном
20 Леонов Виктор Николаевич старшина 2 статьи боец ОРО Был в окружение на Могильном
21 Рыжечкин Зиновий Васильевич мл. сержант боец ОРО Был в окружение на Могильном
22 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец боец ОРО Был в окружение на Могильном
23 Уленков Евгений Александрович краснофлотец боец ОРО Был в окружение на Могильном
24 Курносенко Федор Семенович старшина 2 статьи боец ОРО Был в окружение на Могильном
25 Барышев Павел Сергеевич краснофлотец боец ОРО Был в окружение на Могильном
26 Жданов Николай Николаевич краснофлотец боец ОРО Был в окружение на Могильном
27 Каштанов Алексей Иванович краснофлотец боец ОРО Был в окружение на Могильном
28 Коровин Николай Дмитриевич краснофлотец боец ОРО
29 Киселев краснофлотец боец ОРО Был в окружение на Могильном
30 Панов Александр Георгиевич старшина 2 статьи боец ОРО (на могильном вне боя)
31 Еремин Петр Владимирович краснофлотец боец ОРО
32 Ковалев Дмитрий Моисеевич старшина 2 статьи боец ОРО
33 Лазько Георгий Андреевич старшина 2 статьи боец ОРО
34 Манин Александр Владимирович краснофлотец боец ОРО
35 Черных Михаил Афанасиевич краснофлотец боец ОРО тяжело ранен
36 Чемоданов Алексей Степанович краснофлотец боец ОРО
37 Зубков Николай Петрович краснофлотец боец ОРО
38 Горшков Василий Иванович старшина 2 статьи боец ОРО
39 Костин Михаил Николаевич краснофлотец боец ОРО
40 Григорьев Владимир Гаврилович старшина 2 статьи боец ОРО погиб
41 Пятин Леонид Васильевич краснофлотец боец ОРО
42 Горков Федор Поликарпович краснофлотец боец ОРО
43 Вертянкин Георгий Иванович краснофлотец боец ОРО
44 Кордэ Константин Семенович сержант боец ОРО
45 Матвеев Иван Матвеевич старшина 2 статьи боец ОРО
46 Дербин Георгий Николаевич мл. сержант боец ОРО
47 Кожар мл. сержант
В.Леонов "Лицом к лицу"
Атака
Уже пришла осень, и день заметно убавился. Новый командир старший лейтенант Фролов доложил начальству о готовности к походу. В этом и состоял первый этап предстоящей операции.
Моя группа высадилась близ мыса Пикшуев. Море — справа от нас. Уступами влево идут группы Кашутина и младшего лейтенанта Шелавина.
Проводником к мысу выделили Агафонова.
Получив, наконец, сведения о местоположении пехотинцев, командир разрешает трем авангардным группам разведчиков — моей, Кашутина и Шелавина — совершить бросок к опорному пункту на Могильном, завязать там бой и тем самым облегчить подход пехотинцев к мысу. Но скоро мы убедились, что эта последняя возможность для внезапной атаки уже упущена.
Забрезжил рассвет, когда мы приблизились к ровной лощине, за которой начинался крутой подъем к двум опорным пунктам на вершинах седловидного мыса. Егеря заметили колонну морских пехотинцев и открыли по ней огонь из батарей Могильного. Тотчас же заговорили огневые точки па подступах к Титовке. Это означало, что немецкий гарнизон за Титовкой уже знает о десанте и к Могильному бросят подкрепления.
"Что делать? Какое решение примет командир?" Эти мысли волновали разведчиков передовых групп. Дорогой ценой мы расплачивались за прежнюю медлительность и теперь уже не могли лежать, прижимаясь к холодным камням, и ждать приказаний. Враги ведут огонь, наши несут потери, и священный долг взаимной выручки подсказал нам единственно правильное решение: неприятель превосходит нас числом, вооружением, он обороняется на крутых высотах — тем стремительней надо его атаковать, тем неудержимей должен быть наш порыв.
—Вперед! За Родину!
Точно вихрем подхваченные, мчались мы через лощину и с ходу стали взбираться на первую возвышенность.
Позади рвутся мины, впереди — гранаты. В неуемном грохоте мы не слышим ни свиста пуль, ни крика раненых. Уже два, от силы — три десятка метров остаются до первого немецкого дота.
Граната взрывается под ногами младшего лейтенанта Шелавина. Он падает, катится вниз и, поравнявшись с нами, кричит:
—Вперед, моряки!
Меня обгоняет Зиновий Рыжечкин. Рядом с ним бежит такой же маленький Макар Бабиков.
Егерей ошеломила наша атака. Они отступили на конец мыса, ко второму опорному пункту.
Разгоряченные боем и упоенные первой победой, мы закрепились на возвышенности, осмотрелись и тут только поняли, в каком положении оказались. Воодушевленные первым порывом, мы не оглядывались назад и не заметили, как на подходе к лощине наша колонна была прижата к земле массированным огнем неприятеля, как потом ее атаковали свежие силы, прибывшие из Титовки, и стали теснить морских пехотинцев к берегу, к месту высадки.
Позднее мы узнали, что командир пехотного подразделения за преступную халатность и медлительность был отдан под суд военного трибунала, а командир отряда безуспешно пытался установить с нами связь. Он повел к мысу две группы разведчиков, но был ранен и эвакуирован с поля боя. Ранило также комиссара отряда Дубровского, секретаря партбюро старшину Тарашнина и многих других. Разведчики из группы Мотовилина яростно пробивались к нам. Попав в окружение, они прорвали кольцо и ушли к морю. Прикрывая их отход, два неразлучных друга, пулеметчики Семен Флоринскнй и Борис Абрамов, стреляли до последнего патрона и с гранатами в руках ринулись на врага.
Скошенные пулеметной очередью два моряка пали разом, лицом к мысу.
И еще я тогда не знал, что погиб Кашутин, что Шелавин с раздробленными ступнями, до крови искусав губы и руки, чтобы не выдать себя криком, прячется от снующих вокруг егерей, ползет и ползет на вершину Могильного. И даже находившиеся рядом Баринов и Шерстобитов никому не сказали, что они ранены.
Одно было совершенно ясно: мы отрезаны от основных сил, окружены егерями на их же опорном пункте.
Прежде чем действовать, надо привести группу в боевой порядок.
Я подсчитал силы. На маленьком клочке каменистой земли, на "пятачке" мыса Могильный, было пятнадцать разведчиков.
На фото бойцы отряда Абрамов,Шерстобитов,Уленков,Флоринский
В двойном кольце
С трех сторон мыс Могильный омывает море. Егеря впереди и позади нас. Они пристрелялись к нашему "пятачку", и если бы не укрытия из камней, осколки вражеских мин и снарядов вывели бы из строя всю группу.
Кто-то тянет меня за рукав. Оборачиваюсь — Макар Бабиков!
—Вон там, я видел, как за теми камнями он упал. Может, ранен?
—Кто? О ком ты?
—Кашутин...
—Вася Кашутин!
Я готов сорваться с места и бежать вперед, но Макар не выпускает рукав моей гимнастерки, прижимает к земле.
—Я — маленький, я подползу незаметно...
—Не горячись, — говорю Макару, успокаивая заодно и себя.
Бабиков промолчал и вдруг, еще не получив разрешения, вьюном мелькнул среди камней и исчез.
Мы уже отбили третью атаку, когда неожиданно наступила тишина. Егеря что-то замышляли. Я приказал усилить наблюдение и беречь боеприпасы.
Макар не возвращался, а внизу изредка постреливали. Должно быть, егеря все-таки обнаружили Макара.
—Воздух!
С истошным воем пронеслись над нами три "мессера". Взмыв к зениту, они стали пикировать на наш "пятачок" и сбросили бомбы. Снова ударила вражеская батарея, и егеря пошли в атаку вслед за огневым валом. Они приблизились настолько, что мы слышали их гортанные крики:
—Русс! Сдафайс! Русс капут!
"Пятачок" безмолвствовал. Разведчики ждали, когда егеря подойдут на дистанцию броска гранаты.
Кто-то в стороне от егерей резко свистнул, и оттуда раздался крик Бабикова:
—Ату, их!
Макар метнул гранату. Она разорвалась в цепи атакующих, и мы пустили следом за ней еще несколько "лимонок".
Егеря с истошным воем откатились.
—Вовремя поспел! — услышал я рядом знакомый голос.
Бабиков подполз незаметно. Он был по-прежнему бледен и чем-то очень взволнован. Еще более сузившиеся глаза виновато смотрели в сторону.
—Хорошо, что вернулся, — строго сказал я Бабикову. — К Кашутипу трудно подползти, зачем зря рисковать? Сейчас каждый моряк — взвод.
И тут Бабиков вытащил из голенища кортик с костяной ручкой. Это был тот самый кортик в черном чехле, на котором я вырезал ножиком инициалы: "В. Л. — В. К.", "Виктор Леонов — Василию Кашутину". В походах и на маршах Вася никогда не расставался с моим подарком.
—Убит Кашутин, — тихо сказал Бабиков. — Я подполз, хотел взвалить его на себя, а егеря меня заметили, открыли огонь. Отлежался в ложбинке за его спиной. Потом началась атака, и я кинулся к вам.
—Спасибо, Макар! Кликни Улепкова...
Любимец отряда, гармонист и затейник, Евгений Уленков находился вместе с Зиновием Рыжечкиным на левом фланге "пятачка", чтобы держать под обстрелом лощину, по которой могли просочиться егеря. Даже здесь, на Могильном, Уленкову не изменил его веселый нрав. Явившись по вызову, он присел на корточки, козырнул и бойко доложил, перефразировав слова песни:
—Врагу не сдается наш гордый десант!
—Не сдается, Уленков, веселая матросская душа! И Шелавин, даже раненный, не сдастся. Где он? Надо его разыскать.
Улепков ушел, а через две-три минуты егеря, лучше нас знавшие, в каком мы положении, опять пошли в атаку. Они решили покончить с нами до наступления ночи. А мы твердо знали, что надо держаться до темноты и при этом бережно расходовать каждый патрон, каждую гранату.
Самая широкая часть мыса Могильного не превышает ста метров. Егеря точно определили расположение наших бойцов, и когда, после ухода Уленкова, огонь на левом фланге ослабел, они воспользовались этим и стали просачиваться в лощину.
Мины теперь рвались только па левом фланге, откуда Рыжечкин продолжал стрелять. Друг Рыжечкина, Юрии Михеев, уверял меня, что эти короткие очереди из автомата неуверенные. Будто стреляет не Рыжечкин, а кто-то другой.
—Может, у Рыжечкина автомат заедает? Он там один...
Курносенко и Барышев побежали на помощь Рыжечкину.
Когда и эта атака была отбита, Курносенко остался на левом фланге, а Барышев принес на руках смертельно раненного Рыжечкина. Осколки мины изуродовали лицо Зиновия. Еще раньше он был ранен в плечо, потом в голову. Положив автомат на камень, Рыжечкин стрелял одной рукой, несколько раз терял сознание. Короткие очереди, которые мы недавно слышали, вел уже еле живой моряк.
Юрий Михеев расстегнул Рыжечкину куртку и зло стукнул по своей уже пустой фляге: воды ни у кого не было. Зиновий открыл глаза, узнал Михеева и как-то обычно, с потрясшей всех нас простотой, сказал:
—Нет воды... А мне бы, Юра, напиться и... умыться надо перед смертью.
—Что ты! Рыжик...- замахал на него руками Михеев. — Не говори так! — голос его сорвался.
—Все, братцы! Живите, воюйте до самой победы. А мне водички бы...
—Сейчас, сейчас, Рыжик!
Юрий побежал к отвесной скале, где из-под камня чуть-чуть пробивалась вода. Скала была на виду у противника. Прячась за камень, Юрий протянул руку с пустой консервной банкой, в которую стала стекать тонкая струйка воды. Раздался одиночный выстрел немецкого снайпера. Выронив банку, Юрий схватился за руку. Но не отполз. Он опять протянул руку, теперь уже правую, и прислонил банку к скале.
Когда он вернулся с водой, Рыжечкин был мертв. Михеев обмыл его, и мы понесли нашего Рыжика к глубокой расщелине скалы: там и похоронили, заложив вход большими камнями.
Кто-то позади нас застонал, и мы увидели Уленкова, тащившего на спине раненого Шелавина.
Пока разведчики делали Шелавину перевязку, Уленков шепнул мне:
—У егерей в лощине два пулемета. Обложены кругом. Два кольца...
—Об этом, Уленков, знают только двое: ты да я. А теперь попытайся пробраться к берегу. Одному легче проскочить через лощину. Если доберешься до базы,- расскажешь о нас. Ясна задача? Иди...
Небо прорезала красная ракета. По нашему "пятачку" снова ударила вражеская артиллерия. Разведчики отнесли Шелавина в укрытие и заняли свои места. На этот раз налет был особенно длительным. Большие камни с треском лопались и р[ассыпались. Рядом с Бабиковым разорвались четыре мины, и маленького разведчика окутало дымом.
—Жив? — крикнул ему Агафонов.
—Вроде жив, — чертыхаясь, ответил Бабиков.
На фото: друзья Кашутин и Леонов
Прорыв
Меня позвал Шелавин.
—Слушай, старшина! — превозмогая боль, младший лейтенант старался говорить спокойно, даже властно. — Вас тут с ранеными — одиннадцать. Я — не в счет... Так вот, если проскочить через ту лощину, которую мы утром пересекли? А?.. Ты меня понял?
Я молчал.
—Начнете спускаться — егеря кинутся за вами. А я здесь останусь и прикрою отход. Все равно уж... Тут я не стерпел:
—Младший лейтенант Шелавин, обидно, что вы так могли подумать о разведчиках. Я им, конечно, ничего не скажу. Но группой я командую и...
—Прости, Виктор, — дрогнувшим голосом перебил меня. Шелавин. — Надо же искать выход!
—А это уже не выход. В лощине егеря установили два пулемета. Нет, нам только до ночи бы продержаться...
—Егеря с тыла лезут! — доложил Бабиков, наблюдавший за перешейком.
Я обернулся и увидел "психическую" атаку взвода пьяных егерей, прибывших из Титовки. Они протрезвели не скоро. Когда, наконец, атаки прекратились, наши боеприпасы были на исходе.
Полдень миновал.
Мы сидели за скалой и ждали, когда начнет темнеть. Ночью будет легче. Нас немного, но если мы прорвемся вниз, то в хаотическом нагромождении камней трудно будет обнаружить нас. Ночью легче просочиться в ущелье, скрыться от преследователей, вынести к берегу тяжело раненного Шелавина. Десантники это понимают и бодрости не теряют. Агафонов даже пытается шутить. Только самый молодой среди нас, Николай Жданов, стройный красивый матрос, который до этого держался молодцом, вдруг загрустил и поник головой.
—Не дрейфь! — хлопнул его по плечу Семен Агафонов.
Жданов вздрогнул, потом в сердцах сказал:
—Все! Песенка спета... Нам отсюда не выбраться...
—Дура, чего мелешь! — набросился на него Агафонов.
Жданов вспылил, побледнел, резко ответил:
—Николай Жданов живым врагу в руки не дастся! Понял?
И отошел в сторону.
Никто из нас тогда не понял истинного смысла этих слов.
Солнце уже наполовину скрылось за горой. Исчезли длинные, причудливые тени от скал, сгущались сумерки. Мы начали готовиться к прорыву.
Я отобрал пять разведчиков, которые должны пробить брешь в обороне егерей, трех — чтобы прикрыть отход, а двум легкораненым приказал положить на плащ-палатку Шелавина.
В это время ко мне подбежал Алексей Каштанов и шепнул:
—Егеря рядом.
—Откуда ты взял?
—Я был у Курносенко на левом фланге. Мы слышали, как их офицер кричал: "Кто повернет назад — расстреляю! Русских надо уничтожить до ночи!"
Каштанов знал немецкий язык. То, что произошло вслед за этим, подтвердило его сведения.
С неистовыми криками "аля-ля!", цепляясь за камни, егеря упорно лезли вверх. Теперь наш редкий огонь не мог их остановить.
—Кончились патроны! — крикнул Бабиков.
—Кончились! — тревожно отозвался Барышев, отползая назад.
Егеря втаскивали пулемет на гребень "пятачка". Шелавин поднялся на колени и дрожащей рукой поднял пистолет.
Наступил критический момент боя.
—Всем ко мне! — скомандовал я. И тут мы услышали надрывный крик Николая Жданова:
—Братцы, конец!
Не успели мы опомниться, как он выдернул чеку из гранаты, прижал ее к груди и лег лицом к земле.
—Прощайте, товарищи!..
Это уже матрос Киселев, подбежавший к трупу Жданова, рванул кольцо зажатой в кулак "лимонки" и медленно стал опускаться на колени.
—Встать, Киселев! Я вскинул автомат.
Злоба, боль и стыд за товарища захватывают дыхание. Я с трудом выпаливаю каждое слово:
—Трус! Застрелю! Бросай гранату! Киселев метнул "лимонку" в сторону егерей, и всем сразу стало легче.
Дальше медлить нельзя. Люди ждут команды.
—Агафонов — уничтожим пулеметы! Курносенко, Бабиков — прикрыть отход. Остальным — к Шелавину.
В моем диске остались последние патроны. Есть еще возможность вклиниться в расположение противника для рукопашной схватки, есть еще надежда прорваться! Поднимаюсь во весь рост, вижу две головы немецких пулеметчиков и нажимаю спусковой крючок. Пулеметчики нырнули за камень, и Семен Агафонов тотчас же метнул туда гранату, ринувшись следом за нею.
—Сюда, старшина!
Это кричал Агафонов, поворачивая захваченный, но, к сожалению, поврежденный пулемет.
Я подбежал к нему.
Бабиков, Михеев и Каштанов прокладывали себе дорогу гранатами. За ними Баринов и Барышев несли на плащ-палатке раненого младшего лейтенанта.
Мы прорвали внутреннее кольцо окружения.
Мыс остался позади. Но было еще одно, внешнее кольцо. Наш путь лежал через простреливаемую егерями лощину. Легко ранило Агафонова, Барышева, Каштанова.
Выход к лощине преграждал неумолчно строчивший из блиндажа пулемет. Егеря пускали ракеты. Пришлось остановиться.
И тут вперед выступил Юрий Михеев.
—Товарищ старшина, прикажите приготовить мне связку гранат. Я в левую руку ранен. А правая...
Он поднимает сжатую в кулак правую руку, ждет, что я отвечу. А я думаю, что для такой связки каждый должен будет отдать свою последнюю гранату.
—Я справлю тризну по Рыжику! — Михеев говорит, уверенный, что ему не откажут. — Уж я не промахнусь!
И Юрий Михеев пополз со связкой гранат.
Распластавшись на камнях, метр за метром приближался он к блиндажу. Вспыхнет в небе ракета — Михеев замирает, гаснет свет — он опять ползет. И все же егеря его заметили, открыли огонь. По тому, как Юрий дернулся, мы поняли, что он ранен. А если его убьют? Если вражеская пуля угодит в нашу последнюю связку гранат?..
Слышен хлопок ракетницы, и синий мерцающий свет озаряет лощину и приникшую к валуну фигуру разведчика. И вдруг Юрий вскакивает. Волоча ногу, он бежит вперед, потом припадает на правое колено, замахивается и сильно кидает связку гранат. Она еще в воздухе, а гранатометчик уже свалился на бок, сраженный пулеметной Очередью...
Взрыв блиндажа отозвался в горах многократным эхом.
Так салютовал нам, живым, последний из погибших на Могильном разведчик.
Мы пересекли лощину и ушли в сторону моря.
Нас было восемь: двое здоровых и шестеро раненых.
На фото: отряд в бою
Эвакуация
Над мысом Могильным воцарилась зловещая тишина. Мы уходим от него все дальше, но егеря все же нас преследуют — уже слышны их истошные крики и ругань. Тогда мы проникли в ущелье. Егеря не решаются следовать за нами. Огибая ущелье, они побегут сейчас к морю, потом будут всю ночь прочесывать берег. Они знают, что мы обессилены, безоружны и не сможем оторваться от них далеко.
Я иду первым. Позади, на плечах Бабикова, тихо стонет Шелавин. Макару тяжело, и я замедляю шаг. Шелавин уже не просит, чтобы его оставили одного. Баринов, Каштанов, Курносенко и Барышев идут вплотную за Бабиковым, готовые сменить его, когда он выбьется из сил. Только Семен Агафонов — его легко ранило в левую руку — отстал от нас. Он замыкает группу. Обнаженный кинжал Семен заткнул за пояс, в правой руке держит на взводе пистолет, в обойме которого есть еще три патрона — весь наш боезапас.
Вокруг рыщут егеря. Просвет неба над нами то и дело озаряется вспышками их ракет.
Начался снегопад. Это хорошо: запорошенные снегом тундра и скалы скроют наши следы. Надо торопиться к берегу.
Мы вышли из ущелья, спустились с кручи и забрались в прибрежный кустарник.
Полночь. Снег покрыл белой шапкой кусты, в которых притаились два клубка живых тел. Мы лежим недвижно, согревая друг друга. Только теперь мы почувствовали, чего стоило нам напряжение минувших боев. Стынем, но никто не решается шелохнуться, чтобы не выдать себя. Так проходит час, другой... Ох, как долги осенние полярные ночи!
—Что ж теперь делать? Что делать?..
Это шепчет Павел Барышев, шепчет, зная, что никто ему не ответит. И так все ясно: надо ждать катера.
К утру сильно похолодало, и Барышева свела судорога. Он недвижно лежал со скрюченными руками и ногами. Бабиков стал его разминать и растирать. Барышеву очень больно, он до крови искусал губы.
—Ты плачь, а не кричи, — уговаривал его Макар. — Только не кричи. Егеря рядом...
Несколько раз цепочка егерей проходила мимо нашего куста, и мы замирали, стиснув рукоятки ножей, готовые к прыжку для смертельной схватки.
—Ночь долгая. Катера еще придут. А если не придут, мы с Бабиковым притащим бревна. Я видел недалеко отсюда три бревна, — сочиняю я и почему-то сам верю, что можно поблизости найти эти бревна. — Свяжем плотик и поплывем к нашему берегу.
Наконец, занимается рассвет.
Кто-то в забытьи бредит. Должно быть, и Каштанов говорит сейчас в бреду:
—Катер... В заливе катер... Катер идет... Но это не бред. Не только Каштанов и я — все сейчас различают в белесом тумане контуры "морского охотника".
Я сигналю ручным фонариком. Катер все ближе подходит к нам.
—Что ж он! — закричал Барышев, теряя самообладание и забыв о егерях.
Мы цепенеем от ужаса: катер неожиданно развертывается и уходит в море.
—На катере решили, что сигналят егеря. А нас считают погибшими, — сокрушается Каштанов.
—Откуда егерям знать наши сигналы? — возражает Барышев.
—А ты их спроси! — сердится Каштанов, провожая недобрым взглядом уходящий катер. — Теперь-то уж не снимут.
И только Макар Бабиков бодро сказал:
—Снимут! Считайте, что скоро будем в базе. Как дважды два! Они за вторым катером пошли. К вечеру будут здесь.
Вспыхнула совсем было погасшая надежда на спасение, и я безгранично благодарен Макару.
Как потом выяснилось, на берегу, недалеко от нас, прятались еще два разведчика — мичман Никандров и матрос Панов. Отрезанные от основной группы, они и к нам, на мыс, не смогли пробиться. Ночью, так же как и мы, Никандров и Панов вышли к заливу, замаскировались в кустах и ждали катера. У Никандрова не было фонарика. Заметив катер, он высыпал порох из нескольких патронов и поджег его. Наши сигналы были приняты и поняты. Но что означали эти необычные вспышки? Опасаясь ловушки, командир катера решил проявить вполне понятную в таких случаях осторожность и ушел в базу за вторым катером.
...Совсем стемнело, когда в залив вошли два катера. Один пустил дымовую завесу, а другой — им командовал наш старый знакомый Борис Лях, ныне Герой Советского Союза, — развернулся и стал подходить к берегу.
Чтобы рассеять у экипажа катера всякие сомнения, я стал фонариком освещать фигуры моих товарищей.
На борту катера не стали ждать, когда подадут сходню. Кто-то прыгнул в воду, и мы услышали знакомый бас комиссара Дубровского.
Катерники сами по пояс в воде несли нас на руках и передавали на руки своим товарищам. В ту минуту я запомнил лицо Павла Барышева — закопченное, с потеками грязи, которую он еще более размазывал, вытирая слезы.
Катера шли в базу.
В боевой операции погибли
1 Кашутин Василий Егорович старшина к-р отд.(взвод)инстр.подрывников
2 Флоринский Семен Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения пулеметчиков
3 Шерстобитов Алексей Андреевич старшина 1 статьи к-р отделения
4 Михеев Юрий Александрович старшина 2 статьи к-р отделения
5 Рыжечкин Зиновий Васильевич мл. сержант
6 Абрамов Борис Георгиевич краснофлотец
7 Уленков Евгений Александрович краснофлотец
8 Жданов Николай Николаевич краснофлотец
9 Киселев краснофлотец
10 Григорьев Владимир Гаврилович старшина 2 статьи
11 Пятин Леонид Васильевич краснофлотец
12 Горков Федор Поликарпович краснофлотец
13 Вертянкин Георгий Иванович краснофлотец погиб или попал в плен
14 Кордэ Константин Семенович сержант
После Могильного в отряде произошли изменения Дубровский В.М. комиссар отряда был переведен,Шелавин Ф.Я. к-р взвода после госпиталя убыл,Заседателев Н. И. военфельдшер убыл на учебу в академию,так же убыл разведчик Еремин П.В.
Награда бойца отряда Аркадия Тарашнина,полученная им за Могильный
 
УК и Наградной лист Тарашнина Аркадия
  
|
| |
| |
|
| Зенин | Дата: Суббота, 28.03.2015, 06:59 | Сообщение # 9 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| 1943
Походы в Норвегию
Высота в районе м. Пикшуев 24.09.43 ( по захвату «языка» первая операция отряда после пополнения)
Состав группы
1 Никандров Александр Михайлович гл. старшина к-р группы ОРО
2 Синцов Александр Назарович лейтенант к-р взвода ОРО
3 Манин Александр Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
4 Алексеев Петр Иванович старшина 2 статьи боец ОРО
5 Гугуев Борис Никитич краснофлотец боец ОРО
6 Воронин Сергей Пантелеевич ст. краснофлотец боец ОРО
7 Лысенко Иван Николаевич старшина 2 статьи
8 Бывалов Сергей Федосеевич краснофлотец боец ОРО
9 Братухин Виктор Никифорович старшина 2 статьи боец ОРО
10 Чупров Яков Викулович краснофлотец боец ОРО
11 Залевский Андрей Андреевич мл. сержант боец ОРО
12 Смирнов Павел Абрамович краснофлотец боец ОРО
13 Коротких Валерий Матвеевич старшина 2 статьи боец ОРО
14 Игнатьев Анатолий Васильевич краснофлотец боец ОРО
15 Фатькин Владимир Васильевич старшина 2 статьи боец ОРО
16 Григоращенко Сергей Андреевич старшина 2 статьи боец ОРО
17 Баринов Иван Петрович ст. сержант к-р отделения ОРО
После разгрома на Могильном отряд пополнился новыми добровольцами, в него пришли с кораблей и из береговых частей краснофлотцы и старшины, настойчиво просившие зачислить их в разведку.
"Леонов вспоминает о наборе в отряд после Могильного"
Первым, явился к нам электрик с базы, стройный сероглазый старшина второй статьи Павел Колосов. Павлу двадцать один год. Десятиклассное образование он получил в Ленинграде.
—Вы что-нибудь слышали, Колосов, о боях на Могильном?
Сказал и пожалел. Зачем задавать новичку такой вопрос? А Павел Колосов, вероятно, догадываясь, о чем я думаю, заговорил быстро, очень убежденно:
—Еще до вашего похода на Могильный я подал контр-адмиралу несколько рапортов с просьбой направить меня в разведку. И после Могильного писал... Я имею второй спортивный разряд... У меня погибли отец, брат, и... и я очень хочу быть в разведке. Вот увидите — я буду хорошим разведчиком!
—Это не довод...
Ищу слов, чтобы убедить Колосова серьезно подумать над своим решением, и не нахожу их.
—Новичков мы направляем в отделение старшины Манина. Запомните, Колосов, у Манина образование семилетнее, и то с натяжкой. Зато по части разведки он большой мастер. Строг, требователен, и если в чем провинитесь — отчислим из отряда. А уволенный из отряда может позавидовать тому, кто просто списан на берег. У нас человек весь па виду. И уж если мы (я резко подчеркиваю слово "мы") кого-либо отчислили — значит человек этот растяпа, лгун, трус!
Удивительное дело: чем строже я говорю, тем больше светлеет лицо и радостней блестят глаза молодого моряка, понявшего, что судьба его решена — он зачислен в отряд морских разведчиков.
В канцелярию заходит дружок Колосова Михаил Калаганский. Павел медлит уходить, смотрит на меня с таинственной улыбкой, какая бывает у человека, который хочет что-то сказать и не решается. А устремленный на меня взгляд Павла красноречивее всяких слов говорит:
"Это и есть Калаганский, тот самый Миша Калаганский!"
Милый Паша, напрасно ты волнуешься! Знаем твоего друга — он вполне подходящий для нас товарищ. И не потому, как ты это, Паша, считаешь, что в Доме офицеров, на борцовском ковре, Калаганский устоял против нашего отрядного силача Ивана Лысенко. Не потому, что Калаганский, еще, будучи в институте считался там чемпионом по борьбе. Комсомольца Калаганского рекомендовало командование базы. В его характеристике записано, что он отлично знает все виды оружия и — это особенно для нас важно — радиодело. Нам нужен такой разведчик-радист, как Калаганский.
На фото: Калаганский и Колосов
Пройдет немного времени, и в дружной семье моряков-разведчиков скажутся достоинства и недостатки новичка. А пока пошлем его на выучку к опытному радисту-разведчику старшине первой статьи Дмитрию Кажаеву.
Из подразделения ПВО в отряд пришел Андрей Пшеничных. Я знал Пшеничных как опытного лыжника, но никак не предполагал, что он попросится в разведку. Андреи демобилизовался в запас задолго до войны, обосновался в Мурманске, женился, имел четырех детей. Когда я находился на лыжной базе отряда, Пшеничных части наведывался туда, помогал мне тренировать разведчиков. Семья Пшеничных эвакуировалась к родным, в Воронежскую область, и уже там оказалась на территории, оккупированной врагами. В газетах писали о зверствах фашистов, и Андрей с горестью думал о судьбе своей семьи.
—Вот я, наконец, попал в разведку! — сказал он, пристально глядя на меня своими черными, чуть раскосыми глазами. — Теперь повоюем!
Потом в отряд прибыли два комендора из одной береговой батареи, два Виктора, Соболев и Карпов, а с ними — молодой, очень красивый матрос Володя Фатькин. Все спортсмены, у всех среднее образование и горячее стремление служить в нашем отряде.
Мы придавали большое значение физической подготовке будущих разведчиков. Среди нас были чемпион флота по лыжам Тихонов, чемпион по борьбе Лысенко, чемпион по плаванию Максимов, наш Макс, как называли его разведчики.
Один из прибывших в отряд новичков рассказывал:
—Пришел к вам и растерялся: тут ли базируются морские разведчики? Думал, что в какую-то спортивную школу попал.
В часы физподготовки наше помещение действительно напоминало спортивную школу. В одном месте колдуют с лыжной мазью, в другом — демонстрируют бой невооруженного с вооруженным, в третьем — занимаются самбо или боксом.
 
На фото: отряд на тренировках
Штаб флота направил в отряд Павла Григорьевича Сутягина, культурного офицера, разведчика, знающего норвежский язык и будущий театр боевых действий. Сутягин требует, чтобы разведчики изучали карту нового театра, язык и обычаи местного населения.
Наряду с долговременными группами отряд получил приказ высаживать на Варангер разведчиков на несколько суток или на ночь, добывать документы, приводить пленных.
Всем боевым ядром перебазировались на Рыбачий. У самой вершины губы Большой Волоковой, на перешейке между Рыбачьим и Средним отряду подыскали большую землянку. До войны тут помещался минный склад. Война постепенно опорожняла его, раз за разом выгребала смертоносные чудища. Настал день, когда он совсем опустел.
В этом бывшем складе и поселился отряд. Вдоль длинных стен поставили сплошные двухъярусные нары, потолок из-за нехватки досок обтянули плащ-палатками, чтобы не сыпалась в щели между бревен накатника торфяная труха. В середине вытянутого в длину сводчатого помещения на кирпичное основание положили большую железную бочку, пристроили к ней дверцу, вывели трубу. Получилась печь. Топить ее приходилось круглосуточно, иначе воздух до углов не прогревался, чуть только дрова в топку переставали подбрасывать, мгновенно выстуживало недавнее тепло. У входа и у дальней стены повесили два фонаря «летучая мышь», возле печки на неоструганном дощатом столике стояла керосиновая лампа.
Жилье получилось сравнительно теплое, здесь можно было и поесть, и переодеться, и оружие почистить, имущество привести в порядок. Спать, правда, приходилось все же одетыми.
Рассказывает Колосов П. про эту землянку...
Петр Алексеев, старшина первой статьи, был дежурным. Ночью лампа перестала гореть, он решил почистить. Керосина не было. Достали бензин. Начали разливать, уронили. Пожар. Нас было человек шестьдесят. В темноте похватали оружие, обувь и выскочили через огонь. Отошли, сначала взрывались канистры со спиртом, потом – противотанковые гранаты, от этой землянки ничего не осталось. Спаслись все, но имущество все сгорело.
Тут как тут следователи – и Петьке дали 10 лет, он у нас в отряде отбывал. Через пару походов Леонов снял с него судимость....
....Командование отобрало из отрядных восемь человек и укрыло в конспиративных точках готовить к высадкам в Норвегию на долговременное оседание...
Не приняв Фролова в роли командира, несколько опытных разведчиков служить под его началом не захотели. Вернулся обратно на подплав торпедистом старшина Алексей Радышевцев. Его уход был весьма ощутим — он был большим мастером тренировать молодое пополнение.
Степан Мотовилин перешел в группу, готовившую людей на многомесячные задания.
Ушли из отряда Иван Поляков, Петр Еремин, лейтенант Александр Синцов.
Летом отряд выполнял тренировочные прыжки на Соловках, на аэродроме острова Муксалма. Один разведчик там погиб (это был Киселев А.В.), нескольких отсеяли тренировки. К осени, к новым походам, из каждых десяти только двое имели за плечами боевой опыт, все остальные были новичками.
На фото : Степан Мотовилин
Наградной лист командира взвода Александра Синцова награжденного ОВ-2, ушедшего из отряда в разведотряд СОР СФ.
 
Мыс Лангбюнес 11.11.43 (27 человек + 5 наблюдателей за морем и сушей)
состав отряда
1 Фролов Николай Михайлович ст. лейтенант к-р отряда ОРО, упал в воду, не высаживался
2 Леонов Виктор Николаевич мл. лейтенант к-ра взвода
3 Сутягин Павел Григорьевич капитан-лейтенант штаб РО, наблюдатель, не высаживался
4 Никандров Александр Михайлович старшина 1 статьи к-р взвода ОРО
5 Лянде Владимир Николаевич старшина 1 статьи боец ОРО
6 Гугуев Борис Никитич краснофлотец боец ОРО, тыловое охранение,не высаживался
7 Баринов Иван Петрович ст. сержант к-р отделения ОРО
8 Кожаев Дмитрий Никитович краснофлотец к-р отд. радист. ОРО
9 Матвеев Иван Матвеевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
10 Чекмачев Григорий Григорьевич гл. старшина старшина,к-р группы ОРО
11 Толстов Емельян Васильевич краснофлотец боец ОРО
12 Подерин Валентин Прокофьевич краснофлотец боец ОРО
13 Михайленко Андрей Харлампович краснофлотец боец ОРО
14 Зубков Николай Петрович ст. краснофлотец боец ОРО
15 Тихонов Григорий Петрович старшина 2 статьи боец ОРО
16 Ильчук Алексей Елизарович ст. краснофлотец боец ОРО
17 Чупров Яков Викулович краснофлотец боец ОРО
18 Кеньев Рикхард Семенович боец ОРО, наблюдатель не высаживался
19 Барышев Павел Сергеевич старшина 2 статьи боец ОРО
20 Бывалов Сергей Федосеевич краснофлотец боец ОРО, тыловое охранение,не высаживался
21 Залевский Андрей Андреевич мл. сержант боец ОРО
22 Коротких Валерий Матвеевич старшина 2 статьи боец ОРО
23 Смирнов Павел Абрамович краснофлотец боец ОРО
24 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи командир отделения ОРО
Зимой 1943 года отряд собрался в поход через Варангер-фьорд на южный берег полуострова, к мысу Лангбюнес, куда зимой 1941 года уже высаживалась группа Кудрявцева, где погибли первые разведчики.
Задача: выяснить, есть ли на побережье огневые точки, охраняется ли дорога, ездят ли патрули. Попадутся автомашины — взять в плен шоферов или пассажиров.
9 ноября два торпедных катера вышли из Большой Волоковой и взяли курс на маяк Стуршер.
На ТКА-14 в море вышел командир отряда Фролов с шестнадцатью разведчиками, на ТКА-13 — старшим шел его замполит Леонов, которому подчинялось девять человек. Капитан-лейтенант Сутягин с четырьмя разведчиками был назначен вместе с экипажем наблюдать за морем, следить за сигналами с берега и в случае необходимости быстро подать резервные шлюпки. Они, накачанные воздухом еще на базе, были принайтовлены по бортам и у кормы.
Катера шли неторопливо, на подводном выхлопе, с выключенными огнями. Небо кругом было чистое, видимость приличная. Через два часа приблизились к Лангбюнесу с запада, со стороны маяка, видели его сигнальные проблески. Если их и заметят с маяка, скорее всего примут за своих: советские надводные корабли здесь давно не появлялись.
Начали высадку. Командир отряда Фролов на палубе распоряжался спуском шлюпок за борт. Вторая шлюпка уцепилась опоясывающим тросом, протянутым через резиновые заушины за основание леерной стойки и повисла. Фролов перегнулся через леер, пытаясь выяснить, что случилось. Волна качнула катер, и он, не удержавшись за поручень, вывалился за борт. Через несколько секунд вынырнул, ему подали опорный крюк, кинули конец пенькового троса. Первая шлюпка подгребла к упавшему, его вытащили, переправили на катер, отвели в кубрик, раздели, растерли спиртом, подали сухую одежду, укрыли одеялами. Он остался отогреваться в кубрике, операция началась без него.
За это время спустили еще четыре шлюпки, в них разместились остальные разведчики. Первая шлюпка с отделением Никандрова уже подходила к берегу. С тринадцатого катера на трех шлюпках отошел Леонов с подчиненными.
Катера отошли на один-два кабельтовых мористее, с одного наблюдали за берегом, с другого — за морем.
Никандров и еще две шлюпки — на одной шел старшим Ляндэ, на другой — Гугуев — почти одновременно приткнулись к берегу. В полусотне шагов залегли полукругом, поглядывая по сторонам, и ожидали, пока подойдут остальные. Выбравшиеся на берег разведчики собрались вместе минут через пятнадцать.
Замполит Леонов, старший среди разведчиков и по должности, и по званию взял команду на себя, оставил Ивана Баринова, радиста Кожаева, краснофлотцев Толстова и Падерина у берега, стеречь шлюпки, держать их в готовности, когда отряду придется возвращаться на катера, остальных повел к дороге. В дозорную группу отправил Ляндэ, Гугуева, Михайленко, а в замыкающую цепочку Чекмачева, Зубкова и Тихонова.
Отошли от берега метров на четыреста. В сумраке ночи возник нечеткий силуэт башни. На картах она не значилась. Отряд развернулся цепью, залег в снегу. Леонов приказал головному дозору подобраться поближе и разузнать, что за сооружение там возвышается.
Вскоре вернувшийся Володя Ляндэ доложил, что перед ними навигационный знак для судов и рыболовных шлюпок. Высота его футов восемь, а диаметр примерно футов пять. Никаких следов возле него нет.
Метров через двести наткнулись на неширокое проволочное заграждение в три ряда высотой чуть больше метра. Отыскали стык в металлических стойках, раздвинули их, через этот проход все прошли цепочкой.
Через полкилометра справа, к северо-востоку, разглядели одиночное строение. Снова залегли в снег. Леонов с отделением пошел к домику. Он оказался необитаемым, двери и окна целы. В таких домах норвежцы живут обычно во время путины.
В начале второго вышли на шоссейную дорогу — Вардё. Отряд укрылся вдоль нее в засаде, а Ивана Матвеева с четырьмя разведчиками Леонов послал по дороге на запад.
Минут через двадцать посыльный сообщил, что в пути попалась телефонная линия, а от дороги свернуло ответвление на север.
Все пошли по обочине к тому месту, откуда дорога, возможно, повела к посту или землянке патрулей. Отросток оказался коротким, видимо, им пользовались как разъездом. Кабель в толстой каучуковой оболочке проложен прямо по дорожному полотну.
Прошли по дороге на запад еще с километр, наткнулись на мост через небольшую речушку. Леонов остановил отряд в засаде, а в сторону Комагвера послал отделение Никандрова. Осмотрели километра полтора и ничего существенного не обнаружили, возвратились к отряду.
Дорога в эти ночные часы оказалась безлюдной. На исходе был третий час ночи. Сходить к Комагверу до рассвета времени не хватало.
Отряд повернул обратно к береговой кромке. Последними шагали по снегу Леонов, Чекмачев и Ильчук. Леонов часто посматривал на дорогу, все еще надеясь, что вдруг вынырнет из темноты какая-нибудь машина. Но этого не случилось.
Наблюдатели с катеров заметили подтягивающуюся колонну к морю. Сигналы подавать не стали. Катера приблизились к берегу и задрейфовали метрах в десяти.
Ветер переменил направление и с каждой минутой набирал силу, шла волна балла на четыре. В шлюпки садиться по четверо стало опасно, могло залить. Теперь переправляться можно было только по двое. Сутягин послал на подмогу Рикхарда Кеньева с другой шлюпкой на буксире.
В три часа утра отряд вернулся на катера.
— Ну что там — спросил Сутягин.
— Пусто. Мы пришли поздно. Немцы по ночам не ездят. Надо высаживаться вечером, на ранней темноте.
Впередсмотрящие заметили на море два силуэта. Похоже, корабли шли в Киркенес.
Катера повернули на сближение. Распознали миноносец и тральщик. Головной выпустил по тральщику торпеду, но она прошла мимо.
Катер отвернул в сторону, выбрасывая за собой дымзавесу, чтобы прикрыть себя и напарника. Вражеские корабли ощетинились огнем, в небе повисли осветительные ракеты.
Тринадцатый еще раз вышел в атаку, нацелившись на миноносец. Но одолеть стену огня не смог. Теперь напарник прикрыл его дымзавесой. В корму четырнадцатого влетел снаряд, разорвал трубу, по которой подавалась кислотная смесь дымового облака. Смесь эту стало загонять завихрениями в ахтерпик. А в нем, при открытом люке, сидели разведчики. Ядовитая жидкость полилась на них. У самых ближних к люку Ивана Баринова и Якова Чупрова покрытые легкой водонепроницаемой тканью с меховой подстежкой куртки и брюки мгновенно расползлись и свалились ошметками. Ребята кое-как успели выскочить на верхнюю палубу.
— Ничего не вижу!.. — голосил Баринов.
— Горит огнем! — Чупров пытался ладонями смахнуть с лица едкую жидкость. А на них расползались куртки, свитера, кальсоны, сапоги.
Через люк выбрались на верхнюю палубу и остальные девять разведчиков, находившихся в ахтерпике. И с них одежда тоже спадала хлопьями.
— Смывай скорее…
Но холодная вода не унимала ожоги, соль разъедала обгорелую кожу. Полуголых ребят затолкали кого в кубрик, кого в машинное отделение.
От боли скрипел зубами Баринов, пытаясь промыть глаза.
— …Не могу… у кого есть вата — протрите.
Ему помогли.
— Не вижу ничего, братва…
Он присел на корточки, уронил голову на колени, застонал.
Кто-то подсел к нему, взял за локоть, другой положил руку на спину. Иван дернулся, но вскоре затих, лишь грудь колыхалась от сдерживаемых рыданий.
У Якова Чупрова обожгло половину лица, кожа с нее свалилась лоскутами, обнажив мышцы челюстей, подбородка, лба. А другую половину, как по линейке отделенную, кислота не коснулась; она осталась прежней, какой была до ожога. Он тоже стонал от боли, от досады.
Остальным кислота попала каплями на лица, обожгло руки, ладони, когда хватались за комингс, выбираясь из люка.
Пришли в маневренную базу в Волоковой. Пострадавших отправили в полевой медсанбат. Там им сделали первую обработку ожогов. Баринову и Чупрову перелили кровь.
Через несколько дней всех обгоревших катер доставил в Полярное, в госпиталь.
Так неожиданно поход в разведку на Варангер завершился трагедией на море.
Ивана Баринова, полностью лишившегося зрения, после госпиталя демобилизовали по инвалидности. Уехал он к себе на родину, в Благовещенск-на-Амуре.
У Якова Чупрова к лету обгорелая половина лица покрылась свежей кожицей, розовой, как у ребенка. Ни холода, ни жары она не выносила. А другая половина осталась такой же чистой, как у всех белолицых северян.
Летом Яков съездил в отпуск на родину, на приток Печоры Пижму, а оттуда отбыл к новому месту службы — на Черноморский флот. Холодный север оказался негодным для его здоровья.
Наградной на Ивана Баринова,полностью лишившегося зрения награжденного орденом Красной Звезды
 
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Суббота, 28.03.2015, 07:42 | Сообщение # 10 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Остров малый Эккерей 14.12.43 маяк и маячник (6 человек + 5 обеспечивающих + 3 запасных)
Состав группы
1 Леонов Виктор Николаевич мл. лейтенант зам. к-ра отряда по политчасти ОРО
2 Сутягин Павел Григорьевич капитан-лейтенант штаб РО не высаживался
3 Манин Александр Васильевич краснофлотец к-р отделения ОРО
4 Воронин Сергей Пантелеевич ст. краснофлотец боец ОРО
5 Фатькин Владимир Васильевич старшина 2 статьи боец ОРО
6 Антонов Алексей Григорьевич ст. краснофлотец
Ноябрьская трагедия прервала операции почти на месяц.
К Леонову, оставшемуся старшим среди разведчиков на маневренной базе на Рыбачьем, переправились из Полярного еще несколько человек, они привезли дополнительное имущество. Отряд снова готовился к походам.
У южного побережья полуострова Варангер, километрах в пяти от берега, приютился островок Малый Эккерей. Напротив него на материковом берегу расположилось небольшое селеньице Крампенес.
Над морем сгустилась темнота, полярная ночь вступила в свои права. Небо едва просвечивало через кустистые облака, заснеженные берега отражали рассеянные небесные отблески — из-за этого море казалось более осязаемым. Даль морская просматривалась километра на два с половиной. Дул сильный северо-восточный ветер, но волну большую еще не разогнал.
В 19 часов от причала в Пумманках в море вышли два торпедных катера. На головном — группа, которую вел младший лейтенант Леонов. С ним пятеро разведчиков. На ведомом катере шел старший лейтенант Сутягин, с ним пятеро обеспечивающих, они должны помогать при высадке, наблюдать за обстановкой, пока группа Леонова будет действовать на берегу, а также трое запасных разведчиков.
Леонову была доверена первая самостоятельная операция. Ему поручили обойти остров, осмотреть маяк, если застанут на месте смотрителя Улафа Богданова — расспросить его о времени плавания судов и прохождения конвоев в Киркенес.
Шли сравнительно спокойно, в море ни кораблей, ни судов неприятельских не встретили, самолеты не летали, только волна бросала катера с одного гребня на другой, била в борт и в корму, оттого корпуса то гудели, то поскрипывали. Через два с половиной часа подошли к цели.
Головной катер приблизился к берегу почти вплотную.
Леонов приказал спустить резиновую шлюпку, выбираться на берег через нее — так надежнее.
Манин и Воронин быстро пробежали вдоль юго-восточного берега острова метров пятьдесят. Не встретили ни людей, ни построек. Леонов и Фатькин проскочили к маяку. Помещение оказалось незапертым, в нем нашли шесть запасных баллонов и ящик со стеклом.
Затем попарно отправились осматривать остров вдоль южного и северного берегов. Сначала наткнулись на копну сена, потом на штабель торфа. В центре острова набрели на ложную артиллерийскую батарею.
Невдалеке виднелся дом. Леонов и Фатькин зашли внутрь, в нем ничего, кроме рыболовных сетей, не нашли.
Метрах в пятидесяти увидели второй дом. От крылечка к берегу с двумя ведрами в руках шагал человек в сторону разведчиков. Те затаились, выжидая. Когда он приблизился, Леонов и Фатькин выросли перед ним как из-под земли. Тот испугался, ведра вывалились из рук и покатились с грохотом, он поднял руки и крикнул: «Я ей нурман».
В дверях стояла женщина, которая, услышав звон ведер, выбежала на улицу. Манин и Воронин вместе с нею зашли в комнату. Там сидели мальчик и девочка лет двенадцати.
Хозяйка была матерью того норвежца, с которым столкнулись разведчики на улице. Она хорошо говорила по-русски.
В дом поднялся и Леонов, стал расспрашивать собеседницу. Она рассказала, что их семья постоянно живет на острове. Сын ее Аксель служит смотрителем маяка. Другой сын отправился в Вадсё за продуктами, должен вернуться через два дня. Немцев тут нет, укреплений тоже никаких. Время от времени наведывается патрульный катер, на берег сходят с полдесятка солдат, расспрашивают Богдановых, как они живут, не бывает ли кто из посторонних, и уходят. На ночь никогда не остаются.
Леонов спросил, не хотят ли они уйти через море на советскую землю, ведь после посещения разведчиков оставаться им тут небезопасно.
Она ответила, что следует подождать возвращения другого сына и потом всем вместе отсюда сняться. Поэтому в следующий раз она непременно воспользуется этим приглашением.
Аксель согласился уйти с русскими сразу:
— Если немцы узнают, что я виделся с вами, но не донес, головы мне не сносить.
Договорились, что на этот раз с разведчиками отправится Аксель, у него есть что рассказать и написать, а дня через два-три он вернется и заберет с собой всех домашних.
Возвратились к месту высадки, на шлюпке перешли на катер и в половине двенадцатого взяли курс обратно на Пумманки. Через час ошвартовались у своего причала.
Пока сидели в Пумманках, Аксель рассказал Сутягину о порядке плавания судов в зоне маяка, о позывных, которыми они обменивались между собой и смотрителем, о курсах, какими караваны и одиночные суда входили в Бек-фьорд, чтобы миновать минные заграждения, о многих других фактах, а также о том, что 7 ноября в перестрелке с патрулями возле Петсамо погиб советский разведчик. Немцы увезли из Киркенеса нескольких горожан для его опознания. Те узнали в нем своего земляка Оскара Нистрема.
.....На следующий день разыгрался сильный шторм. Выходить на катерах было рискованно. Из-за шторма простояли на швартовых еще пять суток.
Хотя из-за непогоды время возвращения Богданова за своими домашними миновало, посчитали, что сначала стоит решить основную задачу, а на обратном пути подойти к Эккерею. Аксель сходит на берег, и семья уйдет на советскую землю.
На фото: отряд в походе
На фото:на переднем плане Ващенко,Дараган,Колосов.
На фото: смотрит в центе Г. Тихонов
Мыс Лангбюнес 21.12.43 ( 18 человек)+(5 человек обеспечения)
Состав группы
1 Леонов Виктор Николаевич мл. лейтенант к-ра отряда ОРО
2 Сутягин Павел Григорьевич капитан-лейтенант штаб РО
3 Никандров Александр Михайлович гл. старшина к-р взвода ОРО
4 Баринов Анатолий Алексеевич гл. старшина к-р взвода ОРО
5 Барышев Павел Сергеевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
6 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
7 Алексеев Петр Иванович старшина 2 статьи боец фотолаборант ОРО
8 Братухин Виктор Никифорович старшина 2 статьи боец ОРО
9 Фатькин Владимир Васильевич старшина 2 статьи боец ОРО
10 Залевский Андрей Андреевич мл. сержант боец ОРО
11 Коротких Валерий Матвеевич старшина 2 статьи боец ОРО
12 Смирнов Павел Абрамович краснофлотец боец ОРО
13 Черняев
14 Бывалов Сергей Федосеевич краснофлотец боец ОРО
15 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи боец ОРО
16 Гугуев Борис Никитович краснофлотец боец ОРО
17 Воронин Сергей Пантелеевич ст. краснофлотец боец ОРО
18 Каштанов Анатолий Иванович краснофлотец боец ОРО
19 Ильчук Алексей Елизарович ст. краснофлотец боец ОРО
Снова пошли на Лангбюнес. Прошлый поход показал, что место для высадки и для диверсий на дороге удобное, но приходить надо на несколько часов раньше.
В операцию пошли те же катера. На тринадцатом Леонов с группой главного старшины Никандрова. На ведомом катере шестеркой разведчиков командовал главный старшина Анатолий Баринов. Здесь же был Сутягин с четырьмя краснофлотцами обеспечения.
На этот раз в море вышли раньше. Курс лежал на маяк Стуршер. По Варангеру сделали основательный крюк, поодаль от дозорных неприятельских судов. Вскоре подошли к юго-восточному берегу Лангбюнеса, спустили шлюпки, и группы пошли к берегу.
Катера удалились немного мористее, приглушили моторы, легли в дрейф. Один наблюдал за берегом, другой — за морем.
Едва шлюпки успели ткнуться носом в берег и разведчики выскочили на сушу, с правой стороны, от Киберга, неярко замелькали огоньки фар.
Леонов приказал бежать к дороге и постараться перехватить автоколонну. В минуту все облачились в белые маскировочные костюмы. У шлюпок для их охраны и возможной встречи отряда, если придется отходить с боем, оставили троих разведчиков.
Бежали к дороге растянутой цепью, одолевая глубокий, выше колена, снег.
— Давай быстрее, не останавливаться… — Леонов держал в руках автомат, скинул с головы кожаный шлем катерника с широкими краями-наплечниками, со лба капли пота заливали глаза.
И все же шесть грузовиков проехали на запад, когда до дороги оставалось добежать метров сто. За снежными навалами автомобили промелькнули на глазах.
— Вперед… Могут быть еще…
Пересекли накатанную дорогу. Добежали до шоссе, взобрались на снежный бугор, увидели довольно чистое полотно, убранное либо бульдозером, либо угольником почти до гравия, но проезжая часть была узкой, встречным машинам приходилось разъезжаться через карманы, вдавленные в снежные завалы.
Разведчики растянулись вдоль автострады, залегли на буграх, втиснувшись между снежных глыб либо подрыв себе ложбинку. Дорога хорошо просматривалась.
К стоящим поодаль двум домикам побежали Барышев, Алексеев и Братухин. Леонов велел им укрыться в засаде и, если из домов появится кто-либо и бросится на помощь, отсечь огнем.
Леонов прошел по дорожному полотну, проверил, как укрылись разведчики, взобрался на увал и лег рядом с Фатькиным.
Ждать пришлось недолго. С правого конца цепочки донесли:
— Идут четыре машины…
— Замри. Бить по головной и хвостовой…
Автомобили приближались с каждой минутой, еще небольшой изгиб дороги, и они окажутся рядом.
Втиснувшиеся в снег Баринов, Залевский, Коротких, Смирнов и Черняев пропустили мимо себя первую и вторую машины, ждали, пока подъедут две хвостовые. А головные приближались к Леонову и Фатькину, дальше их ждали Бывалов, Гугуев и Воронин, а лежащим левее всех Никандрову и Каштанову полагалось подбить головной автомобиль.
Почти одновременно ударили очереди из автоматов, под колеса полетели гранаты.
Машины замерли, свет потух…
Разведчики ссыпались с бугров на дорогу. Навстречу не раздалось ни одного выстрела. Шофера первой машины вытащили из кабины, он озирался, не понимая, что произошло. Водитель второго автомобиля выпрыгнул на дорогу и недоуменно поглядывал на небо, высматривая самолеты. Заметив бегущих к нему разведчиков, поднял руки вверх. Выскочивший из кабины шофер хвостовой автомашины кинулся бежать по дороге. Павел Смирнов очередью из автомата ссадил его.
Сосед нырнул под третью машину, из карабина выстрелил раз, другой… Граната Андрея Залевского прекратила его сопротивление навсегда.
Все затихло, разведчики осмотрели машины. В кузовах громоздились крупногабаритные ящики.
Мало-мальски разговаривающий по-немецки Алексей Каштанов спросил пленного:
— Что в ящиках?
— Имущество нашего зенитного полка.
— Какое?
— Тыловое хозяйство, инженерное.
Осмотрели кабины водителей, забрали их сумки, саквояжи, пару портфелей. Прихватили небольшие кожаные мешки из кузова.
Леонов скомандовал:
— Пленных с трофеями к шлюпкам и на катера. Машины подорвать гранатами и отходить.
Взобрались на снежный завал, в открытые двери и в кузова бросили противотанковые гранаты. Там сильно ухнуло, у двух машин снесло кабины, вывернуло с капотом мотор.
Отряд отошел к берегу. На шлюпках переправились на катера. С пленными разговаривал Сутягин. Оба оказались обер-ефрейторами. На севере с лета 1941 года служили в 46-м зенитном полку, дивизион их прикрывал Вардё. Недавно поступил приказ всем полкам передислоцироваться ближе к фронту. Они выехали из Свартнеса колонной в десять машин, но дорога оказалась неважной, узкой. Эти четыре машины отстали от колонны и угодили в ловушку.
— Павел, спроси у них, почему они сначала поглядывали на небо?
— Никак не ожидали нападения, показалось, что обстреляли самолеты.
В половине десятого катера пошли на запад, к Малому Эккерею.
Приближались к Малому Эккерею.
Путь занял менее получаса. С тринадцатого катера спустили шлюпку, в нее сел Аксель Богданов, прихватив с собой пистолет, две гранаты и рюкзак с продуктами. Через час он вернулся и доложил, что дом их пуст, по всему видно, что жилье семья покинула не по своей охоте. С собой взяли только самое необходимое. Оккупанты, видимо, узнали, что тут побывали русские, что с ними ушел Аксель, и потому отселили семью с острова, посадив ее под наблюдение.
Наградной лист Фатькина Владимира награжденного орденом Красного Знамени за эти операции.
Этот орден в конце 60-х годов ,Леонов передал музею Северного флота, где он сейчас и находится.
  
Бос-фьорд 12. 1943
Состав группы
1 Леонов Виктор Николаевич мл. лейтенант к-р отряда ОРО
2 Кокорин Григорий Алексеевич лейтенант к-р по опер части ОРО
3 Пасько Георгий Степанович капитан-лейтенант
4 Сутягин Павел Григорьевич капитан-лейтенант штаб РО
5 Баринов Анатолий Алексеевич гл. старшина к-р взвода ОРО
6 Никандров Александр Михайлович гл. старшина к-р взвода ОРО
7 Алексеев Петр Иванович старшина 2 статьи боец ОРО
8 Морозов радист
9 Максимов Виктор Александрович мл. сержант боец фотолаборант ОРО
10 Дараган Вадим Леонидович старшина 1 статьи боец мастер-оружейник ОРО
11 Григоращенко Сергей Андреевич мл. сержант боец ОРО
12 Кожаев Дмитрий Никитович краснофлотец к-р отделения радистов ОРО
13 Мошков Федор Георгиевич краснофлотец боец ОРО переправщик
14 Фатькин Владимир Васильевич старшина 2 статьи боец ОРО
15 Зубков Николай Петрович краснофлотец боец ОРО
16 Залевский Андрей Андреевич мл. сержант боец ОРО
17 Овчаренко Степан Алексеевич старшина 2 статьи боец ОРО
18 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
19 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи боец ОРО
20 Бывалов Сергей Федосеевич краснофлотец боец ОРО
21 Каштанов Анатолий Иванович краснофлотец боец ОРО
22 Смирнов Павел Абрамович краснофлотец боец ОРО
23 Колосов Павел Гордеевич старшина 2 статьи боец ОРО
24 Воронин Сергей Пантелеевич ст. краснофлотец боец ОРО
На Рыбачий, в Озерко, на катере пришел капитан-лейтенант Сутягин, привез с собой большой пакет с сургучными печатями. После ужина они с Леоновым уселись в дальнем углу землянки на нарах, поставили возле себя керосиновую лампу. Сутягин вскрыл пакет, достал бумаги, карту, лист кальки с вычерченным тушью участком побережья.
— Витя, — разглаживая карту, обратился Сутягин к Леонову, — я привез новое задание отряду.
— Но мы еще не сходили в Пеуро-вуоно.
— Туда наведаетесь попозже. Сейчас решено навестить северное побережье полуострова Варангер, Сан-фьорд.
— Далековато. Это часа три ходу.
— Выходить надо в вечерних сумерках, иначе не успеть обернуться.
— Надо прикинуть, какая будет погода, ветер да еще подсчитать, сколько времени нам понадобится на берегу.
— Часа за два можно управиться.
Сутягин подал Леонову отпечатанный на нескольких листах план-задание на операцию. Леонов стал читать, время от времени поглядывая на карту. Отряду поручалось выйти на задание большей частью своего состава.
— Паша, почему такая срочность этого похода?
— Не срочность, а скрытность. Ты подряд трижды сходил к южному берегу полуострова. Немцы там наверняка усилили наблюдение, добавили охрану. Они, скорее всего, не предполагают, что в эти края мы придем опять, особенно после прошлой неудачи с подлодкой.
Обсудив еще некоторые детали операции, Сутягин собрал все документы в пакет, уложил их в добротный кожаный портфель, сунул его под подушку.
Утром пошли к Шабалину. Шабалину подали три листа задания, касающиеся морской части: перехода катеров к цели, высадки разведчиков, их съемки и возвращения назад.
Обговорили все детали, решили, кто на каком катере пойдет, кто будет ведущим, как разместить людей и шлюпки.
Шабалин решил руководить операцией сам.
На одном катере рядом с его командиром старшим лейтенантом Чепелкиным на мостик втиснулся Шабалин, на верхней палубе разместились Леонов с группой Анатолия Баринова, в кубриках — Сутягин с занятыми на высадке и на съемке тремя переправщиками и радистом.
На «хиггинсе» плыла группа Никандрова, оперативный офицер отряда лейтенант Кокорин, капитан-лейтенант Пасько, три переправщика. На этом же катере находился накачанный воздухом понтон, три запасные шлюпки.
Надувными шлюпками в отряде научились владеть отменно, два месяца чуть не каждый день по нескольку часов ходили на них и в штиль, и в волну, сбрасывались с причала, садились с берега, прыгали в них с борта катера, выбирались с перевернутой шлюпки либо на берег, либо на ее днище. Иногда кое-кому удавалось поставить опрокинутую волной шлюпку обратно на днище. Для этого, плавая в холодной воде в одежде и обуви, надо было обладать недюжинной сноровкой и крепкой мускулатурой.
В девятнадцать часов катера вышли из Большой Волоковой в Варангер-фьорд и повернули на север, в открытое море.
Но с моря надвинулась сплошная снежная стена, из видимости скрылись не только горизонт и небо, но и ближайшие окрестности, поневоле пришлось включить сигнальные огни. Западнее Перс-фьорда, у мыса Хабранесет, снег кружился сплошной стеной. В такую погоду хороший хозяин собаку на волю не выгонит. А где-то невдалеке должен был уже показаться ориентир ко входу в Маккеур-Сан-фьорд. Как только один из катеров отрывался от другого на кабельтов, он пропадал из видимости. Идти ближе было рискованно.
Шабалин приказал сигнальщику написать топовым огнем ведомому, чтобы он ни в коем случае не отставал, шел строго в кильватер по курсу ведущего.
Шабалин и Сутягин, сколько ни старались, берег разглядеть не могли. Приближаться к нему сквозь снежную пелену опасно. Решили идти дальше на запад, по счислению выйти ко входу в Конгс-фьорд, там очень приметный, выступающий далеко в море высокий мыс, по нему сориентироваться, а потом повернуть обратно в Маккеур-Сан-фьорд, найти его по расчету и очертанию берега.
Время склонилось к полуночи, катера четвертый час пробивались на запад сквозь снежный буран. Наконец будто опознали Конгс-фьорд, определились по нему, легли на обратный курс, шли в видимости берега по правому борту. В начале первого справа обозначился вход в фьорд, вошли в него. Минут через пять во внутренней узости фьорда заметили проблески маяка.
Скорость сбавили, перешли на подводный выхлоп, катера легли днищами на волну, форштевни резали воду, отгоняя от себя в стороны округлые усы, но их тут же гасила волна.
Был пик отлива, береговая полоса от воды до снежной кромки метра на три-четыре чернела, наводя темень и на воду. Ночь в фьорде казалась сумрачнее, чем в открытом море. Катера едва видели друг друга.
— Командир, — капитан-лейтенант Пасько, прижавшийся к рубке с правого борта, повернул голову к Серинько, — подойди ближе к головному, чтобы не упустить, когда станут спускать шлюпки.
— Не могу. У меня муфты не в порядке, трудно маневрировать ходом, боюсь столкнуться.
В два часа ночи двенадцатый приблизился к маяку, метрах в пятнадцати-двадцати от берега спустили за борт шлюпки, в них Леонов с группой Баринова отвалил от катера.
С катера Серинько не заметили, как от двенадцатого отошли шлюпки, потому и со спуском понтона и шлюпок замешкались. Двенадцатый подошел к напарнику, и Сутягин в мегафон покричал соседу, чтобы побыстрее поворачивались с высадкой. Катер приблизился к берегу на двадцать минут позже, чем шлюпки с двенадцатого.
Леонов сразу после высадки, не дожидаясь остальных шлюпок, велел троим разведчикам подняться по крутому береговому скосу на верх каменистого кряжа и выяснить обстановку. Вскоре вернулся Алексеев и доложил, что ни жилья, ни людей там нет, все заметено глубоким снегом.
Леонов с группой Баринова пошел по заснеженному береговому склону фьорда в его южную оконечность.
Алексеев снова полез на гранитный увал за товарищами. Они назад не пошли, а по южному крутому срезу, сев на снег, покатились вниз, лавина мигом сбросила их в лощину, они выбрались из снежного завихрения и заспешили догонять Леонова с группой.
На берегу у шлюпок радист Морозов, разведчики Максимов и Дараган ждали группу Никандрова, чтобы повести ее следом за ушедшими.
Леонов видел, что вторая группа почему-то запаздывает. Он послал навстречу ей Сергея Григоращенко, велел поторопить. Сергей подбежал, когда понтон едва ткнулся носом в берег, и передал приказание. Лейтенант Кокорин с частью взвода бегом кинулся к Леонову. Никандров, высадив остальных бойцов своего взвода, вытянул на берег понтон и шлюпки и тоже бросился настигать отряд. Они поравнялись со взводом уже на марше, на ходу. У шлюпок и понтона остались радист Кожаев и переправщик Федор Мошков.
Никакого селения поблизости на берегу не оказалось, хотя на карте и на кальке задания такой поселок значился.
Леонов повел отряд дальше вдоль берега фьорда к югу, а Фатькина, Зубкова, Залевского и Овчаренко послал обратно, приказал им вместе с переправщиками перегнать шлюпки и понтон к катерам. Он все более убеждался, что посадку придется проводить в другом месте.
Головной дозор прошагал уже довольно далеко, но пока не видел ни селения, ни дороги, ни тропки. Остановились, немного постояли, размышляя, что делать. Решили идти вперед. Прошли еще километра полтора. Заметили стоящий на отшибе дом, света в окнах не было, осторожно подошли к нему. На крыльце появился хозяин дома. Это был давно живущий здесь пожилой человек. Он пригласил разведчиков в дом, зажег лампу. Испуг от внезапного ночного появления людей в белых маскировочных халатах прошел, хуторянин немного успокоился, но связно что-либо объяснить не мог.
Леонов приказал командиру взвода Баринову с пятью разведчиками подняться на высокий заснеженный увал и посмотреть, нет ли поблизости селения по другому склону. Возле дома он оставил Агафонова с четырьмя разведчиками, а сам, прихватив одно отделение, пошел вдоль залива дальше к югу, надеясь выйти к какому-нибудь поселку. Кончался четвертый час утра. По расчету времени на операцию отряд давно уже должен был идти морем, возвращаясь в базу. А катера все еще дрейфовали невдалеке от места высадки.
Леонов с отделением прошел по берегу еще с километр. Впереди показалось большое селение, в некоторых домах окна уже светились.
Решили проверить стоящие на отшибе четыре дома.
Лейтенант Кокорин с пулеметчиком Сергеем Бываловым остались на улице настороже, с остальными Леонов пошел к домам. Постучав в дверь первого, разведчики вошли, напугав хозяев своим видом в белых халатах и оружием в руках. Спросили, нет ли немцев. Их не поняли. Извинившись за беспокойство, попросили одного из молодых людей пойти с ними и проводить к соседям. В двух других домах ситуация повторилась: перепуганные хозяева ничего толком объяснить не могли, да и по-немецки никто из них не разговаривал. Еще двое молодых людей пошли провожать разведчиков.
В четвертом горел свет, хозяйка уже хлопотала у плиты. В первый момент она побледнела, засуетилась, но быстро овладела собой.
Алексей Каштанов обратился к ней по-немецки, к счастью, язык она знала.
Из ее ответов прояснилось, что катера зашли в Бос-фьорд, а разведчики сейчас находятся на северной окраине селения с тем же названием. В другом конце поселка, южнее километра на два, на полуостровке, с которого фьорд просматривается до выхода в море, стоит немецкий гарнизон в полсотни солдат, невдалеке зенитная батарея, одно морское орудие, прожектор, у причала два катера-охотника.
Хозяйку дома дополнили соседи. Из этого разговора стало понятным, что разведчики попали не в тот фьорд, оттого так далеко им пришлось добираться до селения. Как немецкие наблюдатели, следящие за фьордом, не заметили вошедшие катера, не видели высадку десантников, объяснить трудно. Снежный буран к утру стих, видимость улучшилась. Скорее всего немцы прозевали визит русских катеров, за войну здесь ни один из них ни разу не был.
Разведчики собрались у первого дома, посигналили на катера, чтобы снимали отряд…
Возвращались шлюпками.
— Паша, мы не туда пришли… Это Бос-фьорд. — Леонов, едва ступил на борт катера, подав Сутягину руку для приветствия, сообщил, как ему казалось, самую важную весть.
— Знаю, Витя. Как только вы высадились, мы отошли к правому берегу и стали в тени скал. Оттуда я увидел второй маяк и понял, что ошиблись…
— У меня сомнение закралось после высадки, когда полезли на сопку. Я ведь десятки раз всматривался в карту, изучал наш маршрут по берегу.
— Пурга спутала нам курс. Когда вернулись обратно от Конгс-фьорда, надо было пройти еще назад. Торопились, вот в спешке и не разобрались.
— Надо немцам свечку поставить, что прозевали нас. Вползли в фьорд, а там орудия, охрана, катера… Даже прожектор не осветил. А мы нашумели порядочно… И катерами, и высадкой. Да и крик был… По берегу пропороли туда и обратно километров восемь. — Леонов все еще дышал часто, фразы прерывал, говорил отрывисто.
— Сейчас кончат крепить шлюпки, будем уходить. Немцы скоро проснутся, уже пять часов утра. — Сутягин пошел к Шабалину и Чепелкину, которые отдавали команды к выходу катеров из Бос-фьорда.
Море встретило сильным северо-восточным ветром, он разгулялся в предутренние часы. Катера трепало как скорлупки, они скрипели, постанывали, зарывались носом в воду, волна катилась по палубе к корме, сливаясь за борта, завихряясь водоворотами у надстроек, торпедных аппаратов, кнехтов, разметывая брызги и пену. Видимость почти не улучшалась, хотя время подходило к шести утра.
Около половины седьмого, когда по правому борту должен был где-то в снежной круговерти оставаться остров Вардё, катера внезапно сблизились бортами на полметра — только случайность спасла от столкновения. Рули быстро переложили, катера разошлись в разные стороны и снова потеряли друг друга из вида.
Двенадцатый ошвартовался в девять утра в Пумманках, через четырнадцать часов после выхода со своей базы. Другого катера не было, хотя он мог по своим техническим данным прийти и раньше.
Ждали час, второй, третий…
Разойдясь на траверзе Вардё с двенадцатым, лейтенант Серинько, чтобы не проскочить к Петсамо, избрал курс почти строго на восток. Волна по-прежнему трепала катер, как щепку, его бросало из стороны в сторону. Он был крупнее двенадцатого, парусность у него больше, оттого клало на борт сильнее.
Когда, как полагал Серинько по счислению, прошли половину входа в Варангер-фьорд, он сбавил ход до двенадцати узлов.
Трехчасовая трепка огромными волнами раскачала кое-где обшивку корпуса, форпик и носовой кубрик стало заливать водой. Нос начал оседать, все более зарываясь в волну, натужнее выбираясь из-под нее. Насосы не справлялись с откачкой.
Из носового кубрика, как только в нем появилась вода, вылезли на верхнюю палубу Агафонов, Смирнов, Колосов, Кокорин, стали черпать и выливать воду.
Чтобы выровнять дифферент, командир задумал сбросить торпеды. Но опытные в морском деле Кокорин, Никандров и Агафонов отговорили его. От сброса торпед катер мог не выровняться, а еще более погрузиться носом, потерять плавучесть, осесть на дно.
На верхней палубе суетились Андрей Залевский, Сергей Воронин и другие разведчики.
Волной сбило с ног стоявшего у рубки пулеметчика, покатило вдоль палубы, но торпедист успел ухватить товарища за лидеролевый костюм и удержать, сорвало принайтовленные лыжи и весла, раскрыло магазин крупнокалиберного пулемета, выкинуло оттуда патроны и все унесло за борт.
Водоотливная магистраль стала захлебываться, а потом остановилась. Вода заполняла катер. Наглухо задраили переднюю и кормовую переборки, командирскую турель. Ход уменьшили до самого малого, шли под одним мотором.
Рассвело. Справа на траверзе завиднелась земля. Решили, что это Рыбачий. Так показывало счисление, да и конфигурация берега казалась знакомой.
В десять утра катер встал на якорь в Вайда-губе. Нос его, принявший в форпик и кубрик пять тонн воды, основательно осел выше ватерлинии, уткнулся в донный ил.
Разведчики помогли товарищам привести катер в порядок, откачать воду, потом сошли на берег.
Обсушились в землянках у артиллеристов береговой батареи, стерегущих вход в Варангер. На следующий день им дали лошадку, запряженную в сани, чтобы перебраться в Большую Волоковую, на свою базу.
Сутягин и Леонов отправились в Полярное докладывать о результатах.
Командующий, выслушав рассказ, сказал:
— Не сокрушайтесь. На войне неудач не избежать. Люди живы, в бой не ввязались, катера вернулись целыми. В Маккеур не попали, зато обстановку по Бос-фьорду прояснили. Не переживайте. Готовьтесь к новым походам и учитесь, отрабатывайте взаимодействие с катерниками.
22.12.1943 «Будучи на катере», погиб лейтенант медицинской службы ОРО Холин Сергей Иванович
На фото:отряд в конце 1943 года.
Мыс Кальнесс 25.12.43
Состав группы
1 Леонов Виктор Николаевич мл. лейтенант к-р отряда ОРО
2 Фатькин Владимир Васильевич старшина 2 статьи боец ОРО
3 Лысенко Иван Николаевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
4 Баринов Анатолий Алексеевич гл. старшина к-р взвода ОРО
5 Манин Александр Васильевич краснофлотец к-р отделения ОРО
6 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
Вспоминает В.Леонов
В декабре 1943 года (к этому времени я уже был утвержден в должности командира отряда) Шабалин доставил нас в район нового объекта — мыса Кальнесс. Катер подошел близко к берегу, и мы увидели, как вода плещется у подошвы обледенелой скалы. Высаживаться здесь трудно, но зато сравнительно безопасно: здесь нет постов.
Я договорился с Шабалиным о сигналах, о предполагаемом месте посадки уже после выполнения задания и прямо с борта катера прыгнул на первую вырубленную ступеньку.
Надо мной, врубаясь в лед, разведчики медленно забирались на гору.
Больше часа штурмовали мы эту скалу, а когда выбрались на вершину, то перед нами зиял провал оврага. Обходить овраг — значило теперь терять драгоценное время. Володя Фатькин обвязал себя веревкой, один конец ее передал Лысенко и прыгнул вниз.
—Тут снегу много. Ныряйте! — услышали мы голос Фатькина.
Овраг был глубиной до шести метров. Падая, мы с головой зарывались в пушистый снег. Потом опять лезли наверх, снова штурмовали крутую сопку, кубарем скатывались по ее ледяному склону. Наконец, увидели дорогу, близ которой стоял домик, охраняемый двумя часовыми.
Недалеко от дома торчали воткнутые в снег шесть пар лыж.
Баринов и Манин тихо сняли немецких часовых, а я выставил секреты и сказал Агафонову:
—Сегодня рождество. Ты, Семен, любишь ходить в гости. А вот рады ли будут в этом норвежском доме таким гостям, как мы? Узнай-ка.
—Это можно...
Агафонов направился к дому, мы — за ним.
Открыв первую, наружную дверь, Семен постучал кулаком в другую, обитую войлоком, которая вела в комнаты. Никто не ответил.
Мы прислушались. За дверью раздавался нестройный хор голосов, кто-то надрывно кричал или пел.
—Ага?! — Агафонов присел от удивления. — Это они нас приглашают... Честное слово, приглашают! Уже сердятся, что мы опаздываем к рождественскому ужину.
—Действуй, Семен!
Агафонов налег плечом на дверь, и она со скрипом подалась.
Окутанные клубами пара, мы ввалились в дом.
В большой, хорошо обставленной комнате было светло, уютно и тепло. За сервированным столом, дирижируя бутылками, горланила пьяная компания егерей. В углу мерцала разноцветными лампочками нарядно украшенная елка. Рядом с ней стоял высокий, худой старик норвежец, должно быть, хозяин дома.
Мы были одеты в белые маскировочные халаты и обсыпаны с головы до ног снегом. Мы совсем не напоминали тех, кого имел в виду хозяин дома, когда крикнул:
—Сурте дьяволе!
Что за черт! Эти слова точно столбняком поразили гостей. Трое уронили бутылки и подняли руки. Трое стали приседать, видимо, намереваясь спрятаться под стол, но наведенные автоматы привели их в чувство.
—Хох! Хох! Давай, егерь, вылезай по одному! — командовал Агафонов. — Тащи, Фатькин, веревку...
Егерей обезоружили, связали им руки одной веревкой, а хозяин дома, который при этом не выказывал никакой робости, пригласил нас к столу.
Но что за магические два слова произнес старик при нашем появлении? Почему возглас хозяина дома заставил егерей еще до нашей команды поднять руки?
"Сурте дьяволе" по-норвежски означаем — черные дьяволы.
..Катер Шабалина курсировал у мыса Кальнесс и сразу заметил наш сигнал. Александр Осипович признался, что и его, наконец, встревожило наше долгое отсутствие. Тем радостней была встреча.
В трюме катера вытрезвлялись шестеро гитлеровских офицеров военно-воздушных сил, которые, оказывается, вечером еще были в Киркенесе, ночью загуляли в Кальнессе, а утро встретят в нашей базе.
Вскоре мы узнали, что доставили штабу очень ценных, настоящих заполярных "языков". Они дали исчерпывающие сведения о дислокации противника и, кстати, сообщили о бое нашей подводной лодки у горловины Босс-фьорда.
Но сведения "языков" нуждаются в проверке, в подтверждении. И мы стали готовиться к новому, еще более ответственному походу.
1944
Приказ за походы в Норвегию
  ![]() Прикрепления:
1476664.jpg
(57.0 Kb)
·
4143218.jpg
(77.3 Kb)
·
2045362.jpg
(77.1 Kb)
·
2782310.jpg
(203.1 Kb)
·
4987545.jpg
(173.4 Kb)
·
2268508.png
(153.3 Kb)
·
4684438.jpg
(110.4 Kb)
·
0821767.jpg
(115.2 Kb)
·
0458062.jpg
(107.7 Kb)
·
0237770.jpg
(108.6 Kb)
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Четверг, 02.04.2015, 02:38 | Сообщение # 11 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Бойцы отряда награжденные этим приказом за походы в Норвегию.
   
Слево на право Бывалов Ф.С. награжденный орденом Красной Звезды, Воронин С.П. награжденный орденом Отечественной войны 2 степени, Залевский А.А. награжденный орденом Красного Знамени, Смирнов П.А. награжденный орденом Красной Звезды.
п/о Варангер, Боссфьорд 20.02.44-21.02.44
1 Леонов Виктор Николаевич мл. лейтенант к-р отряда ОРО
2 Кокорин Григорий Алексеевич лейтенант к-р по опер части ОРО
3 Никандров Александр Михайлович гл. старшина к-р взвода ОРО
4 Лысенко Иван Николаевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
5 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи боец ОРО
6 Толстов Емельян Васильевич краснофлотец боец ОРО
7 Матвеев Иван Матвеевич старшина 2 статьибоец ОРО
В северной части полуострова Варангер есть небольшой фьорд Маккаурсан.
Если бы удалось проникнуть в этот фьорд, высадиться на берег и пойти строго на север, к выступу мыса, то мы оказались бы в тылу вражеской батареи, охраняющей вход в большой залив Босс-фьорд.
Что находится в глубине Босс-фьорда?
Это пока остается тайной. Есть все основания думать, что там базируются торпедные катера неприятеля. Горловина Босс-фьорда напоминает пасть зверя.
Мы выступили 20 февраля, в ночь на воскресенье.
Случилось так, что к Маккаурсан фьорду нам не удалось подойти. Замигали огни постов наблюдений, оттуда запросили сигналы, и Шабалин повел катер курсом норд-ост. Уходим мористее, меняем направление, и вот, разрезая волны, катер идет к далекому незнакомому норвежскому берегу.
Разведчики отдыхают в кубрике. Я и Шабалин на ходовом мостике напряжено всматриваемся в темень полярной ночи. Наконец, смутно забелел ледяной припай у берега, обозначились очертания гранитных скал, покрытых на склонах льдом, и вдруг блеснули два огонька — маяки мысов.
Мы приближались к самой горловине Босс-фьорда.
Шабалин отдал команду приглушить мотор, дать самый малый ход и посмотрел в мою сторону.
Я кивнул. Мы без слов поняли друг друга.
Катер неслышно вошел в залив.
Сразу прекратилась качка, и унялся ветер. Кругом тихо, и в этой настороженной тишине два раза просигналили посты СНИС.
Мы им не ответили.
Батареи на мысах Босс-фьорда остались позади нас.
Знают ли отдыхающие в кубрике разведчики, где мы сейчас находимся? Может быть, по движению катера догадываются, что мы забрались в пасть зверя, и кое-кого тревожит исход этого рейда?
—Все в порядке, — спокойно говорит Шабалин. — Посты СНИС решили, что это их катер вернулся с задания. Прошел, не заметив сигналов. Сейчас дело за вами. Тихо сработаете — тихо уйдем. А начнется заваруха со стрельбой — сам понимаешь: пасть сомкнется...
Мы высадились на пустынный берег.
Иван Лысенко и еще два матроса ушли в разведку, остальные залегли, замаскировались в камнях. Беспокоимся за катерников — им труднее маскироваться.
Прошло немного времени, и Лысенко привел норвежского рыбака из ближнего населенного пункта. Он подтвердил, что поселок Босс-фьорд находится в километре от нас, а крайний дом, подход к которому Лысенко уже успел обследовать, занимают два немецких моряка из экипажа катера. Рыбак видел этих моряков сегодня вечером. Они вернулись с плавания.
Я разбил отряд на две группы — захвата и прикрытия. Со второй остался мой помощник, лейтенант Кокорин.
Первыми ушли к поселку разведчики мичмана Никандрова.
—Только, чтоб без шума! — строго предупреждаю их. — Оружие пускать в ход в самом крайнем случае.
Мичман молча кивнул и, построив группу, увел ее в горы.
Связываемся с Шабалиным. Он одобряет наш план и тихо следует к поселку, прижимая катер почти к самому берегу фьорда.
Без шума все же не обошлось, хотя разведчики в этом нисколько не были повинны. Группа Никандрова выволокла из дома связанных по рукам "языков". Они барахтались, упирались ногами в землю, но кричать не могли: кляпы во рту лишили их голоса. Завидев нас, "языки" присмирели и. уже не сопротивляясь, пошли вперед.
Мы спускались к берегу между двумя скалами и вдруг услышали внизу песню. Свернуть некуда, а отходить нет смысла. Остается только ждать приближения певцов.
Мы замерли на месте, прижавшись к скалам, готовые по первой тревоге открыть огонь. А песня, хоровая, протяжная, нарастала. Ее пели молодые голоса. Наконец, мы увидели молодых норвежцев, парней и девушек, возвращавшихся, должно быть, с вечеринки.
Норвежцы нас заметили, когда подошли вплотную. Они остановились, нестройно оборвав песню, потом молча, приглушив шаги, прошли мимо, вглядываясь в каждого из нас Мы были одеты в белые маскхалаты. Автоматы обмотаны марлей, гранаты спрятаны в белых сумках. Среди нас были только двое в черном: пленные немецкие моряки,
Эта немая сцена длилась две — три минуты.
Я ждал, когда норвежцы удалятся, чтобы продолжать движение. Но замыкавший группу высокий парень остановился недалеко от нас, повернулся, поднял сжатую в кулак руку и что-то громко сказал. По тону мы поняли, что он нас приветствует. И тотчас же, в ответ ему, опять возникла песня, но уже не тягучая, как раньше, а бодрая, похожая на марш.
Мы спустились к берегу, и вскоре катер, разрезая черную гладь Босс-фьорда, пошел на север. С постов снова запросили сигналы. Мы опять не ответили и на полном ходу вырвались в открытое море.
Может быть, позади нас, в Босс-фьорде, уже началась боевая тревога? Но если бы даже посты на мысах открыли стрельбу, мы бы все равно ее не услышали в неистовом свисте ветра, который обрушился на катер, как только он покинул фьорд. Штормовое море взъярилось. Вскоре борта и палубы обледенели, и мы стали скалывать лед с катера, замедлившего ход.
Шли к своей базе долго, и до самого рассвета на палубе продолжался аврал.
В этой операции погиб
Матвеев Иван Матвеевич старшина 2 статьи
Наградной лист на командира отряда награжденного орденом Александра Невского за операции в Норвегию.
  
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Четверг, 02.04.2015, 03:11 | Сообщение # 12 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Пеуро-Вуоно-остров Манасари 20.03.44-23.03.44
1 Сутягин Павел Григорьевич капитан-лейтенант штаб РО ответственный за высадку, не высаживался
2 Кокорин Григорий Алексеевич лейтенант к-р по опер части ОРО
3 Сафонов Григорий Григорьевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
4 Алексеев Петр Иванович старшина 2 статьи боец фотолаборант ОРО
5 Коваленко Петр Андреевич сержант боец ОРО
п/о Варангер мыс Кальнес 25.03.44-26.03.44
1 Леонов Виктор Николаевич лейтенант к-р отряда ОРО
2 Пасько Георгий Степанович капитан-лейтенант 2 РО
3 Никандров Александр Михайлович гл. старшина к-р взвода ОРО
4 Баринов Анатолий Алексеевич гл. старшина к-р взвода ОРО
5 Манин Александр Васильевич краснофлотец к-р отделения ОРО
6 Коротких Валерий Матвеевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
7 Фатькин Владимир Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
8 Залевский Андрей Андреевич мл. сержант боец ОРО
9 Коваленко Петр Андреевич сержант боец ОРО
10 Колосов Михаил Андреевич сержант боец ОРО
11 Бывалов Сергей Федосеевич краснофлотец боец ОРО
12 Прошин краснофлотец
13 Калуцкий Александр Филиппович краснофлотец боец ОРО
14 Григоращенко Сергей Андреевич старшина 2 статьи боец ОРО
15 Ермаков Константин Петрович краснофлотец боец ОРО
16 Максимов Виктор Александрович старшина 2 статьи боец ОРО
17 Зубков Николай Петрович краснофлотец боец ОРО
18 Антонов Алексей Григорьевич ст. краснофлотец боец ОРО
19 Тихонов Григорий Петрович старшина 2 статьи боец ОРО
20 Артемкин Виктор Дмитриевич мл. сержант боец ОРО
21 Вавилов Илларион Маркелович старшина 1 статьи боец ОРО
22 Горшков Василий Иванович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
23 Толстов Емельян Васильевич краснофлотец боец ОРО
24 Халвари Гюннер Альфредович краснофлотец боец ОРО
25 Тихонов Григорий Петрович мл. сержант боец ОРО
26 Овчаренко Степан Алексеевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
27 Артеев Архип Федорович старшина 2 статьи боец ОРО
28 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
Вышли на операцию в ночь на 20 марта. На катер лейтенанта Травина спустились по сходням идущие на задание разведчики — лейтенант Кокорин, радист Сафонов и матрос-фотограф Алексеев, двое переправщиков, распоряжающийся морской частью операции командир отряда катеров Шабалин и ответственный за высадку и съемку Сутягин. На катере находились две запасные шлюпки. Предполагалось, если случится неудача, разведчики должны вернуться через Варангер-фьорд к берегу Рыбачьего. Второй торпедный катер прикрывал своего напарника.
В три часа ночи разведчики беспрепятственно выбрались на берег.
Катера, отойдя немного мористее, час наблюдали за берегом, за морской далью. Берег и море были безмолвны, катера повернули на Рыбачий.
Трое разведчиков огляделись вокруг — ни людей, ни строений поблизости не было, — закопали запасные шлюпки и весла в снег.
Встали на лыжи, надели рюкзаки, рацию, белые маскировочные костюмы и пошли вдоль невысокого, обрывистого хребта на юг.
Вскоре идти на лыжах стало невозможно. Снег днем на солнце подтаивал, с моря на него ветром несло морось, к вечеру он покрывался толстой скользкой ледяной коркой. Лыжи разъезжались в разные стороны, пришлось снять их и нести на плечах.
До устья залива оставалось километра полтора, когда на пути выступом высунулся обрывистый заледенелый склон горы. Идти по нему, как ни пытались, не смогли, вскарабкаться в ботинках по ледяной круче оказалось немыслимо. Обошли этот скат стороной, основательно уклонившись от вычерченного на карте маршрута. Поднялись на вершину соседней сопки. Часы показывали около половины восьмого утра. На море виднелся транспорт, плывущий в Петсамо. Его сопровождали два катера-охотника.
Примерно через час из Пеуро-вуоно вышел в Варангер катер, из видимости он исчез за береговыми кручами, там, где разведчики высадились.
Рассвело, начинался пасмурный весенний день. Кокорин велел всем зарыться в снег и, не поднимаясь, наблюдать за округой, пока не стемнеет. Весь день вылежали, укрытые в снегу, не вставали даже на колени. Никто поблизости не появлялся.
Легкие и довольно теплые канадские костюмы из плащевой ткани, подбитые мехом, для долгого лежания в снегу оказались непригодными. Сначала они промокли на коленях и на локтях, а потом на животе и на груди. Сменили портянки и носки, какое-то время лежали в запасных, проветривая ботинки, чтобы хоть немного их подсушить. Рукавицы при ползании намокли настолько, что заледенели и стояли колом. Сухих больше не осталось, лежали в снегу с голыми руками.
Когда сгустились сумерки, снова пошли по курсу. И опять перед ними оказались такие же заледенелые крутые скаты. Идти без ледорубов было немыслимо. Кокорин убедился, что надо повернуть назад, к морю.
На обратном пути из-за частых обходов скользких круч с дороги сбились. Вышли к озеру, по конфигурации берегов и окрестных высот которого посчитали, что это Лассинг Безко-ярви. Перешли его на лыжах поперек. К девяти часам утра добрались до мыса Соунк-мукк. Опять зарылись в снег и стали ждать прихода катеров следующей ночью.
Холод все более донимал, намокшая одежда и обувь все сильнее студила. Временами одолевал удушающий кашель. Аппетита не было. Мучила жажда. Жевали крупнозернистый, жесткий снег. Десны и губы потрескались и кровоточили. Глаза воспалились, покраснели.
Просидели в снегу на мысу до пяти утра. Катера в назначенное время не появились. Командир группы посчитал, что они отклонились к востоку, и, чтобы окончательно не заблудиться, решили идти вдоль берега на запад, надеясь попасть к тому месту, где оставлены шлюпки.
Когда собрались в путь, ботинки с трудом обули, они никак не лезли на опухшие ноги. Мяли ботинки руками, согревали их, оттаивали, массажировали ступни ног, чтобы хоть немного согнать отечность. Поднявшись, первое время не только шагать, но и стоять едва могли. Опираясь грудью на лыжные палки, разминали ноги, пока не решились переступать ими.
К пяти часам вечера подошли к мысу Хайсумукакниеми. Там стояло однорядное проволочное заграждение и макет пушки.
Лежа осмотрели в бинокль окрестности. На мысе Валкеаниеми разглядели проволочное заграждение, а за ним опорный пункт — шесть жилых бараков, радиостанцию и наблюдательный пост.
Эту зону сфотографировали. Сверившись с картой, поняли, что теперь оказались западнее места своей высадки. Пошли назад. Усталость была так велика, что шагали еле-еле, временами поддерживая друг друга. По пути забрали с собой и понесли, навьючив сверх рюкзаков, оставленные при высадке на берегу шлюпки и весла.
В десять вечера 23 марта с безымянного мыса восточнее острова Манасари заметили свои катера, которые шли вдоль берега малым ходом.
По сигналу переправщики на шлюпках доставили группу на катер.
Задание выполнить не смогли, до цели не добрались, назначенное командованием место не отыскали.
Командующий приказал операцию повторить.
Сафонова и Алексеева отправили подлечиться в дом отдыха. Кокорин заявил, что оплошность исправит сам.
Чтобы облегчить выполнение задания, командующий приказал катерам пройти внутрь залива Пеуро-вуоно. Риск операции резко возрастал, можно было попасть под обстрел, но необходимо было уточнить условия плавания и десантирования в этом районе.
С Кокориным шли радист Кожаев, фотограф Максимов и наблюдатель Лысенко. Радист Гриша Сафонов должен был держать с катера связь с группой.
Кокорина пытались отговорить от участия в операции, предостерегали о возможных последствиях недавнего переохлаждения. Но он настоял на своем.
— Я не все предусмотрел, потерял курс. Позвольте мне исправить ошибку. — Его настойчивость поняли.
Разведчики взяли с собой недавно испытанные плавательные костюмы, которые надевались сверху походного обмундирования, рюкзака и оружия, в них можно было не только переходить воду вброд, но и плыть, хотя и с основательным усилием.
На этот раз взяли с собой на каждого по нескольку пар овчинных рукавиц, если придется долго лежать в снегу неподвижно.
В операцию пошли одним катером, второй накануне зацепил винтами за подводные камни и сорвал их, а ждать прихода сменщика время не позволяло.
Близко к полуночи 29 марта тринадцатый катер вышел в море. Разведчики на время перехода спустились в кубрик. Разыгралась непогода, почти нулевая видимость, в снежной круговерти найти вход в фьорд оказалось не легче, чем в темноте вдеть нитку в игольное ушко. Пришлось вернуться на базу.
Вечером 1 апреля головной пятнадцатый катер лейтенанта Шленского и тринадцатый, на котором шел и командир отряда катеров капитан-лейтенант Шабалин, отошли от причала в Пумманках. Разведчики расположились на пятнадцатом. На этот раз они надели на себя плавательные костюмы на переходе. Море раскачивалось зыбью, волна временами перекатывалась с носа до кормы. Прорезиненные костюмы держали воду, промочки никто не ощутил.
Видимость в море была как по заказу, место высадки нашли сразу.
В час ночи, немного не доходя до гряды прибрежных камней, о которые билась и разметывала брызги небольшая накатная волна, спустили за борт резиновые шлюпки, переправщики Пшеничный, Соколов и Огир приняли в них разведчиков со снаряжением, оттолкнулись от борта, навалились на весла, выгребая к берегу. Катер Шленского отошел от гряды камней чуть мористее, тринадцатый дежурил у входа в фьорд.
Берег надвинулся довольно крутой, у уреза ровной, накатанной галькой или песком полоски не было. Переправщики спрыгнули в воду, подтянули шлюпки к берегу, помогли товарищам выбраться на сушу. Остающиеся на берегу осмотрелись. Снег ветрами и соленой моросью изъело, он лежал отдельными островками, а валуны торчали оголенные. Плавательные костюмы, лыжи и шлюпки, которые оставались на берегу для группы, старательно укрыли в расщелинах скал, куда не докатывались волны.
Пошли вдоль западного склона сопок на юг.
Путь, как и в прошлый раз, оказался трудным. Часа через четыре вышли к берегу фьорда. Вход в залив остался позади километрах в полутора-двух. Выбрали место для наблюдения, зарылись в снегу. Трое лежали, стараясь не подниматься, только один, сменяя другого, поглядывал за округой.
Перед утром запуржило, со стороны моря летел мокрый снег, он надул над людьми бугор. Снежная пелена слепила глаза.
Так просидели до полудня.
Когда пурга улеглась, весь фьорд стал отчетливо виден.
Вражеский опорный пункт четко вырисовывался на противоположном берегу. У простенького причала стояли три мотобота.
Весь день наблюдали за вражеской точкой. Сфотографировали, записывали, отметили на карте северную и среднюю часть фьорда. Только южную его оконечность разглядеть не могли, ее скрывал поворот.
Следующей ночью двинулись на юг, к вершинному тупику фьорда.
Прошли метров восемьсот. Путь пересекло обрывистое ущелье. Скаты его под ледяными натеками, как под панцирем.
С рюкзаками, радиостанцией, питанием к ней, навьюченными на спине и на груди, по обледенелому обрыву спускаться было немыслимо. Кокорин и Кожаев остались на верхней площадке утесов со всем имуществом, а Максимов и Лысенко только с оружием и фотоаппаратом, придерживаясь за трос, который намотали на себя Кокорин и Кожаев, осторожно сползли в низину.
Они сходили до конца фьорда, все там осмотрели, сфотографировали. Ночью на 3 апреля вчетвером вернулись к берегу невдалеке от обозначенного места. Времени для перехода к точке высадки уже не оставалось, полагалось подавать сигнал. Кожаев отстучал его по рации, сообщил координаты.
25 марта два торпедных катера приняли на борт отряд и около десяти часов вечера вышли в море. На головном, тринадцатом, где командиром был лейтенант Лихоманов, на задание отправилась группа Никандрова. С нею шли Леонов, оперофицер отдела Пасько, командир отряда катеров Колотий, переправщики. На другом — лейтенант Травин, группа Баринова и трое переправщиков.
Погода для скрытного подхода к цели выдалась как по заказу: снежные заряды чередовались один за другим, небо закрыто тучами, из которых временами сыпалась густая снежная круговерть. Идти морем пришлось по счислению, держать курс по компасам, наземные и небесные ориентиры не были видны.
Около полуночи подошли к цели. На берегу было спокойно.
Скомандовали высадку.
Сначала от борта катера отошла резиновая шлюпка с отделением Саши Манина. Остальные ждали сигнала с берега.
Не прошло и пяти минут, как Манин поморгал фонарем, что возле него все спокойно, можно высаживаться.
Отряд на шлюпках и понтонах отвалил от катеров. Те легли в дрейф и наблюдали за сушей и за морем.
— Толя, — обратился Леонов к Баринову, — ждите нас здесь. В любом случае вернемся сюда. Не спускайте глаз ни с дороги, ни с катера. Если будем отходить с боем — поддержите, чтобы успеть быстрее сесть в шлюпки.
Леонов оставил у берега группу Баринова, велел стеречь место для съемки, шлюпки и понтоны. Сам со взводом Никандрова собрался идти на дорогу. Она бежала совсем впритык к береговой кромке, всего примерно в трех десятках метров.
— Саша, — уже на ходу напомнил Леонов Никандрову, — грузовые пропускайте, пусть едут. А легковые постарайтесь обязательно прихлопнуть. Действуй сам, я с ребятами пойду к посту, попробуем застать их врасплох.
— Если не ждут прохода кораблей и спят, — ответил Никандров. И добавил: — Я со своими тут управлюсь.
— Залевского с двумя-тремя ребятами оставь здесь, пусть прикроют наш отход на этом отрезке. — Леонов показал рукой, где Залевский должен ждать возвращения уходящих к вражескому посту.
— Андрей, — повернулся он к Залевскому, — лежите тихо. Но если у нас завяжется перестрелка, бегите на подмогу.
Залевский с Петром Коваленко и Михаилом Колосовым остались на стыке между ушедшими с Леоновым разведчиками и группой Баринова, стерегущей берег. Остальных бойцов увел Леонов.
Почти весь взвод Никандрова вскоре скрылся из вида.
Подошли к двум стоящим особняком домам. Всюду тихо, темно. Выставили возле дороги в засаде пулемет, за ним залег Сергей Бывалов.
Одновременно постучали в оба дома. Зажегся свет, разведчиков впустили беспрепятственно.
Леонов спросил, далеко ли немецкий наблюдательный пост, как незаметно к нему пройти.
Мужчины постарше ответили, что в селении постоянного гарнизона нет. В домике на верхнем склоне холма, за дорогой, всего в полукилометре от них, находился наблюдательный пост. Там несли службу восемь-десять солдат с ефрейтором. Но на днях их увезли либо в Киберг, либо в Вардё, домик оставили на замке. Там больше никого нет.
Женщины и дети в разговор не вмешивались, лишь настороженно смотрели на незнакомых людей, увешанных оружием.
Пока беседовали с жителями домов, по дороге проехали два одиночных грузовика. Их пропустили, не трогая.
Никандров с отделением Валерия Коротких прошел по дороге метров семьсот-восемьсот. Наткнулись на пустой дом. Вернулись к тому месту, где Леонов беседовал с жителями.
По дороге на большой скорости в сторону Вадсё проскочила легковая автомашина. Ее заметили поздно, упустили.
Вскоре в направлении Киберга проехал грузовик.
Леонов решил попытаться захватить пленных и трофеи с автомашин.
Баринову через посыльного передали, что решено поохотиться и за грузовиками.
Вскоре от Вадсё к засаде взвода Баринова стал приближаться грузовик, посвечивая фарами. Еще далее смутно виднелись, временами исчезая, огоньки машин.
Баринов пропустил грузовик до засады Залевского, когда машина приблизилась к ним, махнул рукой, чтобы стреляли. Очередями из автоматов прострочили по колесам. Машина дернулась, притормозила и уткнулась капотом в высокий снежный завал, образовавшийся во время очистки дороги от снега. Два солдата выскочили из кабины, не сопротивляясь, подняли руки. Разведчики обыскали дрожащих солдат, осмотрели кабину. Там лежал карабин, в кузове — лопаты и цепь.
Залевский отправил пленных с Колосовым к шлюпкам, а сам с Коваленко пошел к Никандрову.
Четыре машины и автобус, что виднелись вдалеке, приблизились к разведчикам.
Леонов приказал пропустить вперед головные, а потом залпом сразу ударить по всем.
Под колеса полетели гранаты, из автоматов строчили по капотам. Образовался затор, машины остановились. У двух еще светились фары.
Из кабин выскочили люди и в замешательстве метались по дороге, бежали к снежному бугру, кое-кто спрятался под машину. В первые секунды было тихо.
Чуть очнувшись, из-за кузовов, из-под автомобилей немцы стали стрелять. Но их остановили несколько автоматных очередей.
В плен взяли двух обер-ефрейторов, двух ефрейторов и двух рядовых. Полтора десятка погибло.
Пленных отправили к катерам. Машины быстро осмотрели. Забрали четыре портфеля с бумагами, личные документы пленных и убитых, две полевые сумки, винтовки и карабины.
В автобусе оказалось много чемоданов, шубы, пишущие машинки, аккордеон, радиоприемник.
Быстро выгребли трофеи, чемоданы оставили. Все остальное взяли с собой.
С катеров дали сигнал возвращаться на посадку.
Со стороны Киберга засветились фары автомашин. Разведчики подорвали гранатами моторы автомобилей и автобуса.
Ехавшая с востока колонна метрах в 600 от разведчиков наткнулась на следы недавнего боя, остановилась.
Отряд подтянулся к берегу. Взвод Баринова прикрывал посадку. Сначала понтоны, а потом и шлюпки с разведчиками, пленными, трофеями уходили к катерам рейс за рейсом.
Посадка почти заканчивалась, когда со стороны Стурре-Эккерея в направлении катеров лег луч прожектора. Но в снежных завихрениях, смешавших и небо, и берег, и море, катера он не нащупал.
Большинство людей находилось на катерах, только часть взвода Баринова еще прикрывала посадку да двое пленных ждали своей очереди.
На дороге снова мелькали машины, шли они и с запада, от Вадсе, и с востока, от Вардё и Киберга. У места недавней схватки притормаживали, иногда останавливались, слышалась беспорядочная стрельба.
Пошел третий час утра. Прожектор от Стурре-Эккерея опять вспыхнул и стал светить в сторону моря.
На катере допрашивали первых пленных. Они оказались чехами. По их словам, проскочившая машина поднимет тревогу и из гарнизонов Киберга и Вадсё на место происшествия быстро подъедет подкрепление.
От Комагнеса показалась еще колонна машин.
Время подошло к трем часам. Леонов, поднявшись на борт тринадцатого, сказал, что все люди с берега сняты и посажены на катера. Четверо пленных из 64-го зенитного полка и двое чехов из автодорожной роты ждали решения своей судьбы.
Пеуро-Вуоно 01.04.44-03.04.44
Состав группы
1 Кокорин Григорий Алексеевич лейтенант к-р по опер части ОРО
2 Максимов Виктор Александрович мл. сержант боец фотолаборант ОРО
3 Кожаев Дмитрий Никитович ст. краснофлотец к-р отделения радистов ОРО
4 Лысенко Иван Николаевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
5 Сафонов Григорий Григорьевич старшина 2 статьи к-р отделения радистов ОРО не высаживался
6 Пшеничных Андрей Петрович краснофлотец боец ОРО переправщик
7 Соколов Владимир Семенович старшина 2 статьи боец ОРО переправщик
8 Огир Павел Андреевич краснофлотец боец ОРО переправщик
9 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО переправщик
Вечером 1 апреля головной пятнадцатый катер лейтенанта Шленского и тринадцатый, на котором шел и командир отряда катеров капитан-лейтенант Шабалин, отошли от причала в Пумманках. Разведчики расположились на пятнадцатом. На этот раз они надели на себя плавательные костюмы на переходе. Море раскачивалось зыбью, волна временами перекатывалась с носа до кормы. Прорезиненные костюмы держали воду, промочки никто не ощутил.
Видимость в море была как по заказу, место высадки нашли сразу.
В час ночи, немного не доходя до гряды прибрежных камней, о которые билась и разметывала брызги небольшая накатная волна, спустили за борт резиновые шлюпки, переправщики Пшеничный, Соколов и Огир приняли в них разведчиков со снаряжением, оттолкнулись от борта, навалились на весла, выгребая к берегу. Катер Шленского отошел от гряды камней чуть мористее, тринадцатый дежурил у входа в фьорд.
Берег надвинулся довольно крутой, у уреза ровной, накатанной галькой или песком полоски не было. Переправщики спрыгнули в воду, подтянули шлюпки к берегу, помогли товарищам выбраться на сушу. Остающиеся на берегу осмотрелись. Снег ветрами и соленой моросью изъело, он лежал отдельными островка
ми, а валуны торчали оголенные. Плавательные костюмы, лыжи и шлюпки, которые оставались на берегу для группы, старательно укрыли в расщелинах скал, куда не докатывались волны.
Пошли вдоль западного склона сопок на юг.
Путь, как и в прошлый раз, оказался трудным. Часа через четыре вышли к берегу фьорда. Вход в залив остался позади километрах в полутора-двух. Выбрали место для наблюдения, зарылись в снегу. Трое лежали, стараясь не подниматься, только один, сменяя другого, поглядывал за округой.
Перед утром запуржило, со стороны моря летел мокрый снег, он надул над людьми бугор. Снежная пелена слепила глаза.
Так просидели до полудня.
Когда пурга улеглась, весь фьорд стал отчетливо виден.
Вражеский опорный пункт четко вырисовывался на противоположном берегу. У простенького причала стояли три мотобота.
Весь день наблюдали за вражеской точкой. Сфотографировали, записывали, отметили на карте северную и среднюю часть фьорда. Только южную его оконечность разглядеть не могли, ее скрывал поворот.
Следующей ночью двинулись на юг, к вершинному тупику фьорда.
Прошли метров восемьсот. Путь пересекло обрывистое ущелье. Скаты его под ледяными натеками, как под панцирем.
С рюкзаками, радиостанцией, питанием к ней, навьюченными на спине и на груди, по обледенелому обрыву спускаться было немыслимо. Кокорин и Кожаев остались на верхней площадке утесов со всем имуществом, а Максимов и Лысенко только с оружием и фотоаппаратом, придерживаясь за трос, который намотали на себя Кокорин и Кожаев, осторожно сползли в низину.
Они сходили до конца фьорда, все там осмотрели, сфотографировали. Ночью на 3 апреля вчетвером вернулись к берегу невдалеке от обозначенного места. Времени для перехода к точке высадки уже не оставалось, полагалось подавать сигнал. Кожаев отстучал его по рации, сообщил координаты.
Коббохольм-фьорд 04.04.44
Состав группы
1 Леонов Виктор Николаевич лейтенант к-р отряда ОРО
2 Манин Александр Васильевич ст. краснофлотец к-р отделения ОРО
3 Дараган Вадим Леонидович старшина 1 статьи боец мастер-оружейник ОРО
4 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
5 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи боец ОРО
6 Толстов Емельян Васильевич краснофлотец боец ОРО
Поздно вечером 4 апреля от причала оперативной базы в Пумманках отошли на выполнение задания два торпедных катера. Третий, «хиггинс», остался у причала в полной готовности к выходу: горючее в цистерны залито до полной нормы, боеприпас у орудий и пулеметов полный, команда вся на катере, одета по-походному. По сигналу тревоги требовалось завести двигатели и сняться со швартовых.
В половине первого ночи, переключив моторы на самый малый ход, катера стали осторожно со стороны западного мыса входить в Коббхольм-фьорд. На пути попался небольшой островок. Оставили его позади себя по правому борту.
Время от времени на самый малый ход включали только один мотор. Шли неторопливо, осмотрительно, почти бесшумно, прокрутив винт на подводном выхлопе, какое-то время плыли по инерции.
Вдоль бортов от носа до кормы присели на корточки разведчики, уперев автоматы в леера.
С головного пятнадцатого катера лейтенанта Шленского начали спускать резиновые шлюпки. На катере Серинько тоже не медлили.
Сразу после высадки Леонов с группой захвата пошел к селению Сандбуктен. Отделение Манина осталось на берегу охранять шлюпки и в случае необходимости вызвать с катера подмогу.
Разведчики прошли по верхнему склону берегового кряжа метров двести. Внизу, у подножия каменной гряды, в прибрежной лощинке виднелось селение, но спуск к нему был очень крутым.
Вблизи домов находился причал, по поселку никто не ходил и не ездил, в бухте судов не было. Леонов отправил посыльного к Манину, приказал отделению со шлюпками вернуться на катера, а им подойти к причалу.
Спустились по заледенелому скату в поселок. Жители спали, в домах ни огонька. На улицах пустынно и тихо, даже собаки не лаяли.
Одно отделение Леонов послал к причалу, чтобы охранять подход с моря.
Постучали в первый дом, во второй… Жители проснулись, зажгли керосиновые лампы, впустили нежданных посетителей. Испуга ни у кого не заметили. То ли сказывалась природная выдержка, то ли постоянная жизнь у моря, у границы приучила людей быть всегда готовыми к любой неожиданности. Только малыши жались к старшим.
Разговорились с хозяевами. Те рассказали, что всего за сутки до прихода русских моряков немцы сняли из их селения свой наблюдательный пост, который стоял здесь почти три года. Службу несли два отделения солдат. Недавно они поспешно переехали на мыс Белый. Там есть укрепления, огневые точки, все обтянуто колючей проволокой. Норвежцев на этот опорный пункт не пускают. Знают они о нем только потому, что он виден, когда идешь на боте вдоль берега.
Разведчики пожалели, что не застали неприятельских солдат на их точке, окажись удачными первый или второй выходы, могли бы прихватить «языка».
Но много полезного рассказали и жители Сандбуктена, особенно трое молодых мужчин, попросившихся уйти с разведчиками на советскую землю. Один из них был штурманом, хорошо знал весь район плавания по Варангеру, бывал во всех фьордах, бухтах, селениях, швартовался ко всем причалам и бросал якорь во многих местах.
Катера с отрядом от поселкового причала пошли к Рыбачьему.
Так изучили еще один пункт для будущих десантов.
21.04.1944, погиб на ТКА-15 при атаке вражеского конвоя краснофлотец Подерин Валентин Прокофьевич
Приказ Северного флота за операции в Норвегии
  
Бойцы отряда награжденные этим приказом за операции в Норвегии.
   
  
Верхний ряд слево на право, Горшков В.И. награжденный орденом Отечественной войны 2 степени, Антонов А.Г. награжденный орденом Отечечественной войны 2 степени, Ермаков К.П. награжденный медалью За боевые заслуги, Лысенко И.Н. награжденный орденом Красного Знамени.
Нижний ряд слево на право, Мальцев Н.И. награжденный медалью За отвагу, Толстов Ф.Г. награжденный медалью Нахимова, Тихонов Г.П. награжденный орденом Отечественной войны 2 степени.
|
| |
| |
|
| Зенин | Дата: Четверг, 02.04.2015, 07:27 | Сообщение # 14 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
|   
 
На фото: Владимир Ляндэ и наградной лист представление к званию Герой Советского Союза (вручили орден Красного Знамени)
В августе 1944 года начальника отдела Визгина перевели к новому месту службы в Москву. Его заменил капитан 2-го ранга Бекренев — опытный оперативный офицер разведки. По этой специальности он работал в Испании, когда там бушевала первая крупная схватка с фашизмом.
На фото: Бекренев Л.К. и Леонов В.Н.
Мыс Крестовый 12.10.44
Состав отряда
1 Леонов Виктор Николаевич лейтенант к-р отряда ОРО
2 Гузненков Иван Иванович лейтенант зам. к-ра отряда по политчасти ОРО
3 Змеев Сидор Константинович ст. лейтенант к-р по опер части ОРО
4 Никандров Александр Михайлович мичман к-р взвода ОРО
5 Баринов Анатолий Алексеевич гл. старшина к-р взвода ОРО
6 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
7 Барышев Павел Сергеевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
8 Кожаев Дмитрий Никитович старшина 2 статьи к-р отделения радистов ОРО
9 Коротких Валерий Матвеевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
10 Манин Александр Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
11 Агафонов Семен Михайлович старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
12 Фатькин Владимир Васильевич старшина 1 статьи к-р отделения минер ОРО
13 Луппов Алексей Ильич лейтенант м/с военфельдшер ОРО
14 Чекмачев Григорий Григорьевич мичман старшина ОРО
15 Тарашнин Аркадий Иванович гл. старшина парторг ОРО
16 Смирнов Павел Абрамович ст. краснофлотец к-р отделения ОРО
17 Антонов Алексей Григорьевич ст. краснофлотец боец ОРО
18 Бывалов Сергей Федосеевич ст. краснофлотец боец ОРО
19 Братухин Виктор Никифорович старшина 2 статьи боец ОРО
20 Белавин Борис Васильевич краснофлотец боец ОРО
21 Воронин Сергей Пантелеевич ст. краснофлотец боец ОРО
22 Григоращенко Сергей Андреевич старшина 2 статьи боец ОРО
23 Горшков Василий Иванович старшина 2 статьи боец ОРО
24 Гугуев Борис Никитович старшина 1 статьи боец ОРО связной отряда
25 Дубков Анатолий Петрович старшина 1 статьи боец ОРО
26 Калуцкий Александр Филиппович краснофлотец боец ОРО
27 Каштанов Анатолий Иванович ст. краснофлотец боец ОРО
28 Колосов Павел Гордеевич старшина 2 статьи боец ОРО
29 Карпов Виктор Никитович краснофлотец боец ОРО
30 Колосов Михаил Андреевич старшина 1 статьи боец ОРО
31 Кокарев Алексей Александрович старшина 2 статьи боец ОРО
32 Калаганский Михаил Георгиевич старшина 2 статьи боец ОРО
33 Мальцев Николай Иванович ст. краснофлотец боец ОРО
34 Михайленко Андрей Харлампович краснофлотец боец ОРО
35 Овчаренко Степан Алексеевич старшина 2 статьи боец ОРО (к-р отд. 2 взвод)
36 Огир Павел Андреевич ст. краснофлотец боец ОРО
37 Резник Иван Иванович краснофлотец боец ОРО
38 Тярасов Константин Васильевич ст. сержант боец ОРО санинструктор
39 Тихонов Григорий Петрович старшина 2 статьи боец ОРО
40 Фролов Иван Иванович красноармеец боец ОРО
41 Черных Михаил Афанасиевич ст. краснофлотец боец ОРО
42 Артемкин Виктор Дмитриевич старшина 2 статьи боец ОРО
43 Ермаков Константин Петрович краснофлотец боец ОРО
44 Зубков Николай Петрович ст. краснофлотец боец ОРО
45 Ильчук Алексей Елизарович ст. краснофлотец боец ОРО
46 Лысенко Иван Николаевич старшина 2 статьи боец ОРО
47 Меркулов Николай Васильевич краснофлотец боец ОРО
48 Максимов Виктор Александрович старшина 2 статьи боец ОРО
49 Прокофьев Павел Семенович краснофлотец боец ОРО
50 Пименов Тимофей Алексеевич краснофлотец боец ОРО
51 Рябчинский Иван Николаевич краснофлотец боец ОРО
52 Соболев Виктор Иванович краснофлотец боец ОРО
53 Шестрюков Олег Михайлович краснофлотец боец ОРО
54 Пшеничных Андрей Петрович ст. краснофлотец боец ОРО
55 Ващенко Алексей Кондратьевич старшина 2 статьи боец ОРО
56 Залевский Андрей Андреевич мл. сержант боец ОРО
В этой операции погибли
1 Баринов Анатолий Алексеевич гл. старшина к-р взвода ОРО
2 Манин Александр Васильевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
3 Фатькин Владимир Васильевич старшина 1 статьи к-р отделения минер ОРО
4 Луппов Алексей Ильич лейтенант м/с военфельдшер ОРО
5 Смирнов Павел Абрамович ст. краснофлотец к-р отделения ОРО
6 Лысенко Иван Николаевич старшина 2 статьи боец ОРО
7 Рябчинский Иван Николаевич краснофлотец боец ОРО
8 Артемкин Виктор Дмитриевич старшина 2 статьи боец ОРО
Здесь мы эту операцию представим как её видели в двух отрядах,отряда СОР СФ и 181 ОРО ШСФ.
Первый рассказ,взгляд из отряда СОР СФ
10 октября. ...Весьдень капитан Барченко-Емельянов ждал и надеялся, что уймется, стихнет непогода.
И тогда ночью, по слегка уплотнившемуся от заморозка снегу они, немного отдохнув, двинутся дальше. Но по-прежнему шел снег с дождем, и прихваченная морозцем дорога кое-где покрылась ледяной коркой.
Разведчикиподнялись, как только сгустились сумерки, и пошли, пошли, не останавливаясь. За спиной капитана, почти дыша ему в затылок, скользил и чертыхался связной Иван Мелетьев, уроженец здешних мест — колянин. Когда-то он, как и Барченко-Емельянов, начинал службу в прославленном отряде моряков-разведчиков
капитана Юневича, погибшего в марте сорок третьего в неравном бою с гитлеровцами. С мая того же года разведотрядом стал командовать Иван Павлович Барченко-Емельянов. Бойцы, знавшие Ивана Павловича, говорили, что он читал легко любую топографическую карту — нашу или немецкую.
— Далеко ли до Крестового?
— Шестьдесят верст. Еще топать датопать. А почему Крестовый? Огневое крещение будем принимать там. Шли без привалов. В такую погоду останавливаться нельзя: замерзнешь. Промокли все давно до нитки. К середине ночи подул сильный ветер, разыгралась пурга. Выбранный Барченко-Емельяновым маршрут огибал подножие какой-то гряды. Темные скалы уступами поднимались в ночное небо. Чутье подсказывало опытным разведчикам, что они идут не напрямик, а кружным путем. Тихо, пустынно вокруг
Может,сделаем привал? — Леонов, дотронувшись до плеча капитана.— Устали люди.
Спешить надо,— коротко ответил Барченко-Емельянов, не оглядываясь.
Погода действительно менялась прямо на глазах. Только унялась пурга и стих ветер, как пошел дождь. Маскировочные халаты задубели от сырости, разведчики сняли их и уложили в вещмешки. Капитан шел первым, его отделяли от разведчиков шесть строевых шагов. Колонна не растягивалась, чтобы не сбиться с пути. Ночью немецкие самолеты не летали. И это давало возможность двигаться, не боясь быть обнаруженными. Привал делали днем.
Рано утром на рассвете второго дня, уточнив со своими заместителями Леоновым и Синцовым дальнейший маршрут, Барченко-Емельянов разрешил расположиться на отдых.
Улеглисьвповалку, тесно прижавшись друг к другу. Костер разжигать нельзя, и о круто заваренном горячем чае нечего было и мечтать.
Раннееутро, 11 октября. Полуостров Крестовый.
Вотнаконец и перешеек. Барченко-Емельянов сверил свое местонахождение с картой. Точно. Они находились у озера Сясиярви. Здесь и решили сделать привал, чтобы отдохнуть перед предстоящей операцией.
Дождавшись сумерек, отряд Барченко-Емельянова снова двинулся вперед, и в полночь десантники вышли на прибрежную полосу мыса Крестовый. В отряд, кроме разведчиков, входили группа саперов и медработники. Барченко-Емельянов раскрыл планшетку с картой. В бухточках три причала: один — у 150-миллиметровой
батареи, другие два — рядом с 88-миллиметровой. Недалеко от орудийных двориков жилые землянки, баня, склады, водопровод. Еще на карте был обозначен опорный пункт с тремя огневыми точками, находившийся перед 150-миллиметровой батареей. Глубокая ночь. Тихо. И тишина эта тревожит разведчиков. Даже часовых немецких не видать.
Размышления Барченко-Емельянова прервал лейтенант Леонов.
— Чего ждем, капитан?
Бартечко-Емельяновподумал и подал команду:
— Командирам взводов прошу действовать бесшумно. По возможности. Пошли! Ползком,осторожно заскользили по снегу, как по гладкому и тонкому стеклу, леоновцы в сторону колючей проволоки, за которой находились вражеские траншеи. Леонова занимало только одно: во что бы то ни стало обеспечить внезапность. Вот уже близко
позиция немцев — рукой подать. Почти бросок отделяет разведчиков от одного из орудий и часового, топтавшегося рядом. Только один... И вдруг кто-то из бойцов задел проволоку, к которой прикреплены сигнальные патроны и ракеты, загоравшиеся при малейшем прикосновении. С наблюдательного пункта гитлеровцев в небо взвилась ракета. И вся внезапность — насмарку. В какой-то миг опорный пункт на южной оконечности мыса вздрогнул,
будто его крепко тряхнуло, и заклубился горячий вихрь. Малиновым пламенем вспыхнул предрассветный час. Взрывы гранат и осветительных патронов, треск пулеметов и автоматов — все смешалось в общем гуле яростного боя.
Леонов крикнул: — За мной! Вперед!..
Моряки рванулись к окопам и блиндажам. Это было самое верное и единственно правильное решение. Нужно в первую очередь занять ближайшие траншеи. До гитлеровцев оставалось каких-нибудь метров двадцать, не больше, но на пути разведчиков возникло проволочное заграждение — спираль Бруно. И не один ряд, а несколько.
Моряки бросают» плащ-палатки, телогрейки на проволоку, чтобы перекатиться через колючую преграду. Слева и справа от Леонова глухо разорвались гранаты. От взрывной волны он упал на колени, ощупал себя: нет, вроде не ранен. Первое, что осознал Леонов, — теряются, уходят дорогие минуты, а батарея еще не занята. Немцы, выскочив из землянок и стреляя на ходу, заняли круговую оборону у орудийных двориков. Атака захлебнулась. Если заминка продлится еще десяток-другой минут, надо отходить на исходный рубеж. И все начинать заново. Из батарейных дотов яростно стреляли гитлеровцы. Отбив контратаку врага, леоновцы ворвались в боевые порядки немцев.
Иван Лысенко — чемпион Северного флота по борьбе, ему не занимать ни сил, ни духа,—
подняв проволочное заграждение, крикнул:
— Давай, хлопцы, проходите! Быстрее!..
И пошли разведчики, продолжая атаку во вражеском логове, развивая успех. Горные егеря строчили по Лысенко, но он стоял, широко расставив ноги, в сиянии висевших над батареей осветительных ракет. И только когда последний боец прополз под проволокой, он выпустил ее из рук и рухнул в снег. Леонов, видя это все, негромко сказал:
— По гроб не забуду, Ваня. Ты выручил нас. Бруствер окопа, покрытый ледяной коркой, дырявили пули, разрываясь в нескольких шагах от Леонова, который обосновал в нише окопа временный командный
пункт. Бой былв самом разгаре. Захлебываясь, частили пулеметы, в их скороговорку вклинивались
автоматы. Натиск разведчиков ошеломил немцев. Возле первого же немецкого орудия завязалась рукопашная схватка. Леоновне спешил туда, он знал, что на правом фланге с разведчиками замполит отряда
Иван Гузненков, Управятся и без его помощи, им не впервой. Леонов верил, что
сегодня торжествовать победу будут те, кому дорог этот клочок земли, кто три
года ждал короткого, как выстрел, приказа: «Вперед!»
— Товарищ командир, орудийный расчет уничтожен! Леонов узнал по голосу Семена Агафонова, командира отделения разведчиков. Оттого, что слышит голос друга, с которым не расставался с первого дня зачисления в
разведотряд, его захлестнула радость:
— Спасибо, Сеня...— только и сказал он. Всеидет по плану. Гузненков может разворачивать орудие по немцам. А как дела у Бабикова? Что-то нет связного. Видимо, у него там жарко. Очень хотелось Леонову послать к командиру взвода Бабикову старшину 1-й статьи Агафонова, но тому лейтенант Гузненков приказал вернуться в свое отделение, так как за валунами и в ходах сообщения притаились фашисты-одиночки, которые пытались оказать сопротивление. Их надо было выкурить оттуда. Агафонов пополз обратно. Егеря продолжали стрелять. Перед Леоновым появился связной в маскировочном халате.
Товарищ лейтенант, второе орудие захвачено!— доложил он и присел на камень, вытянув ногу.
Ранен? —спросил его Леонов.
Не разберу: то ли подвернул, то ли царапнуло, — ответил разведчик.
Санитара ко мне! — крикнул Леонов.
Бойцы сводного разведотряда заставили егерей где залечь, где отползти, но дорогу морякам к дальнобойной 150-миллиметровой батарее по-прежнему преграждал железобетонный дот. Барченко-Емельянов внимательно следил за боем, он надеялся при новом броске прорвать оборону гитлеровцев. Разведчики вели массированный огонь по доту и траншеям первой линии. Но как взять дот? Ударить в лоб? Перебьют бойцов. Вдруг взрывная волна оторвала капитана от земли и швырнула в снег. Поднимаясь, он спросил подскочившего к нему радиста Чеулина:
Что случилось?
Дот взорвали,— сказал радист.
Кто это сделал? — спросил Барченко-Емельянов.
Анатолий Сидоров подполз к доту и связкой гранат подорвал его,— ответил Чеулин.
«Надо послать донесение,— подумал капитан.— Честно признаться, сделано пока полдела. Правда, разведгруппа лейтенанта Леонова захватила 88-миллиметровую батарею. Да Сидоров отличился. Если бы не он, кто знает, чем бы все кончилось».
— Разворачивай рацию, Чеулин. Пора докладывать,как мы здесь, на Крестовом, воюем,— сказал Барченко-Емельянов.
— Есть разворачивать! — коротко ответил радист. Всю дорогу в тыл врага капитан наблюдал за этим пареньком, бывшим юнгой. Он нес на себе не только рацию, но ианодные батареи в холщовой сумке, автомат и диски к нему и ни разу не пожаловался, что тяжело. Он, разумеется, не взвешивал свою поклажу, а если бы пришлось, она потянула бы с вещмешком, где находился походный паек, сухие портянки, теплые домашние варежки да бескозырка, пуда четыре, не меньше. Чеулин нырнул с рацией в блиндаж, в котором еще недавно были немцы, а теперь
расположился командный пункт разведотряда, и стал колдовать над приемопередатчиком. Вскоре в наушниках послышались треск, шипение, потом — голос радиста штаба командующего флотом Игоря Лисина. Чеулин узнал его сразу.
— Связь установлена,— доложил капитану радист. Барченко-Емельянов позвал своего начальника штаба
Синцоваи велел доложить ему на,командный пункт адмирала Головко обстановку на мысе Крестовом.
Извсех десантных операций, которые Барченко-Емельянов возглавлял, эта была самая тяжелая. И пожалуй, самая ответственная.
Утро следующего дня было удивительно тихим. Командир разведотряда тревожился: какого подвоха можно ожидать от гитлеровцев? Что они предпримут?
Над бухтой стлался легкий туман, но и сквозь него без всяких окуляров было видно, как с двух моторных катеров и трех рыбацких лодок высадился крупный немецкий десант. «Значит, гитлеровцы понимают, какое значение для них имеют батареи на мысе Крестовом,— думал капитан.— Иначе не послали бы подкрепление».
Капитан наблюдал в бинокль, как немцы стали разворачиваться в цепи и во весь рост двинулись к батареям. Старший лейтенант Синцов, его заместитель, понимая состояние командира, заговорил:
— Мы потеряли более полусотни бойцов. Наисходе патроны, гранаты. Кроме того, мы оторваны от основных сил шестьдесят третьей бригады. На помощь можно надеяться только через сутки. Никак не раньше.
Что будем делать?
Барченко-Емельянов ничего не ответил. Он ждал, какое решение примет штаб. Через четверть часа явился Саша Чеулин. Капитан прочел вслух текст радиограммы, чтобы слышали все: и Леонов, и Синцов, и командиры взводов Бабиков, Курбатов, Петров и Пивоваров, находившиеся рядом: «Держите Крестовый. Любая помощь вам будет оказана.». Утешительного было мало. Легко сказать — удержать. А как? В то утро в походном штабе командующего на Рыбачьем получили еще одну шифровку от Барченко-Емельянова: «Прошу поддержать авиацией ,без продуктов могу жить три дня, без боеприпасов не могу продержаться и несколько часов.».
Командующий немедленно приказал выслать подкрепление Барченко-Емельянову. Полковник Акулич, начальник штаба 63-й бригады морской пехоты, направил в распоряжение сводного разведотряда роту разведки во главе с капитаном Ильясовым и взвод автоматчиков капитана Следина. Старший лейтенант Синцов подошел к Барченко-Емельянову и с беспокойством сказал:
— Егеря могут начать атаку еще до полудня.
«Наверное,Синцов прав,— подумал капитан,—несколько часов назад мы были вынуждены оставить 88-миллиметровую батарею. Леонов очень расстроен, но готов драться до конца. Надо отправить ему подкрепление, взвод Петрова, это хоть какая-то, но помощь».
Пока все спокойно. Но сколько может длиться такое спокойствие? Барченко-Емельянов хотел в эти минуты только одного: чтобы поскорее пришел рассвет и рассеялся туман. У подножия сопки нельзя было ни окопаться — под ногами один гранит, ни обогреться, а обдувало с трех сторон, ни сменить позицию — далеко отрываться от врага нельзя.
Еще час прошел в тревожном ожидании. И вдруг командир разведотряда услыхал отдаленную автоматно-пулеметную стрельбу, взрывы гранат — там, где находилась 88-миллиметровая батарея. И вот по цепи с правого фланга, словно ветром, донесло команду:
— За мной! Вперед!..— а следом раскатистое «Ура-а-а!»
«Леоновцы поднялись в атаку...» — догадался Барченко-Емельянов.
С военной точки зрения, разведчикам, прижатым к скалам, надо бы держать оборону, а не самим атаковать немцев. Но леоновцы воевали не по правилам. Они не хотели пассивно ждать, а решили захватить инициативу в свои руки. Медлить больше нельзя. Барченко-Емельянов понимал, что сейчас необходимо во что бы то ни стало
поддержать Леонова огнем и соединиться с его людьми, которые могли попасть в ловушку. Он послал на подмогу леоновцам взвод лейтенанта Петрова и два отделения из взвода Пивоварова. Сам же Пивоваров находился на другом фланге. Не выдержав стремительного натиска наших разведчиков, егеря начали разрозненными группами отходить в район 150-миллиметровой батареи. Отступая, гитлеровцы вели беспорядочный огонь. Разведчики стреляли по горным егерям одиночными патронами, прицельно. В занятой траншее были оставлены в спешке отходящими немцами убитые, брошено оружие и боеприпасы.
К исходу дня леоновцы овладели 88-миллиметровой батареей. Теперь разведчики контролировали всю береговую полосу в северной части мыса Крестового. Радист Саша Чеулин установил связь с командным пунктом прифронтового аэродрома.
— Сейчас прилетят, товарищ командир,—доложил Чеулин Барченко-Емельянову.— Сказали — не подведут. Поддержат. Разведчики,укрывшись в распадке каменистой гряды, наблюдали, как наши «илы» вынырнули
из-за горизонта и закружили над Крестовым. Первая пара самолетов вышла на цель— 150-миллиметровую батарею и обрушила на нее смертоносный груз. Взрывы, пламя, дым... Вторая группа штурмовиков пикирует почти до самой земли. Из-под крыльев «илов» вырвались багровые вспышки — огненные хвосты реактивных снарядов. Белый
дым на время скрыл позиции егерей. Гитлеровцы, покинув орудия, разбежались по укрытиям. Вот самолет после виража пошел на бреющем полете, поливая егерей из пулеметов и пушки. Пришедшие на подмогу артиллеристам батареи немецкие катера с десантом заторопились к противоположному берегу, не вступая в бой. Один из катеров
загорелся от прямого попадания снаряда. Только к полудню утих бой. Свое обещание «поддержать огоньком» разведчиков летчики-североморцы выполнили. Вскоре прилетела еще одна группа самолетов,
которые на парашютах сбросили боеприпасы и продовольствие. Барченко-Емельяноввелел радисту передать: «Благодарю за своевременно оказанную помощь с воздуха боевыми действиями ,боеприпасами и продовольствием, отряд продолжает вести бои с превосходящими силами противника.».
Политический отдел СОРа СФ.Вечер, 12 октября.Полуостров Крестовый. Снежные хлопья мягко ложились на скалы, на брустверы траншей, на разрушенные вражеские землянки.
Квечеру Саша Чеулин принял радиограмму: «Ночью к вам придет много ляхов. Поддержите.».
Что за«ляхи»? — не сразу понял Барченко-Емельянов, обращаясь к своему начальнику штаба. Синцову эта шифровка тоже ни о чем не говорила. Таинственных «ляхов» расшифровал Виктор Николаевич Леонов.
Так этоже Борис Митрофанович Лях!.. Много — значит, не один, а целый отряд катеров-охотников. Здорово придумано. Бойцов не узнать. Осунувшиеся, до черноты потемневшие, опаленные порохом лица с потрескавшимися губами. Отбив у горных егерей траншеи, землянки, дот, разведчики теперь относительно укрыты от пуль, мин и снарядов, имеют возможность обстреливать все подходы к занятым позициям. Противники, можно оказать, поменялись ролями. Правда, немцы еще чего-то выжидали. На что-то еще надеялись. Только на что? Со стороны 88-миллиметровой батареи — уже несуществующей— послышались голоса. Кто-то двигался по извилистой траншее, из-за бруствера видны были головы, среди шапок-ушанок Барченко-Емельянов увидел егерский берет.
Синцов!— громко позвал он.
Я здесь,— откликнулся старший лейтенант.
Выясните,что там...— показал рукой на траншею капитан.
Оказалось,что разведчики привели перебежчика, обер-ефрейтора, артиллериста. У него был жалкий вид. С потухшим взглядом и отвисшей челюстью, будто ее свела судорога, немец бормотал:
Гитлер капут... Руссиш карош... Матрозен зер гут...
Позвать переводчика,— приказал Барченко-Емельянов. Он знал, что в отряде лейтенанта Леонова был краснофлотец Алексей Каштанов, свободно владевший немецким языком.
Обер-ефрейтор охотно, обстоятельно отвечал на вопросы капитана. Он выложил все, что знал о своей батарее.
Старший лейтенант Синцов сказал:
Что будем делать с ним, командир?
Есть у меня одна задумка. А если мы его пошлем обратно на батарею, к своим? Что скажешь? — хитровато посмотрел на старшего лейтенанта Барченко-Емельянов.
Парламентером,что ли? — переспросил Синцов.
Верно.Пусть возвращается,—согласился Синцов, которому решение командира показалось убедительным. Лейтенант Леонов тоже высказался за возвращение оберефрейтора на батарею. Так и решили сделать.
Когда Алексей Каштанов перевел ему приказ капитана, это не вызвало у обер-ефрейтора восторга. Наоборот, судя по всему, он очень встревожился, начал доказывать русским офицерам, что немецкие офицеры его не допустят к солдатам и он не справится с таким поручением.
— Он же за свою шкуру дрожит,— сказал Леонов, обращаясь к Барченко-Емельянову,— она ему дороже, чем судьба солдат.
Пусть все погибнут, лишь бы он жив остался. Ты, Каштанов, переведи ему все точь-в-точь. Добавь от меня, что, будь моя воля, я его, гада, не задумываясь, шлепнул бы, да пули жалко. Обер-ефрейтор,выслушав переводчика, не на шутку испугался, вытянулся перед лейтенантом Леоновым по стойке «смирно» и поспешил заявить о своей ненависти к фашизму и о согласии выполнить приказ русского капитана.Морские пехотинцы выскакивали на усеянный скользкими валунами берег. Собравшись под скалистым выступом, они ждали ротного капитана Следина. Он сошел по трапу последним.
—.Так-то вот! — обратился капитан к бойцам. — Обстановка изменилась. Будем продвигаться к мысу Крестовому. Там ведут бой разведчики Барченко-Емельянова.
И как быв подтверждение слов капитана со стороны Крестового донеслись пулеметные и автоматные очереди.
Полночь,13 октября. Мыс Девнин
Знал корветтен-капитан Франк или не знал о приближении двух отрядов, которые шли на помощь русским разведчикам: роты Ильясова из 63-й бригады морской пехоты и группы из сорока девяти бойцов Следина,— сказать
трудно, но гитлеровцы на Крестовом ожесточенно оборонялись. Правда, ввести в бой свежие резервы они уже не могли — их просто не было. Сейчас вся надежда оставалась на сопротивление, пока еще не замкнулось кольцо. Командование немецкой 160-миллиметровой батареи на Крестовом, видимо, на что-то еще рассчитывало, а возможно, и выжидало, когда с противоположного берега прибудет подкрепление. Корветтен-капитан Франк не такой дурак, чтобы остаться без резерва. Иначе как же пробиваться в Киркенес в случае падения Линахамари? С
горсткой егерей далеко не уйдешь. Надо иметь в распоряжении как минимум роту горных стрелков.
Полдень, 13 октября. Мыс Крестовый
С некоторых пор чайки попрятались. А раньше их было много на мысе Крестовом, тысячами гнездились они в здешних скалах. И не приближения зимы они испугались, нет,— грохота орудийного. Даже горных троп в этих местах не было. Отряд курсантов капитана Следина двигался медленно. Вдоль берегов громоздились валуны, засиженные когда-то чайками.
Приходилось обходить их, а это отнимало время. Нужно спешить. Капитан Следин вел своих бойцов уверенно, он ни разу «е остановился, чтобы оглядеться или подумать» в какую сторону идти.
Вскореих заметили разведчики лейтенанта Леонова. Командир отделения Андрей Пшеничных сооружал прикрытие от ветра, что оказалось делом нелегким: камни вмерзли в землю. Те, что помельче, еще поддавались, а большие не сдвинуть с места. Андрей выложил из камней первый ряд прикрытия, на второй, верхний, уже не хватило сил.
Он устало присел на камни. Напарник его, старший краснофлотец Павел Барышев, которого вместе с Пшеничных лейтенант Леонов послал наблюдать за заливом, плюхнулся рядом.
От ветра, значитца, прячешься? Ну-ну.
Зато,худо-бедно, не дует,— похвалился Пшеничных,— мой наблюдательный пункт. Барышев прервал его.
Посмотри-ка,не фрицы ли к нам пожаловали?
Касок на головах нет... Наши,— напрягая зрение, проговорил Андрей. Барышев метнулся за бугорок и исчез. Минут через пять он появился, но не один, а с Виктором Николаевичем Леоновым.
Когда курсанты школы сержантского состава подошли к зенитной батарее, занятой леоновцами в первый день боя, их окликнул Андрей Пшеничных, находившийся в секрете на своем наблюдательном пункте.
— Свои, принимай пополнение! — ответил кто-то из морских пехотинцев.
Весть отом, что к ним идет подкрепление, облетела сводный разведотряд.
— Вот так гости! Каким ветром к нам? —Барченко- Емельянов подошел к капитану Следиму.
Возбужденные,не остывшие с дороги, десантники знакомились с разведчиками. Еще утром для усиления сводного разведотряда прибыла рота капитана Ильясова из 63-й бригады, а в середине дня появились и курсанты школы сержантского состава.
«Теперь мы егерей не выпустим с Крестового»,— обрадованно думал
Барченко-Емельянов. Командир сводного разведотряда не спешил атаковать батарею, он решил зря не расходовать
силы. Разведчики и так приблизились вплотную к опорному пункту егерей, их разделяла только нейтральная полоса в двести метров. Было видно, как немецкие офицеры принуждали пулеметчиков открывать огонь по своим же, когда замечали, что кто-то из солдат батареи поднимался на бруствер даже просто из любопытства, вовсе не помышляя о сдаче в плен. Правда, во время ночной контратаки немцы, выскочив из окопов, попытались взять на испуг разведчиков. Но им не удалось. Разведчики встретили их огнем из ручных пулеметов. Гитлеровцы вынуждены были
отступить. А кто по-догадливее, сдался в плен. К утру в отряде оказалось шестнадцать перебежчиков, и среди них артиллерийский офицер в чине обер-лейтенанта. Барченко-Емельяновпо-прежнему был уверен, что немцев можно и нужно принудить к сдаче 150-миллиметровой батареи. Его не обескуражила неудача с обер-ефрейторо:м,
которого он послал с ультиматумом о капитуляции. «Наверняка пустили его в расход,— размышлял капитан,—-тянуть резину они не станут. К стенке— и все тут». Он подозвал к себе обер-лейтенанта.
Что стало с ефрейтором? — спросил капитан пленного.
Нихт ферштеен...
— Где Каштанов? — обратился Иван Павлович к лейтенанту Леонову, поняв, что без переводчика тут не обойтись.
—Каштанов,— сказал Барченко-Емельянов,— растолкуй офицеру наши требования. Пусть обер-лейтенант возвращается на батарею и уговорит коменданта гарнизона сложить оружие без боя.
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Четверг, 02.04.2015, 09:29 | Сообщение # 15 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Выслушав переводчика, обер-лейтенант растерянно смотрел то на Барченко-Емельянова, то на Каштанова. Лицо его как-то сразу потемнело. Это ультиматум? — переспросил он. Капитуляция!—ответил Барченко-Емельянов.— Сопротивление бесполезно. Самое время спасать жизнь, пока голова цела. Взгляните, красный флаг над портом! Проведя ночь и утро в плену, обер-лейтенант успел разобраться в обстановке. Бой в Линахамари действительно затихал. И самое, пожалуй, невыгодное для немецкого гарнизона на Крестовом — это подоспевшее подкрепление, две роты десантников.
Обер-лейтенант хотел бы поделиться своими мыслями, но с кем? Не с солдатами же? Он и здесь держался от «их на расстоянии. Плен пленом, а чинопочитание было и есть в вермахте. Подумав, обер-лейтенант согласился идти в свой гарнизон, но попросил, чтобы его сопровождали двое солдат. Барченко-Емельянов кивнул головой: — Разумно. Обер-лейтенант кивнул двум солдатам и пошел в дальний конец окопа. Офицер что-то сказал им, и
они, переглянувшись, поползли. И тут же по ним хлестнула очередь из пулемета. В одну секунду они скатились на дно окопа. Немецкий офицер испуганно уставился на Барченко-Емельянова. Иван Павлович отвернулся, чтобы не видеть жалкого лица перебежчика. Барченко-Емельянов оглядел пленных: кого бы выбрать из (них? Видимо, почувствовав, что могут обойтись без него, обер-лейтенант, подойдя к капитану, опустив голову, тихо сказал: Прошу вас, сохраните мне жизнь. Я вас не понимаю,— ответил Барченко-Емельянов,— вам предоставляется возможность спасти свою жизнь и солдат батареи. Я пойду... Флаг, дайте белый флаг...— перевел Каштанов слова офицера. Барченко-Емельянов распорядился подыскать что-нибудь подходящее. Кусок белой ткани или, на худой конец, чистую портянку. У военфельдшера нашелся кусок марли. Алексей Каштанов привязал марлю к стволу трофейного «шмайссера», предварительно вынув из автомата магазин с патронами. Осторожность в таком деле не помеха. Мало ли что может взбрести в голову обер лейтенанту?! Пленный офицер выставил из-за бруствера белый флаг, помахал им, как бы подавая сигнал, чтобы не стреляли, ему явно не хотелось попасть под немецкую пулю. Пулемет дота не подавал признаков жизни, молчали и автоматчики в окопах опорного пункта. — Шнелль,— скомандовал обер-лейтенант двум солдатам, ожидавшим его, и быстро поднялся на бруствер. Когда Барченко-Емельянов, лейтенант Леонов и переводчик Каштанов остались одни, капитан посмотрел вслед удалявшимся немцам и спросил Леонова: Как выдумаете, надует нас этот обер? Он же трус, не посмеет,— твердо ответил лейтенант. Командир дал обер-лейтенанту на переговоры с комендантом гарнизона тридцать минут. И все-таки Иван Павлович тревожился, правильно ли он поступил. Как поведет себя
обер-лейтенант? За разговором и перекурами прошло более получаса. Каштанов, поднявшись с ящика из-под патронов, на котором сидел, выглянул из-за бруствера и замер, широко раскрыв глаза. — Товарищи командиры, взгляните-ка,—воскликнул он. Первое,что увидели Барченко-Емельянов, лейтенант Леонов и подбежавший на голос Каштанова старший лейтенант Синцов,— это колонну безоружных немцев и длинного, необычайно важного немца в офицерской фуражке с высокой тульей. По-видимому, это был комендант гарнизона. Он что-то крикнул, и колонна егерей двинулась в сторону десантников. Барченко-Емельянов думал: «Елки-моталки, неужели наши гарантии сохранить им жизнь возымели действие?» Регистрация перебежчиков и сдавшихся в плен горных егерей проходила в уцелевшем жилом бараке близ 88-миллиметровой батареи. В списке переводчика Каштанова числилось семьдесят восемь гитлеровцев. Наследующий день, четырнадцатого октября, пленных немцев отправили на «охотниках» в Полярное, а сводный разведотряд Барченко-Емельянова, роту капитана Ильясова и группу курсантов капитана Следина переправили на катерах в Линахамари. На мысе Крестовом оставался только взвод разведчиков Бабикова.
Теперь послушаем другую сторону 181 ОРО ШСФ
Рассказывает М.А.Бабиков командира отделения 181 ОРО ШСФ
В отряде издавна предпочитали полагаться лишь на себя, на свои силы, не рассчитывать на приданных по случаю, не слишком надеяться на тех, кого не знали, с кем не тренировались вместе. Не раз случались неудачи, если отряд с кем-то соединяли.
На этот раз цель, видимо, была настолько сложной, что одному отряду без поддержки ее не одолеть.
Оттого-то на задание послали два отряда. С соратниками по походу не знакомы, ни разу не примерились, кому и что вместе делать. В маршрут вышли на заочном доверии, а в деле нужна еще и слаженность.
На первом же отрезке маршрута стало ясно, что отряды идут на запад. Отрядом штаба флота командовал лейтенант Виктор Леонов. Отряд Северного оборонительного района с Рыбачьего возглавлял капитан Барченко-Емельянов. Как старший по званию, он стал командиром сводного отряда.
Высадились поблизости один от другого, но пошли раздельно, чтобы быть менее заметными на марше да и в непредвиденном случае поддержать друг друга.
Выйти к намеченной точке предписывалось одновременно, ночью следующих суток. Пурга разыгралась не на шутку, забелила округу свеже наметенным снегом. В халатах шагать было неловко, они заледенели, покрылись корочкой, топорщились, шуршали…
Уже далеко за полночь широкая полоса неба за спиной вдруг осветилась гигантским заревом. Следом донеслось раскатистое громыхание, будто разразилась гроза. Земля вздрогнула. Небо и сопки загудели от разрывов снарядов и мин. Более двухсот орудий и минометов обрушили свой огонь на участок прорыва вражеской обороны.
В Мотовский залив вошли эсминцы и из орудий начали обрабатывать вражескую оборону возле Титовки, у Мустатунтури.
Всю ночь шли без помех. Путь незнакомый, в эти места — между перешейком на полуостров Средний и заливом Петсамо — за всю войну отряд ни разу не высаживался.
Метель яростно обрушилась на побережье. Отряд брел, утопая по колено в снегу. Как ни скользко, лучше идти по низким склонам сопок, в лощинах еще не промерзшие болота и не покрытые льдом озера. На верхних скатах сопок снега меньше, но острый ветер пронизывал до костей.
Километры прибавлялись один к другому незаметно, по карте посмотреть — чуть не двойное расстояние одолели.
До утра отошли от места высадки километров на десять. С рассветом залегли возле камней.
С моря подул нагретый Атлантикой ветер, потеплело, заморосил дождь. Снег стал быстро таять. Лежать на камнях стало сыро и холодно. Чтобы хоть немного размяться, разогнать кровь, ребята лежа делали гимнастику, массажировали друг друга. Маскхалаты пришлось снять.
Чуть надвинулись сумерки — опять пошли к цели.
Груз на плечах не легчал, рюкзаки, сумки, ремни хоть и притерлись к телу, но кажется, что давят сильнее. Пяти суточный паек, полные диски с патронами, гранаты, пачки патронов в рюкзаках, магазины к автоматам за голенищами, автоматы и пулеметы — все это надо нести, не теряя подвижности, быть готовым в любую секунду к столкновению с неприятелем.
Шли всю ночь до рассвета. Утром опять замаскировались и отлежали недвижимо все светлое время суток.
Вечером в полной темноте двинулись в путь. Небо темное, мрачное, видимость скверная, зато подобраться к врагу в такую погоду можно незаметно. Только бы выйти точно к цели.
Ближе к полуночи Леонов сообщил командирам взводов, что отряд идет к Лиинахамари, на здешнем, восточном берегу залива стоит тяжелая береговая батарея, ее приказано заставить замолчать.
В кромешной темноте стали спускаться с крутого обрывистого утеса. На нем ни тропинки, ни следочка. Местами ползли вниз по канату возле мокрой каменной стены. Прошли узкую лощинку между двумя обрывистыми кряжами, перебрались через ручеек на ее дне. Полезли на крутой, почти отвесный подъем. Карабкались иногда живой лесенкой: один взбирался другому на плечи, цеплялся за какой-нибудь уступ, подтягивался на него, а потом, ухватившись за руку или за веревку, помогал товарищу влезть наверх. Вышли на гребень последнего увала. С него угадывался залив. Осталось спуститься вниз, где-то рядом должна быть цель.
Командиров взводов, их помощников, командира по оперчасти, замполита Леонов позвал к себе. Спрятавшись под плащ-накидками, фонариком посветили на карту, сориентировались. Определили, что отряду цели. Леонов показал Баринову и Никандрову, куда идти каждому взводу, где будет находиться сам, велел разойтись по взводам и группам и искать вражеские батареи.
Поднялись и цепью развернулись вширь: взвод Никандрова влево, Баринов со своими ребятами правее. Отряд Барченко-Емельянова остался позади, уступом к материковой части полуострова.
Через сотню шагов тишину ночи прорезал резкий окрик немецкого часового, спросившего пароль…
Моряков будто пружиной подкинуло вперед… И сразу все ожило… Громкий звонок пронзительно оповестил батарею о тревоге.
Громыхнули первые выстрелы, затарахтели очереди из автоматов. Полоснули по дозорному, кинули к нему в ячейку гранату, он умолк.
Шагов через двадцать-тридцать наткнулись на стену проволочного заграждения. С пригорка дробно выкидывал очереди пулемет. Ожесточенная стрельба разгорелась и в левой стороне, куда пошел взвод Никандрова.
В небо взметнулись осветительные ракеты. В их ярком всполохе стало видно, как ребята замешкались перед неожиданным препятствием. Кое-кто кинулся на колючку, бросая на нее фуфайки, палатки. Другие побежали вдоль ограждения, выискивая проход или конец изгороди. С противоположной стороны из каменных гнезд одновременно били пулеметы, трезвонила ершистая стальная щетина, увешанная какими-то погремушками. Вспышки ракет высветили приземистые горбы бараков, облицованных камнем и дерном.
По настилу из фуфаек, рюкзаков и палаток ребята взобрались на растопыренные острые завитки, перемахнули через препятствие.
Разглядели, что спираль с прикрученными острыми наконечниками намотана на железные треноги, без крепления поставленные на гранитную твердь. Иван Лысенко догадался оторвать стойку от земли и поднять ее на руках над собой. Через этот лаз один за другим разведчики оказались за ограждением. Раненый Лысенко склонился на одно колено, но все еще держал в руках крестовину. Через прорыв прошмыгнули остальные разведчики.
Немецкий пулеметчик разглядел, как бугром поднялась проволочная колючка, как под нее подныривают люди. И пустил несколько очередей в ту сторону. Пули взвизгнули о проволоку, зарикошетили по камням. И в Ивана попала уже не одна. Он стал оседать, клониться не столько под тяжестью проволоки, сколько от ран, от потери крови. Одна нога подогнулась в колене, но руки еще держали стальную щетину над головой.
— Давай, давай, браточки… Шуруй быстрее…
На Ивана никто не оглядывался, спешили вперед. Чуть левее, на взгорке, в каменной ячейке, выложенной из рваных гранитных обломков башенкой, заливался очередями пулемет. Утихомирили его гранатами.
На фото: гравюра с подвигом Лысенко.
С разбегу выскочили на край обрыва. Внизу, на ровной большой площадке в округлых орудийных двориках, сложенных из валунника, виднелись четыре орудия. Два уже повернули свои жерла в сторону бугра, откуда скатывались краснофлотцы, возле пушек суетилась прислуга, подтаскивала снаряды, к ходам сообщения бежали солдаты.Более полувзвода сгрудилось у края обрывистого ската, когда ближнее орудие совсем рядом полыхнуло из своего длинноствольного дула. За ним грохнуло другое. Расстреливали в упор, торопливо, без тщательной наводки. Снаряды рвались поблизости, ударялись о склон, сыпались осколками по обрыву. Запахло гарью, приторным запахом взрывчатки, запорошило мелкой земляной трухой.Ребята разбежались в стороны.Пригорок, за которым укрылись, не столь отвесный, с него мигом скатились вниз. Ползком и перебежками охватили пушки с боков. Человек десять проскочили в «мертвый» сектор, снаряды летели над их головами мимо. Бегом рванулись к капонирам, к выложенным из камня переходам от дворика к дворику. Немцы отчаянно отстреливались. Моряки кидали за брустверы гранаты, бежали по траншеям, поливая перед собой очередями. Сошлись вплотную, стреляли в упор, кому-то досталось прикладом. Немцы не выдержали атаки и бросились наутек.Умолкла ближняя пушка, но два орудия, что подальше, еще выкидывали смертоносное пламя.Чуть поодаль от орудийного дворика землянка, в ней пусто. Взрывом гранаты все внутри разметало, дверь скособочилась на одной петле. Возле входа валялись трое пушкарей, которых настиг взрыв.Орудийная прислуга суетилась, стреляла куда попало.Дворик забросали гранатами, первую пушку взяли. К остальным пробивались по ходам сообщения, вперед летели гранаты, стрекотали автоматные очереди. Еще рывок — и все орудия захвачены, батарея в руках разведчиков. Артиллеристы откатились вниз по склону, сколько их там — не известно, но убитых насчитали всего с десяток, значит, гарнизон не уничтожен, у него отобрали только пушки. Немцы залегли в темноте между камнями и кустарниками и огрызались из автоматов и карабинов. Преследователи на короткое время замешкались, укрылись за валунами и отвечали огнем. С той стороны стрельба поутихла, разведчики кинулись в новую перебежку, дальше орудийных дворников, проскочили еще метров с полсотни и залегли на склоне: ниже темно, кустарник.Рассветало. Все отчетливее прояснялась округа и берег за заливом. Перестрелка утихла, наступило короткое затишье.На зенитной батарее осмотрелись. Она прикрывала береговую, до которой еще не добрались, а также Лиинахамари. Ей была определена и еще одна роль — противокатерная: она способна стрелять шрапнелью по малым быстродвижущимся целям. Удачно была поставлена батарея, разумно, решала сразу три задачи. Толковый специалист выбирал ей место.Возле пушек, около дальномера ходили разведчики, под их ногами погромыхивали стреляные гильзы, валялись снаряды.
Снизу, из темноты выскочил Андрей Пшеничный. Лицо его бледное, осунувшееся, нос заострился, мокрые волосы разметались по лбу, в левой руке широкополый кожаный шлем, в правой — разбитый автомат.
— Я за ними, гадами, гнался! — Андрей в нервном возбуждении посерел, резко выступили рябинки на лице. — Они убегали, я пустил очередь, двое куда-то нырнули в темноту, а третий повернулся ко мне и замахнулся карабином, но я опередил, треснул его автоматом, да неудачно, ложу разломал.
Подошел Леонов. Андрей немного успокоился, попросил закурить.
Командир спросил о потерях. Промелькнули считанные минуты с тех пор, как кинулись на штурм, а погибло уже семеро. Убит командир взвода Толя Баринов — один из старослужащих в отряде.
Леонов приказал помощнику принять командование взводом.
На фото:батарея на мысе Крестовый захвачена
Иван Лысенко так и не бросил поднятую в руках крестовину, пока все не поднырнули под нее. Весь изрешеченный пулями, он упал под треногой. Его вызволили из-под проволоки и положили на полянке возле пушек.
Сашу Манина, отрядного комсорга, пулеметная очередь скосила в атаке. Погиб красавец Володя Фатькин. Вот и сейчас лежит он на земле, широко распластав руки, словно пытаясь обнять ее.
Разрывом снаряда накрыло Павла Смирнова. В этом походе он был непохож на себя, не шутил озорно на привалах, будто оставил на базе в рундуке весь запас бодрости и веселья.
Убит фельдшер лейтенант Луппов. Для него это была первая крупная операция, служил он в отряде всего несколько месяцев. Смерть настигла и краснофлотца Ивана Рябчинского.
И раненых давно столько не было. Прострелена рука у офицера оперчасти Федора Змеева. Он носил ее на перевязи, а в другой держал автомат, говоря, что и левой он еще поддаст фрицам, что счет им предъявил еще не весь.
Снова не повезло парторгу Аркадию Тарашнину. Он лежит, закрыв глаза и сцепив руки от боли. У него это не первое ранение. Осенью 1942 года его с трудом вынесли с чужого берега, а перед этим вылежал зимой в снегу возле немецкого опорного пункта больше полусуток.
Бежали рядом в атаке друзья Павел Колосов и Михаил Калаганский. Пулеметная очередь остановила обоих, но, к счастью, они ранены не очень тяжело. Еще поживут и повоюют.
 
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Четверг, 02.04.2015, 10:13 | Сообщение # 16 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Пуля царапнула по шее Николая Мальцева, к лежащим раненым он идти отказался, попросил оставить во взводе. Воюет с первых дней июля 1941 года. Во вражеский тыл высаживался уже в первых флотских десантах.
На фото: Мыс Крестовый после захвата батареи Мальцев и Бабиков.
Рассвело. Лиинахамари на том берегу залива осветило выглянувшим краешком солнца, видны причалы, дома, по склону на окраине торчали огромные бензобаки.Опробовали захваченные пушки. Они оказались невредимыми. Дальномер и вся аппаратура управления тоже целы. С отрядом пришли несколько артиллеристов. Они быстро разобрались с незнакомой техникой. Зарядили одно орудие и пустили снаряд на другую сторону залива. Засекли взрыв возле складов с горючим. Затем беглым огнем выстрелили изо всех орудий. От грохота заложило уши. С пламенем вылетали снаряд за снарядом. Медные стаканы стреляных гильз со звоном откатывались по бетонному полу орудийного дворика. У складов горючего, на причалах задымило, засветились языки пламени. Начался пожар.Враг сообразил, что батарея на Крестовом захвачена. И обрушил шквал огня на свою недавнюю позицию. Возле орудийных двориков стали рваться крупнокалиберные снаряды. Батарея тяжелых пушек, упрятанная немцами в гроте в глубине скалы, выкатывалась на рельсах, делала залп-другой и снова скрывалась в туннеле.От пирсов левого берега отошли к Крестовому катера и шлюпки с немецкими солдатами: на помощь гарнизону, потерявшему свои орудия, шло подкрепление.Леонов приказал двум отделениям разведчиков отправиться к берегу и остановить контрдесант.Но и немцы не собирались бросать своих на произвол судьбы — снаряды на Крестовом стали рваться все чаще и чаще. Одно отделение разведчиков добралось до уреза воды и отогнало катер и шлюпку назад. Другое пробиться к береговой кромке не смогло — вражеские зенитчики заняли там оборону и отбили атаку. Часть контрдесанта все-таки достигла берега и высадилась.
Разрывы вражеских снарядов загнали разведчиков в орудийные дворики. Батарейная прислуга и контрдесантники сошлись вместе, слышно было, как кто-то подавал команды. Они подобрались поближе и разразились стеной огня.
Оставаться здесь стало опасно. Пришлось вынуть замки из орудий и отойти на гребень, откуда начали ночную атаку, там занять оборону.
Где ползком, стараясь вжаться в землю между кочками, бугорками, где перебежками взобрались по скату вверх, вытащили раненых. Снаряды не отставали: рвались на поляне, на склонах, сыпали осколками.
Наконец, вылезли на гребень, укрылись на обратной стороне. Сюда ни снаряды, ни пули не долетали. Позиция батареи оказалась на нейтральной полосе. К пушкам никто беспрепятственно не мог подобраться.
  
На фото: Мыс Крестовый наши дни
Раненых уложили на небольшой полянке.
С левого берега залива после небольшой паузы снова заголосили орудия. Под разрывами снарядов поползли на сближение и те немцы, что удержались на склонах ниже батареи. Теперь они не метались в беспорядке, как ночью, а старались охватить отряд с обоих концов. Но людей у них маловато, взять отряд в плотные «клещи» нечем.
С левого края дозорные донесли, что два взвода немцев пробираются по прибрежному склону в сторону материка, похоже, собираются пересечь увал, которым Крестовый соединялся с материком. Разведчики увлеклись удержанием позиции возле батареи и упустили из виду, что враг может подойти сзади и взять отряд в кольцо.
Леонов приказал двум отделениям закупорить выход на материк.
— Слышишь, комвзвод, — обратился он ко мне, — чтобы ни одна мышь не проникла на полуостров и ни одна не выскользнула с него.
Отделения добежали до крайней высотки и растянулись полукольцом по ее макушке. В это время немцы начали взбираться на этот же пригорок. Подпустили их как можно ближе, потом одновременно встретили очередями из автоматов. Немцы откатились вниз, залегли. Началась перестрелка. Но разведчики оказались выше, им и удерживаться, и стрелять было удобнее.
Патроны таяли на глазах, пустые диски и магазины засовывали в рюкзаки, за голенища. Пришлось перевести автоматы на одиночные.
Такая тягучая перестрелка не сулила никому большой выгоды: к разведчикам подкрепление не подойдет, боеприпасы не добавятся, и у немцев на поддержку надежд немного.
Леонов по радио запросил командование поддержать отряд с воздуха. Прилетела шестерка «ильюшиных», обстреляла обращенные к заливу скаты, на которых укрылись вражеские артиллеристы. Едва она скрылась из виду, появилась другая и снова отутюжила немецкую позицию.
Не успел затихнуть шум моторов штурмовиков, из-за сопок вынырнула пара «бостонов», сбросила на парашютах боеприпасы и продукты.
Отряд Барченко-Емельянова тоже подтянулся к небольшому заливчику, врезавшемуся в материк с восточного края Крестового. Оттуда был не особенно крутой, но узкий спуск к урезу воды возле оконечности полуострова. Это наиболее доступное место с восточной стороны, по которому можно подобраться к береговой батарее. Немецкие артиллеристы ходили к орудиям где-то по другой дорожке, но отряд пока ее не нашел.
На фото: Бартечко-Емельянов И.П.
Леонов и Барченко-Емельянов договорились, что отряд с Рыбачьего начнет осторожно подбираться к дальнобойным орудиям. Там, конечно, вся обслуга в боевой готовности, внезапно к ним не подкрасться, но ведь они должны понимать, что положение у них безнадежное, выхода никакого нет, орудия им уже не удержать, на материк не вырваться. Единственная надежда на спасение — перебраться на другой берег, в Лиинахамари, бросив все на Крестовом. Если спуск отряда и осада батареи пойдут без трудностей и вражеские артиллеристы в отчаянную драку не ввяжутся, Леонов со своим отрядом снова займет огневую позицию зенитных орудий, столкнет немцев еще ниже к урезу воды.
Так все и произошло.
Утром, как только рассвело, к зенитным орудиям, где хозяйничал отряд Леонова, спустился с той же материковой высоты взвод лейтенанта Пивоварова, ознакомился с расположением. Потом подошел командир другого взвода Петров.
Теперь они отправились к своему командиру Барченко-Емельянову исполнять договоренность.
Леонов убедился, что момент настал самый подходящий, фашисты понимают, что Крестовый они потеряли. Отряду надо вновь добраться до огневой позиции зенитной батареи и закрепиться на ней, загнать орудийную прислугу на оконечность мыса и попытаться взять ее в плен.
Еще раз все внимательно разглядели, условились, кто куда нацелится, и рывком скатились к орудиям, ворвались в дворики и на командный пункт.
Немцы не стали цепляться за свой рубеж, вплотную к себе разведчиков не подпустили, а, огрызаясь и отстреливаясь, отошли еще ниже.
Отряд почти с ходу согнал остатки батарейцев к воде, они сначала отходили к мысу, а потом повернули вправо. Здесь разведчики увидели береговую батарею. С восточной стороны появились бойцы отряда Барченко-Емельянова. Фашисты поняли, что попали в «клещи», отступать им больше некуда, и стали сдаваться в плен.
На фото: батарея после захвата мыса Крестовый
Орудия береговой батареи оказались изуродованными. Стрелять они не могли. Запасы снарядов в погребах достались новым хозяевам. У самой кромки воды обнаружили еще одну малокалиберную батарею, стволы двух орудий немцы успели бросить в воду.Остатки гарнизона сдались в плен. Около девяноста человек разведчики проконвоировали по тропке наверх, мимо бывших жилых землянок к позиции зенитных орудий. Оттуда их отвели в лощину, за проволочное ограждение.День подошел к концу, сгустились сумерки.Командир отделения второго взвода Степан Овчаренко доложил, что у него пропал краснофлотец Виктор Артемкин. Виктора в утренней атаке ранило в руку, носил он ее на перевязи. Когда немцы попытались атаковать разведчиков, Артемкин сказал своему соседу, что дело хана, никому из этой ловушки теперь не выйти, он один будет пробиваться к своим. И пошагал с Крестового на материк. Скорее всего он встретился с отходящими от Мустатунтури немцами. Артемкин исчез бесследно…До утра продержались без тревог.
На фото: мыс Крестовый Залевский,Леонов,Бабиков
На рассвете к Крестовому на соединение с разведчиками прорвалась головная рота бригады морской пехоты. Впереди Василий Кисляков. Ему еще в августе сорок первого присвоено звание Героя Советского Союза. Быстро подошли катера и перебросили их в Лиинахамари, на помощь десанту, который высадился ночью. Вместе с ними по приказу командующего флотом шел Леонов со взводами Никандрова и Баринова.
Оставшиеся два отделения должны были прочесать полуостров и обезоружить немцев, стеречь Крестовый.
Чтобы нести службу возле батареи, следить за входом на полуостров, людей было до невероятности мало.
Легкораненых оставили охранять вражеских солдат.
Леонов В.Н. "Лицом к лицу"
Гузненков ведет меня в долину, где построены все разведчики, чтобы отдать последнюю дань товарищам, павшим в бою на мысе Крестовый. Вот они, друзья наши, лежат в один ряд у большой свежевыкопанной могилы. Мертвые лица обращены на северо-запад, где высится угрюмая скала Крестового.
Первым лежал богатырь отряда Иван Лысенко. Русый чуб выбился из-под шлема, большие руки скрещены на широкой груди. Много свинца, должно быть, приняла эта грудь, пока перестало биться неукротимое и живучее матросское сердце. Сурово сомкнут рот…
Рядом с Лысенко лежал ветеран отряда, наш «старейшина» — главстаршина Анатолий Баринов. В базе жена и двое детей Баринова ждут возвращения мужа и отца. И вот Андрей Пшеничных стоит в строю и, не отрывая взгляда, смотрит на Анатолия Баринова. Худое, рябоватое лицо Андрея потемнело и будто сведено судорогой. Глаза красные, воспаленные и, кажется, появись в этих глазах слеза, она закипела бы и испарилась…
Как погибли вместе, так и лежат рядком доктор отряда лейтенант медицинской службы Алексей Ильич Луппов и старший матрос Павел Смирнов. А за ними Владимир Фатькин… Эх, Володя, до чего ты и мертвый красив! В твоем матросском рундучке хранится последнее материнское письмо, которое прочел ты нам на собрании. Легче принять еще один тяжелый бой, чем ответить матери Володи Фатькина…
А последним в ряду лежал комсорг отряда старшина второй статьи Манин. Перед рейдом на Крестовый Манину вручили орден за первый поход к Варангер-фьорду. «Манину Александру Васильевичу» было напечатано в Указе о награждении.
…Проходят пять, десять минут, а мы все стоим над свежевыкопанной могилой. Нет силы отдать приказ на погребение. Но гул дал екого боя зовет вперед. Если бы мертвые могли заговорить, они бы сейчас нас поторопили.
Мы обмениваемся взглядами с Иваном Ивановичем. Гузненков понимает мое состояние и сам произносит короткую речь.
— Заряжай!
Подняты вверх стволы автоматов и винтовок, они нацелены на вершину мыса Крестового, где, уткнувшись вниз стволами своих пушек, стоит разгромленная батарея.
— Огонь!
Гремит салют.
Небо озаряется вспышками ракет, и мерцающий их свет последний раз ложится на лица погибших.
|
| |
| |
|
|
|
| Зенин | Дата: Четверг, 02.04.2015, 11:33 | Сообщение # 20 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Они погибли на мысе Крестовый.
  
Луппов Алексей Ильич Баринов Анатолий Алексеевич Лысенко Иван Николаевич
  
Манин Александр Васильевич Фатькин Владимир Васильевич Смирнов Павел Абрамович
Наградной лист Колосова Павла участника операции на мысе Крестовый.
  
Вот так описал операцию от себя Павел Колосов
Наша задача была эти пушки ликвидировать. Взвод Баринова, слева, его две пушки. Леонов со своей группой идет в центре. У него был примерно взвод. Потихоньку ползем, расползаемся, бесшумно. И тут вдруг, светло как днем, свист, звонки как в театре. Сигнализация сработала. Укрепрайон был окружен проволокой, бетонные капониры, метров двадцать на метр высотой, в которых стоят пушки. Ворочается передняя пушка и начинается стрельба. Бросились на пушки… Что такое проволочное заграждение на Севере? Из рельса треноги, навешана проволока, а по проволоке электрический ток – сигнализация. Врываемся, взяли пушку, подбегает комиссар, замполит Гузненков:– Колосов, давай разворачивай.
Раз я из зенитного дивизиона пришел, значит, артиллерист. Ну, стрелять куда? Свет уже погас, и торчат напротив в Лиинахамари бензиновые баки, белой красной покрашены. Подбегает Никандров:
– Мать перемать, что вы тут не делом занимаетесь. Задача еще не выполнена. Надо еще казарму взять. Я бегу туда, но попадаю под какую-то гранату, падаю – меня ранило по ногам. Такая боль… Дальше уже могу рассказывать, как мне рассказывали. Меня вынесли, и я уже лежал на берегу, когда немцы очухались, и на шлюпках, такие 12-весельные три-четыре шлюпки высаживают на берег егерей. Мы сбросили их, частично, не всех. Часть немцев закрепилось напротив батареи. И тут немцы начинают шквальный обстрел из артиллерии с того берега. Причем снаряды навесными падали, тяжелая артиллерия. Леонову удалось испортить пушки, и организованно отошли, вытащив всех раненых. И после этого вызвали самолеты. Вот было классическое взаимодействие. За все время первый раз мы получили поддержку. Илы приходили, сбрасывали питание. Мы сказали «питание», они поняли это в прямом смысле этого слова, и стали сбрасывать еду. А нам надо было не питание, нам надо было патроны, снаряжение. Короче говоря, кое-что попадало немцам, кое-что нам. Я помню только в этом состоянии, Ващенко рядом стоит, из нашего отделения, было оставлено два-три человека охранять. Остальные отбивали атаки. А немцы в эту гору лезут, мы как раз на горе. Бросил гранату я свою, и потом уже ничего не помню. И страшная мысль – попаду в плен в бессознательном состоянии. Весь в напряжении, чтобы только не потерять сознание. Раненые лежали, Воронин без ноги, Миша Калаганский, пуля попала в яйцо, вылетела сзади, разрывная. Правда, после такого ранения, он еще двух ребят сделал. Мы лежим, отряд дерется, и в это время прорывался еще один взвод бригады морской пехоты к нам. И в это время смотрим, действительно по заливу идут катера, одна вторая группа. Сразу на 12 катерах высадились. Морская пехота, мы действительно обезвредили батарею.
|
| |
| |
|
|
|
|
| Зенин | Дата: Суббота, 04.04.2015, 09:24 | Сообщение # 25 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Отряд после награждения за мыс Крестовый
Разведка районов Вадсё и Вардё в Северной Норвегии 31.10.44-10.11.44
Состав группы Лобанова (7 человек)
1 Лобанов Николай Васильевич капитан 3 ранга 2 РО командир группы
2 Агафонов Семен Михайлович старшина 1 статьи ОРО
3 Пшеничных Андрей Петрович ст. краснофлотец ОРО
4 Зубков Николай Петрович ст. краснофлотец боец ОРО
5 Григоращенко Сергей Андреевич старшина 2 статьи боец ОРО
6 Михайленко Андрей Харлапиевич краснофлотец боец ОРО
7 Утне Тотлейф сотрудник 2 РО
8 Сёдерстрем Гуннар сотрудник 2 РО
Состав группа Леонова
1 Леонов Виктор Николаевич лейтенант командир отряда ОРО
2 Гузненков Иван Иванович лейтенант зам. к-ра отряда по политчасти ОРО
3 Сутягин Павел Григорьевич капитан-лейтенант 2 РО
4 Никандров Александр Михайлович мичман к-р взвода ОРО
5 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи к-р взвода ОРО
6 Кожаев Дмитрий Никитич старшина 2 статьи к-р отделения радистов ОРО
7 Максимов Виктор Александрович старшина 2 статьи боец ОРО
8 Залевский Андрей Андреевич мл. сержант к-р отделения ОРО
9 Барышев Павел Сергеевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
10 Коротких Валерий Матвеевич старшина 1 статьи к-р отделения ОРО
11 Овчаренко Степан Алексеевич старшина 2 статьи к-р отделения ОРО
В этой операции погиб
1 Лобанов Николай Васильевич капитан 3 ранга
Бабиком М.А.
Отряд уже неделю готовился к заброске на Варангер. Получили и продукты, и боеприпасы, и имущество. В беседе у командующего решили эту часть операции проводить в два приема: сначалапослать с воздуха с парашютами одну группу, когда она осмотрится и донесет, что побережье не блокировано крупными немецкими силами, высадить весь отряд с моря.
Кончались вторые сутки, как с самолета закинули группу Лобанова, а никаких сигналов от нее не поступало. Ни разу их передатчик в эфир не вышел. Маловероятно, что немцы изловили группу в глубине материка… Но вдруг какая-нибудь неожиданность?
Бекренев вызвал Леонова, сказал, что задание подписано. Только обстоятельства несколько изменились: если Лобанов на берегу у Лангбюнеса отряд не встретит, пройти в глубь материка километров на пятнадцать-двадцать, к горе Грютауген, там искать группу или ее следы. После этого вернуться к берегу, осмотреться и пойти в Вадсё, выяснить, что происходит в городе, быстро обо всем донести.
Ровн ов полночь 2 ноября два торпедных катера под командованием капитан-лейтенанта Антонова вышли из Пумманок и взяли курс на северо-запад. Через два часа подошли к Лангбюнесу.
Катер приблизился вплотную к урезу воды, к самой береговой кромке. Шлюпки не потребовались, высадились на берег по трапам. Группа Лобанова на берегу отряд не встретила. Ее надо было искать.
Катера сразу же ушли обратно. Разведчики вышли на пустынное шоссе. Пошли по дороге походным маршем. Все мосты через ручьи и речки взорваны, дорога местами и броды минированы. Но мины поставлены торопливо, небрежно, не замаскированы. На ходу их обнаруживали и обезвреживали.Перед рассветом свернули с дороги, спустились в долину реки Комагэль. В предутренние часы разгулялся буран, снег несло почти сплошной пеленой,временами он переходил в дождь. Вокруг ничего не было видно даже на полсотню метров. Курс держали только вдоль русла реки. Благо цель была к ее истоку
гора Грютауген, куда забрасывалась парашютная группа. Шли подряд весь день, ни разу не останавливаясь на большой привал, лишь иногда присаживались, чтобы наскоро перекусить. Около четырех часов буран утих, окрестности виднелись чуть четче, хотя и надвигались уже вечерние сумерки. По карте определили свое место. До подножия горы Грютауген оставалось около пяти километров. В этой зоне выбрасывались парашюты. Отряд растянулся вширь цепью и, держась за русло реки как за указатель пути, начал осматривать каждый пригорок, ложбинку, заглядывать в каменные завалы, проверять кустарниковые заросли. Местами разрывали снег, если казалось что-то похожее на следы привала или костра. Уже совсем стемнело, когда наткнулись на полуразрушенный летний домик, в котором сидели в темноте трое из парашютной группы. Порадовались встрече, расспросили, что случилось. Оказалось, командир группы капитан 3-го
ранга Лобанов при прыжке с парашютом разбился насмерть, тело его на месте гибели, в трех километрах отсюда.
— Расскажи,Сергей, как это произошло. Только вы и остались ото всей группы? — обратился Леонов к Григоращенко, который из отряда уехал на это задание всего лишь несколько дней назад.
В полете командир группы капитан 3-го ранга Лобанов объяснил задачу. Им предписано выброситься северней
Вадсё, внимательно осмотреть место приземления, потом выйти на побережье,выяснить, есть ли в мелких селениях оккупанты, много ли их. Около половины четвертого утра подлетели к цели. Сначала прыгнули Агафонов, Пшеничных
и Зубков. За ними полез в люк Лобанов, Григоращенко выбросил тюк с грузом и прыгнул сам. Секунд через двадцать коснулся ногами земли, но не устоял, почувствовал, что куда-то падает. По скату скалы соскользнул вниз, ударился о
камни, почувствовал боль в ногах и пояснице. Ветер тащил его с парашютом, бил о валуны. Оторвало сумки с дисками к автомату и гранатами. Кое-как дотянулся до голенища и вытащил нож, отрезал стропы. Встал и осмотрелся. Оказалось, попал в глубокую промоину ручья. Слева и справа теснились гранитные стенки. Собрался идти на поиски, шагнул шаг-другой, но почувствовал такую острую боль в ногах и в пояснице, что присел. Ползал минут сорок. Наконец, возле нагромождения крупных валунов, руки наткнулись на мешок. Встал и, с трудом передвигая затекшие ноги, сцепив зубы от боли, попробовал перебраться от камня к камню. Одолел метров сто. На поляне увидел белый купол парашюта, пополз к нему. Когда приблизился почти вплотную и приподнялся, чтобы посмотреть, сердце дрогнуло от испуга. На большом замшелом камне неподвижно лежал командир группы Лобанов. Сергей осмотрел его. Не было никаких сомнений, что капитан 3-го ранга мертв. Снял с погибшего планшет с картой и документами, автомат, кортик, часы, обрезал стропы парашюта, расстегнул «молнию» куртки и кое-как высвободил из нее уже застывшее тело. Сложил парашют в несколько слоев. Поднял покойного, перенес его на парашют и замотал тканью. Сверху накрыл курткой и положил морскую фуражку.
Ножом стал резать и копать торф и насыпать холмик над захоронением офицера. Потом опять долго сидел, курил, соображал, как ему поступить. Живы ли остальные, где их искать, почему никого из прыгавших вместе не оказалось возле него? Ответа на эти вопросы не находил. Поднял голову, огляделся по сторонам… Краем глаза правее себя схватил, как мелькнул и
скрылся за камнем человек. Сергей броском распластался возле валуна, высунул за камень автомат. Человек отрывался все дальше. Сергей крикнул вдогонку по-русски, потом по-немецки: «Стой!» Скрывшийся за камнем больше не показывался. Сергей оглянулся назад — через расщелину между валунов на него смотрело дуло автомата. Он узнал ППШ и изо всей силы заорал в ту сторону:
— Вылезай,я Сергей!
Человек с автоматом поднялся в полный рост. Это был радист-норвежец. Тот по-своему что-то крикнул, убежавший тоже вылез из укрытия. Это был второй радист. Торлейф Утне и Гуннар Сёдерстрем летели вместе с ним в одном самолете на это задание,прыгали секундами позже Сергея. Собрались втроем. Стали обсуждать, что делать. Григоращенко показал, где он прихоронил разбившегося командира. Отрыли мешок, посмотрели боеприпасы и продукты. Все в целости и сохранности. Сильно обескуражило, что в момент приземления была повреждена рация и разбита батарея. В мешке нашли
запасной комплект питания, опробовали его, но рация молчала. Радист распаковал рацию и стал искать неисправность. К вечеру передатчик заработал, но на прием станция оставалась глухой. Составили радиограмму, зашифровали и передали на базу. Ответ не получили. Как стемнело, пошли на разведку к берегу, к поселку Комагвер. Путь избрали по
речке. Снова на базу пошла радиограмма, указали свое место, известили, что командир группы погиб. Торлейф Утне сказал, что невдалеке должен быть летний домик. Отправились туда. Распределились по очередно поспать часа по три-четыре, а потом идти к Вадсё и там искать встречи с отрядом.
Уже заметно смеркалось, когда Гуннар, лежавший в дозоре, заметил, как со склонов сопок к ним двигалась длинная людская цепь. Заняли оборону, приготовились к сопротивлению. Как только разглядели, что это свои, таиться перестали. Неудача с выброской парашютной группы заметно уменьшила боеспособное ядро отряда. Выполнять задание предстояло меньшим числом и в более короткий срок. Леонов решил устроить большой привал у домика. Кто сидя, кто приткнувшись к кочке, в
полудреме дожидались рассвета. Утром,едва забрезжило, собрались на поиски. Андрей Залевский с группой пошел правым
берегом реки, от ночного привала до подножия горы Фалькефельст. Барышев и Коротких повели другую группу в восточную сторону. Степан Овчаренко отправился со своей группой к северо-западному ее скату. Ходили целый день. Наткнулись только на грузовой парашют. Никаких признаков остальных высадившихся парашютистов не отыскали. Разложили по рюкзакам боеприпасы и продукты, выброшенные с самолета. Поплотнее завернули в парашют тело капитана 3-го ранга и отправились назад. Шли берегом ручья, по нему нет крутых спусков и подъемов, как в сопках и лощинах. Ручеек скатывается в Комагэльв, а та впадает прямо в залив Варангер. И следить в темноте за тропинкой лучше, она почти не теряется. Прошли километров десять. На привале связались по радио с базой, сообщили, что остальных парашютистов не нашли. В ответной шифровке получили приказ как можно быстрее выяснить обстановку на побережье и донести. К берегу идти ускоренным маршем. Поневоле решились похоронить Лобанова, не нести его дальше. Вырыли в каменистом грунте могилу, опустили в нее завернутое в парашют тело Николая Лобанова. Холмик обложили камнями, в изголовье поставили большую каменную плиту, кинжалами выдолбили в ней фамилию русского морского офицера, отдавшего
жизнь за освобождение Норвегии. Встали по обе стороны могилы, сняли широкополые, прикрывающие даже плечи кожаные
шлемы. Лейтенант Гузненков произнес прощальную речь.
Уже после полуночи вышли к небольшому поселку Комагвер на берегу моря. Дома выстроились рядками по обе стороны шоссе, связывающего Вардё и Вадсё. Немного восточнее этого поселка отряд высадился прошлой ночью. Вселении тихо, ни движения, ни огонька. Возле домов чисто, никаких следов поспешного ухода, заброшенности или запустения. Хозяев, видно, свалил глубокий сон после дневных забот и тревог. Разведчики выставили дозоры на шоссе по обоим концам поселка. Подошли вплотную к ближнему дому, постучали. Открыла женщина средних лет. Она не испугалась, не захлопнула
дверь перед незнакомыми людьми с оружием. Сразу же представились, спросили, нет ли на постое немцев. Дверь распахнулась настежь, хозяйка позвала нежданных визитеров в дом. Переводил беседу Торлейф Утне, иногда к разговору подключался и что-то уточнял Гуннар. Норвежцы ждали появления русских со дня на день. Как ни карали оккупанты за
пользование радиоприемниками, правдивые вести из-за моря доходили до них. О большом наступлении Красной Армии на севере они узнали не только по радио. Хозяева полагали, что из Вардё, скорее всего, немцы ушли. Но точные вести до них не
дошли. Весь вчерашний день дорога на запад была пуста. Из Вадсё известий точных нет. Телефон не работает, столбы повалены, хозяева пользуются лишь вестями, что устно передаются от селения к селению. Пока беседовали, в комнату набилось народу, как на собрание. Появились жильцы соседних домов, своими глазами захотевшие повидать русских, узнать от них достоверные вести о положении на фронтах. Особый интерес вызывали норвежцы,
которые пришли вместе с русскими. О советских парашютистах поморы не упоминали. Было ясно, что в здешних местах они
не появлялись.
О том,что случилось с воздушным десантом, узнали, лишь когда вернулись на базу.
Андрей Михайленко прыгал последним. Как только купол парашюта раскрылся, почувствовал, что ветром его быстро сносит в сторону. Едва коснувшись ногами земли, он сильно ударился о камни, потерял сознание. Парашют стропами зацепился за валуны. Когда пришел в себя, потянул стропы, купол сник и упал. Поднялся,ощупал себя. Кости целы, ноют лишь ссадины, шагать можно. Осмотрел округу, поискал товарищей. Никого не нашел. Собрал парашют комом и зарыл его в торф.
Прикинул по компасу, где могли оказаться остальные, и пошел в ту сторону. Кричал, стрелял из автомата. По сопкам, по болотам, по заснеженной безлюдной тундре шел он на юго-запад трое суток, один-одинешенек среди заполярного безлюдья. На четвертые сутки с высокого хребта увидел широкую долину, а на ней разглядел несколько летних домиков. Достал из рюкзака консервы, флягу со спиртом, выпил с пол кружки. И все же сомнения одолевали его. Наконец, решил — будь что будет, автомат снаряжен, гранаты есть, дешево жизнь не отдам. Постучал в дверь. В окно выглянул человек. Андрей нажал
на спусковой крючок автомата, но затвор оказался на предохранителе. В запальчивости он по-русски матюкнулся. Дверь распахнулась, и на улицу выскочили трое. Моряк отпрыгнул назад, наставил на них автомат, но услышал родную речь:
«Стой, свои…»
Это был экипаж штурмовика,сбитого над Варангером. Петр Смородин и Юрий Потехин посадили подбитый самолет
и отправились кружным путем на родину, надеясь проскочить через линию фронта. Теперь уже вчетвером, с оружием можно было действовать смелее. Появилась надежда дойти до своих. Невдалеке от свели их с группой из норвежского Сопротивления. В небольшом поселке Хибюим подыскали два мотобота. На том, что показался понадежнее, вышли в море и
взяли курс на Рыбачий. Кроме Михайленко, Смородина и Потехина на родину отплыли еще два бежавших из плена солдата. На рассвете показались берега Рыбачьего. Навстречу спешил тральщик. Световыми сигналами с мостика их запросили, кто они такие и куда следуют. Фонаря ратьера на боте не было, отвечать было нечем. Не снижая хода, продолжали идти на сближение со встречным кораблем. С расстояния полукабельтова Михайленко флажным
семафором написал, что они русские моряки и летчики, идут из Норвегии на Рыбачий, а бот и команда норвежские. С тральщика приказали идти следом за ними. Так они оказались в Пумманках, а затем и на материке.
Более дальним, кружным путем добрались до Полярного Агафонов, Зубков и Пшеничный.
Они прыгали с самолета раньше остальных. Как только парашюты раскрылись, их потянуло в сторону, ветер рвал полотнища, справиться со стропами и выровнять парашюты не могли. Видели друг друга в воздухе и на земле сразу сошлись вместе. Парашюты придавили камнями. Уселись ждать, когда подойдут прыгавшие следом. Прошло с полчаса, никто не появился. По небольшому квадрату ходили до утра, но никого не встретили. Всю округу изучили биноклем, но видели только сопки и снег. Лощинами,в стороне от шоссе, шли сутки. Влезли в стог сена и пролежали в тепле всю ночь. Семен Агафонов убедил всех идти в Вадсё. Если там отряда не окажется, предстояло обойти западную оконечность Варангер-фьорда, повернуть к Киркенесу. В небольшом поселке их привели к норвежцам из Сопротивления, которые подвезли моряков и солдат на автомашине в Вадсё. К вечеру из Киркенеса пришли два больших бота. С одного сошел офицер из штаба флота, разыскивавший разведчиков-парашютистов. Он и доставил Агафонова, Пшеничного и Зубкова в Киркенес. В советской комендатуре им показали газету «Правда» с указом о присвоении звания Героев Советского Союза Агафонову и Пшеничному за бой на Крестовом. По такому торжественному случаю в легковой автомашине их отвезли в Лиинахамари, а оттуда на катере на Рыбачий. В Пумманках они встретились с Андреем Михайленко. А с Рыбачьего впервые за все военные годы их на самолете перевезли на базу.
Митя Кожаев принял радиограмму и вручил ее Леонову. Командование флота изменило задание отряду. Вместо Вадсё приказано быстро добраться до Вардё и разведать обстановку. Если немцев там нет — установить связь с норвежскими властями и помочь сохранению порядка. Если же оккупанты еще держатся за этот островной порт — узнать, много ли их там и что они намереваются делать. О дальнейших действиях скомандуют дополнительно, когда разберутся в донесении отряда из Вардё.
Построились в походную колонну, распрощались с гостеприимными жителями и с несколькими ребятами из отряда, получившими травмы. Леонов перекинул через плечо ремень маузера, сдвинул вперед по поясу пистолет и повел
отряд. Рядом с ним были его связные и добровольные проводники из Комагвера.
Потом шел взвод Никандрова, замыкал колонну второй взвод. К полудню второй взвод основательно устал. Марш-броски после переправ через речки и ручьи дали о себе знать. Командир поставил взвод во главе колонны, а Никандрову приказал идти замыкающим.
Рассвело,когда впереди показался Киберг. К северо-востоку, за проливом находился Вардё. Переход не велик, но без мореходной посудины его не одолеть. Стали искать подходящую, но на беду ни бота, ни баржонки-самоходки поблизости не нашлось. Рыбаки-мотористы отремонтировали в одной из укромных бухточек старательно упрятанный бот,
пригнали его к причалам. На нем большая часть отряда отплыла в Вардё. Командира второго взвода с отделением Виктора Максимова оставили в Киберге. На него возложили ответственную миссию — быть обособленной советской комендатурой.
Гарнизон, хотя и мизерный, должен был достойно представлять Красную Армию. В его обязанности входило наблюдение за морем, охрана домов и имущества норвежцев, обследование брошенных немцами береговых укреплений. Разведчики отправились осматривать места, которые им предстояло охранять как представителям Советского государства. Вблизи поселка ни орудий, ни военных складов не оказалось. Затем пошли на позиции береговых батарей, обстреливавших
морские ворота Варангер-фьорда. Снаряды этих пушек долетали на Рыбачий. Домик,в котором поселили ребят, стал самым людным в поселке. Шли поглядеть на русских моряков, о высадках которых на этом берегу ходило немало слухов и легенд. Из Вардё возвратился бот. На нем пришел связной с приказом сторожевой группе приплыть в Вардё.
Моряки сердечно распрощались с радушными жителями поселка, и ботик доставил отделение и пришедшую из Комагвера группу в Вардё.
Днем 6 ноября в нескольких милях за входными воротами в порт Вардё показались два торпедных катера. С головного просигналили, что просят показать вход в порт, провести по фарватеру. Ни лоцманов, ни рейсового бота в тот момент не
оказалось. Леонов с группой гребцов вышел на шлюпке навстречу им и показал путь.
Под командованием капитана 3-го ранга Рубашенко два катера вошли в порт и ошвартовалисьу причала. Двадцать седьмую годовщину Октября отряд встретил за рубежами родной страны. Не хватало привычной праздничной приподнятости, хотя принимали моряков тут радушно, как своих освободителей.
Командир отряда поздравил всех с праздником, с освобождением городов Киркенеса, Вардё, Вадсё, земель и вод Финмаркена.
Затем выступил замполит, нашлись и речистые матросы.
В Вардё пришли два торпедных катера. Командир дивизиона капитан 3-го ранга Холин объявил, что задание по разведке на южном Варангере завершилось, отряду приказано возвратиться домой. Моряки собрались на причалах у катеров, горожане провожали их.
Состав 181 ОРО ШСФ на 1 ноября 1944 года
  
Списки отряда 181 ОРО ШСФ на 20 декабря 1944 года
 
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Вторник, 07.04.2015, 03:12 | Сообщение # 26 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| 1945
Списки отряда 181 ОРО ШСФ от 1 января 1945 года
  
Колосов Павел
Война на Севере закончилась в 44 году. Потом занялись перезахоронением наших погибших. Это были негласные операции. Мы приняли обязательства перед Норвегией, и выводили свои войска, но было и наше обязательство – долг перед друзьями выполнить, и что можно вывести.Несколько операций таких сделали. Мы ходили по берегу, искали ребят. Там где мы высаживались, никто побережье уже не охранял кроме флота. А где мы высаживались, по местам поближе к морю там вообще никаких людей не было – понимаете?
Потом от нас в феврале месяце троих отправили на Амур: Залевского, Братухина и Вальку Коротких (71 ООН РО КАФ служили в должности командира отделенияавтоматчиков). Трех командиров отделений. Чуть позднее и Леонов получил назначение на Дальний Восток.
На фото: Михайленко,Калаганский,Колесов на митинге 9 мая 1945 год.
Макар Бабиков
…После Праздника Победы миновал месяц.
Некоторые разведчики увольнялись в запас. Трогательно расставались мы со Змеевым, с Тарашннным и другими нашими товарищами. Клялись в дружбе и верности рожденному в боях матросскому братству.
Комиссовали Сергея Воронина полгода пролежал в госпитале. Как ни вытягивали ему ногу, срослась она неровно, стала короче. И только один глаз остался зрячим.
Потом началась полоса мирной учебы. Оставшиеся в строю гадали: что же будет дальше с отрядом? Созданный в первый месяц войны и только для войны, наш отряд, конечно, должен быть расформирован. Между тем, хотя нас осталось мало, командование все еще держит нас в резерве.
Наконец, был получен приказ собираться в дальнюю, очень дальнюю дорогу.
На Дальний Восток отправились
1 Леонов Виктор Николаевич ст. лейтенант
2 Гузненков Иван Иванович ст. лейтенант
3 Агафонов Семен Михайлович гл. старшина
4 Бабиков Макар Андреевич старшина 1 статьи
5 Белавин Борис Васильевич краснофлотец
6 Бывалов Сергей Феодосиевич старшина 2 статьи
7 Гугуев Борис Никитич старшина 2 статьи
8 Дараган Вадим Леонидович старшина 1 статьи
9 Джагарьян Константин Степанович краснофлотец
10 Ермаков Константин Петрович краснофлотец
11 Зубков Николай Петрович ст. краснофлотец
12 Калаганский Михаил Георгиевич старшина 2 статьи
13 Карпов Виктор Никитич краснофлотец
14 Кожаев Дмитрий Никитич старшина 1 статьи
15 Колосов Михаил Андреевич старшина 1 статьи
16 Колосов Павел Гордеевич старшина 2 статьи
17 Максимов Виктор Александрович старшина 2 статьи
18 Мальцев Николай Иванович ст. краснофлотец
19 Мозалев Федор Анисимович ст. краснофлотец
20 Мошков Федор Георгиевич краснофлотец
21 Никандров Александр Михайлович мичман
22 Овчаренко Степан Алексеевич старшина 1 статьи
23 Огир Павел Андреевич ст. краснофлотец
24 Пшеничных Андрей Петрович старшина 2 статьи
25 Резник Иван Иванович краснофлотец
26 Саратовский Георгий Филиппович старшина 1 статьи
27 Соболев Виктор Иванович краснофлотец
28 Тихонов Григорий Петрович старшина 2 статьи
29 Тярасов Константин Васильевич ст. сержант
30 Чекмачев Григорий Григорьевич мичман
31 Шестрюков Олег Михайлович краснофлотец
Мемориал
Памятник 181 ОРО за боевые действия в Запалярье
Таким он был роаньше
Таким его можно видеть сейчас
Леонов Виктор Николаевич
   
|
| |
| |
|
|
| Зенин | Дата: Пятница, 10.04.2015, 02:55 | Сообщение # 29 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| Тема не была бы полной если бы не упомянуть об этих бойцах,все они входили в отряд или были вместе с ним на операциях,позже все они перешли в 2 ОРО ШСФ.
Про группу Ляндэ,Костин,Игнатьев уже сказано выше,поэтому здесь будет рассказ о других сотрудниках 2 ОРО ШСФ
14 февраля 1942 года.Командир группы Карила Кале Оскар.Родился в Киберге. Ему шел сорок второй год, когда он отправился в эту
операцию. Эриксен Арне — второйсотрудник группы. К моментупохода Арне было 28 лет. Радистом шел Щетинин Сергей Николаевич.Это был второй его поход. За участие в пятидесятидневной операции на Варангер
награжден медалью «За отвагу».Как только шлюпки отошли от бортаподлодки, они попали в бурлящее море. На каком-то гребне, поднятом, видимо, подводным камнем, головную шлюпку, в которой шли Карила и Эриксен, перевернуло вверх дном. Чуть ближе к берегу опрокинуло и вторую шлюпку. Поодиночке, барахтаясь в волнах, накрываемые с головой пеной и брызгами, кое-как выкарабкались на сушу. В первые мгновения не могли встать на ноги, поползли, стараясь подальше оторваться от воды. Потом собрались возле Сергея Щетинина. Но почему-то не было видно командира группы Карилы. Шлюпок тоже не было.Поиски командира оказалисьбезрезультатными. Прошло два часа. Море оставалось безмолвным. Подводная лодка и шлюпки так и не появились. Десантники разделись, отжали одежду, портянки и носки, снова надели на себя все мокрое. Стоять на ветру было холодно. Стали
мерзнуть, мокрая одежда покрылась ледяной коркой.К вечеру Сергей сказал Эриксену, что ончувствует себя неважно. Арне украдкой приложил руку ко лбу Сергея, у того был сильный жар. В домике Арне заставил Сергея лечь на нары, принес из сарая обрывок сети, укрыл занемогшего. Сергей в этот вечер и ночь на улицу не выходил, вахту за морем нести не мог. Сергей слабел с каждым днем, дышал тяжело, прерывисто/временами покрывался холодным потом. Помочь ему было нечем. Ему становилось все хуже и хуже, временами он впадал в беспамятство. На десятые
сутки он умер. Сергея положили под снег и камни чуть поодаль от Карилы, зная наверняка, что переправить их на базу и похоронить там не удастся.
Наградной лист Щетинина С. за операцию в 1941 году в группе Кудрявцева
 
На фото: Сергей Щетинин и Ольга Параева
Визгин скрепя сердце докладывалкомандующему о третьей неудаче.— Товарищ командующий, у меняпоявились сомнения в этой группе.— Почему?— Не должно быть подряд стольконеудач. Не водят ли нас за нос?— Что предполагаете делать?— Дадим радиограмму, чтобы шли кберегу. На лодке пошлем съемочную группу из разведчиков. Она разберется.— А если будет засада?— Такую вероятность я не исключаю.Подберем бойких ребят, чтобы не попались, сумели отойти на шлюпке к подлодке.— Согласен. Все тщательнопроработайте, доложите мне план. И действуйте быстро. Людей надо вызволять.Через несколько дней Визгин докладывалкомандующему флотом предложения, как отыскать и вывести с Варангера группу Франса Матисена.— Мы предлагаем двойной,комбинированный выход на поиск группы. Сначала забросим с воздуха во внутреннюю, материковую зону Варангера двоих разведчиков — норвежца, хорошо знающего те места, и радиста. Но о их выброске сразу Матисену не сообщим, лишь известим, что спасатели-поисковики за ними вышли, и прикажем держаться поодаль от берега, километров на пять-шесть. Потом по нашей команде группы пойдут по встречному маршруту.— Кто в этой группе?— Оскар Нистрем.— Добро. Кто радист?— Николай Коровин. Он пареньопытный. Много раз ходил в походы. С весны работает в группе подготовки к длительным заброскам.— Как они станут действовать дальше?— Разберутся в обстановке наматерике, сообщат о себе. Тогда дадим команду двигаться в сторону берега, к высоте 637. Туда же заставим идти Матисена. Встретятся они в четырех километрах от высоты, там небольшая база, запас продуктов, батареи к радиостанции. В командование обеими группами вступит Нистрем. Затем двинутся к берегу. В
действие придет вторая часть операции..— У вас нет сомнений, что с группойвсе так, как она передает?— Я вам докладывал, что подозрениязакрались, но радист не дает повода быть в полной уверенности, что он
подконтролен. Условного сигнала не подал.— А если он не может его дать?— Мы думали об этом. Поэтому иразделяем операцию по съемке на две стадии. Когда Нистрем будет точно знать ситуацию и отсигналит нам, тогда и подойдет подлодка.Вечером 5 октября самолет «Бостон»вылетел с аэродрома в Ваенге.В его экипаже были командир самолетастарший лейтенант Федоров, штурман младший лейтенант Кривошей, стрелок-радист старший сержант Агафонов. Руководил операцией по выброске капитан-лейтенант Николай Лобанов, ему помогал старший лейтенант Радаев.Через час с небольшим самолет подлетел кцели. Сначала сбросили грузовой парашют, в котором находились продовольствие и снаряжение, затем прыгнул радист Коровин, следом — Нистрем. Лобанов и Радаев
видели, как парашюты раскрылись и пошли к земле. До нее было пятьсот метров.
Сели разведчики в назначенном месте.На следующее утро от Коровина получилирадиограмму: «Приземлились хорошо. Обследуем район».Первая часть операции шла по плану.Сначала, как было намечено в задании,разведчики пошли несколько восточнее высоты 637. Спустились к югу километра на два с половиной — три. Никого не встретили, только местами попадались заячьи да лисьи следы. Прошли еще восточнее на километр, повернули на север. Под ногами пружинили мох и более мягкие, не сильно подмерзшие кочки. И опять ни малейших
признаков пребывания людей. Никого. Двинулись вдоль северных скатов высоты на запад. И опять безлюдье.Обошли гору кругом, но ни Матисена, ниего товарищей не обнаружили.Вернулись к месту приземления, где лежалисвернутые парашюты, тюк с продуктами и грузом. Ходить ночью было бесполезно. Распаковали рюкзаки, плотно поели. Коровин развернул рацию, отстучал радиограмму, в которой сообщил, что вокруг горы все обследовали, но никого не
нашли. Спросил указаний. Завернулись в парашюты и уснули.Чуть забрезжил рассвет, небо ещеоставалось совсем серым, когда разведчики встали, связались с базой. Оттуда передали, что группе Матисена дано задание идти к высоте 637.Отправились вновь на поиски. Безуспешноходили до полудня. В наушниках снова зазвучали позывные базы.В радиограмме передали сообщение группы,что она сильно устала, отощала от голода, идти к высоте не в силах, просит,
чтобы встречающие вышли к морю. Поисковикам приказали держать курс на Сан-фьорд, слушать сообщения. Место встречи база сообщит в радиограмме.Нистрем и Коровин, которых еще в базесориентировали, что группа Коре с точки на восточном берегу исчезла, а население округа строго поплатилось, к той бухточке не сунулись, пошли к
западному Сюльтевику, к Маккеуру.А от группы Матисена, которую пришелискать Нистрем, в Мурманск шли радиограммы, что они ждут у восточного берега. В каждой радиограмме сообщалось, что совсем нет продуктов, люди вымотались и болеют.Нистрему дали задание повернуть навосток, идти чуть дальше Итре-Сюльтевика, там к берегу подойдет подводная лодка. Такую же радиограмму получила разыскиваемая группа.Нистрем и Коровин ночью подошли к местусъемки. Укрылись в камнях и стали наблюдать, когда покажутся Матисен и его соратники, но их нигде не было видно. Нистрем, человек очень опытный и осторожный, в открытую по сопкам даже в ночной темноте не пошел. Он не сомневался, что, как только лодка подойдет, те, кого они ищут и ждут, сами
вылезут из щели, в которой отлеживаются.Около полуночи Нистрем заметилприближающуюся к берегу подлодку. Он следил за ее движением, Николай — за берегом, высматривая, откуда появятся Матисен и его спутники.Лодка остановилась. Нистрем подал фонаремусловный сигнал, стал ждать, когда придет ответный. Но с лодки отзыва не
подавали, Матисен тоже не оповещал о себе.Вдруг темноту прорезал луч прожектора,раздались выстрелы.— Коля, засада… Быстро уходим…Разведчики опрометью кинулись из опасногоместа.— Куда пойдем? — на бегуспросил Коровин.— Обратно в горы, к нашему складу.Нистрем и Коровин весь остаток ночибезостановочно уходили все дальше от берега.— После неудачи со съемкой отНистрема поступила радиограмма. Он спрашивает, почему ему приказывают идти пешком в обход Варангер-фьорда и через линию фронта «по зеленой». Ответили, что
снять с моря нельзя. Да он и сам понимает, засаду видел. Радиограмму они приняли, квитанция есть. Значит, оба живы.Нистрем и Коровин вырвались из засады уморя, куда их упорно заманивали радиограммами Лейфа.Теперь они укрывались возле высоты 637.Еще в первые дни, когда искали Матисена с его напарником, они наткнулись на
избушку, в каких норвежцы живут в сенокос или во время осенней охоты.Из радиограмм немцы знали, что для выводагруппы Матисена кто-то заброшен. Во время засады на берегу они заметили зеленые сигналы, поняли, что для встречи с подлодкой кто-то пришел. На захват ее побежало отделение солдат, однако разведчики успели уйти. Пока стреляли, бомбили лодку, преследователи вдаль от берега не пошли. А к утру следы
запорошило снегомЧерез несколько дней следящие за эфиромслухачи засекли выход молчавшей некоторое время рации. Пеленгаторщики передали, что она снова подает сигналы от высоты 637.В горы отправилась поисковая команда. Уизбушки завязался бой. Разведчики отстреливались долго и отчаянно. Прошло еще недели две. Центр сообщилВизгину, что, по достоверным данным, Нистрем погиб 7 ноября невдалеке от Петсамо в стычке с вражеской засадой. Кто-то раскрыл немцам ту тропу, которую называли «по зеленой», когда группы или одиночки возвращались из дальних мест на свою землю.
Наградной лист Коровина за операции в отряде ОРО
 
Крейсерская лодка К-21 Героя Советского Союза Николая Лунина приняла разведчиков на борт со всем их многоместным и весомым грузом и вышла на задание в середине февраля 1943 года. Руководил высадкой капитан-лейтенант Николай Лобанов.Первымрейсом на шлюпке с аварийным запасом продуктов, рацией и оружием ушли
разведчики. Потом переправщики Тулейф Утне, Рейдар Микельсен, Франс Юппери и Ялмар Петерсен семью рейсами за полтора часа перебросили все остальное имущество.Командиромгруппы был Аспос, помощником себе он выбрал Ингвальда Микельсена ему 35 лет, радистом группы был Владимир Чижевский тоже участвовал в боевых походах отряда, награжден орденом Красного Знамени. Однажды в такой вояж вТромсё собрался Ингвальд Микельсен. Пошел с теми же документами, которыми пользовался много раз. Он переправился на рейсовом боте с острова, на пристани
проверили документы и пропустили. Пошагал по городским улицам. Попался новый контрольный пост. От него потребовали предъявить пропуск. Унтер-офицер долго в него вчитывался, сличал со стоящим перед ним гражданином. Потом, не говоря ни слова, лишь махнув рукой вниз, к земле, что означало, видимо, оставаться на месте, пошел в дом, похожий на военную канцелярию. Через недолгое время вернулся и предложил Ингвальду следовать за ним.Микельсен лихорадочносоображал, что же случилось. Видимо, немцы ввели какое-то новое ограничение либо дополнительные знаки на пропусках, но разведчики об этом еще не знали. Ингвальд понял, что начнется тщательная проверка, выяснение личности, будут узнавать, к кому идет, где живет, кто его знает. При строгом сличении он может попасться. Тогда из лап гестапо уже не вырваться, дознаются, кто он на самом
деле и откуда.Улучив минуту,Ингвальд рванулся в сторону, бросил за собой гранату. Но солдат, державший
автомат на изготовку, прострочил его очередью.Аспос и Чижевский остались вдвоем, если не считать тех норвежцев из Сопротивления, которые беззаветно и рискованно помогали им.
10 августа гестаповцы с собаками окружили побережье. Разведчиков они врасплох не застали. Укрывшись за камнями вблизи своего шалаша, ребята отчаянно и долго отстреливались. Пути в горы уже не было, все кругом оказалось оцепленным. Да и далеко с острова не убежишь. Фашисты ползком возле валунов все ближе и ближе
подбирались к осажденным. Они потеряли убитыми восемнадцать человек, но взять разведчиков не могли.Тяжело ранили Аспоса,он лишился сознания. Володя продолжал отбиваться один. Когда подошли к концу патроны и стрелять стало нечем, Владимир достал последние гранаты и взорвал ими себя, Аспоса и радиостанцию.
Наградной лист Чижевского В. за первую операцию в 2 РО награжденного БКЗ
 
|
| |
| |
| Зенин | Дата: Пятница, 10.04.2015, 03:17 | Сообщение # 30 |
|
Проверенные
Сообщений: 50
Статус: Offline
| 6 октября 1943 года на северо-западном берегу полуострова Порсангер обосновалась еще одна группа. К месту своей долговременной базы разведчики пришли на подводной лодке С-55 капитан-лейтенанта Сушкина. Оперативный офицер разведотдела и командир лодки убедились, что операции по высадке разведчиков ничто не мешает. Подводники извлекли наверх большой надувной понтон и две шлюпки, подключили к ним шланг, и струя воздуха мигом надула их до звенящей упругости. Через люк центрального поста наверх с рук на руки поползли рюкзаки, брезентовые мешки, тюки с одеждой, запаянные железные банки с галетами и питанием к радиостанции. Все это сгрузили на понтон и на шлюпки. Разведчики отряда Рикхард Кеньев, Степан Овчаренко и Владимир Соколов первыми сели в понтон, приладили весла. Все было готово к отходу. Распрощавшись с командиром лодки и офицером из разведотдела, в шлюпки спустились трое разведчиков — Павел Богданов, Николай Сизов и Арнульф Матисен. Они уходили на норвежский берег на многомесячную вахту. В конце декабря получили долгожданную радиограмму: им предписывалось закончить работу в Норвегии и возвратиться на родную землю. Сразу после Нового года Богданов, Сизов и Матисен распрощались с норвежскими друзьями, с суровой, каменистой землей Финмаркена, на которой они пробыли пятнадцать месяцев. В конце января они появились в Мурманске.
Богданов и Сизов награждены орденами Отечественной войны 2 степени
В ночь на 4 апреля 1944 года Алексей Чемоданов и Александр Чаулин заступили на боевое дежурство вблизи крайней северной точки Европы. Во второй половине дня 20 октября 1944 года дежуривший на приемном центре радист принял экстренную радиограмму: «Окружены… Отстреливаемся… Прощайте…». На этом связь прервалась. Навсегда.
Наградной лист Чемоданова А. за операции в отряде ОРО
На северном побережье полуострова Варангер, в окрестности Бос-фьорда, с самолета в ночь на 18 апреля высадились Владимир Тараскин и Николай Бурьков. Эти молодые разведчики пришли в отряд в первые месяцы войны. Владимиру Тараскину было 23 года, родом он из села Калинино Рязанской области. Радистом в операцию отправился двадцатилетний Николай Бурьков. Родился и жил он в селе Коханово Орловской области. В отряд разведчиков пришел в декабре 1941 года радистом, сходил шесть раз во вражеский тыл. Тараскин и Бурьков рано утром 19 августа со своего поста обнаружили крупный вражеский конвой. Он шел с запада и держал курс на Варангер-фьорд. Экстренная радиограмма пошла в Полярное. После этого случая радиограммы от разведчиков шли еще три дня. Местные жители, собиравшие грибы и ягоды, видели, как к мысу по восточному берегу Бос-фьорда прошел большой отряд немцев. Примерно через час с той стороны донеслась стрельба, послышались взрывы гранат.
Эту группу забросили с воздуха 26 июня невдалеке от аэродрома Банак. Им приказали наблюдать за аэродромом, за стоянками вражеских кораблей в Порсангер-фьорде, за дорогой от Банака к Киркенесу, следить, как бомбят и штурмуют аэродром советские самолеты, как атакуют неприятельские караваны подводные лодки и самолеты. Рикхард Кеньев родился и рос в становище Белокаменка Полярного района на берегу Кольского залива. Отец был по национальности карел, мать Хилья Антоновна — финка. Поэтому в семье говорили по-русски, по-карельски и по-фински. Осенью 1941 года по рекомендации райкома комсомола Рикхард пришел в отряд разведчиков. Теперь Кеньев шел на новое задание. Радистом был Евгений Морозов. Он старше Кеньева на два года, родом из Чердыни, до военной службы учился в Горьковском институте инженеров водного транспорта, окончил школу связи Учебного отряда на Соловках, в войну пришел радистом в отряд. После высадки Морозов выходил на связь несколько раз. С Кеньевым и Морозовым связь прервалась в первых числах июля.
Наградной лист Кеньева за операции в отряде ОРО
  
|
| |
| |
| odin77 | Дата: Воскресенье, 07.02.2016, 08:14 | Сообщение # 31 |
|
Участник
Сообщений: 1
Статус: Offline
| 7 октября 2015 года на 94-м году Павел Гордеевич Колосов ушёл из жизни. Он был последним из живущих ныне ветеранов - североморцев легендарного разведотряда Виктора Николаевича Леонова. Одним из тех, кто "воевал по-настоящему", "лицом к лицу"... Да и его послевоенная биография тоже заслуживает отдельного долгого и увлекательного рассказа. Он был весёлым,доброжелательным и мудрым человеком. Никогда,даже в самых трудных жизненных ситуациях,не терял уверенности,бодрости духа и поистине юношеского оптимизма.
|
| |
| |
| Архивариус | Дата: Четверг, 24.03.2016, 18:52 | Сообщение # 32 |
|
Администратор
Сообщений: 1455
Статус: Offline
| Командующий Северным флотом адмирал А.Г. Головко в октябре 1944 года вручае Золотую Звезду Героя Советского Союза старшему матросу А.П. Пшеничных.
Фото Р. Диамента
|
| |
| |
| checkin | Дата: Вторник, 24.04.2018, 07:25 | Сообщение # 33 |
|
Участник
Сообщений: 1
Статус: Offline
| Здравсвуйте! У кого есть информация о том куда из отряда пропал лейтенант Кокорин?
|
| |
| |
Прикрепления:
